История одного безумия
Шрифт:
У меня дурное предчувствие..."
"Тебе не предчувствия нужны, а вера...
Ну, что ты стоишь, застыл на месте, как вкопанный... что?.. нет больше сил... и жажда мучает..."
"И не только... еще и эта напасть... твои жены окружили меня, менады, гетеры, одалиски... или это бесы?..
Женщина в мантии подошла, стоит с полной чашей воды, искушает... гетеры в пещеру меня загоняют, глазами сверкая, силой побуждают к любви..."
"И что?"
"Я сражаюсь с ними нехотя, по нужде... и просыпаюсь...
Горожане все еще ждут конца света, а меня старость удручает...
"Как и всех... одинаково... иду и вспоминаю, что некогда я был молод... и вот я старик, не доверяющий своей силе... боюсь не дойти..."
"А сила еще есть?.."
"Есть... однако, дождь собирается...
Ветер
Гул стоит, в котором я слышу крики ликования и вопли тех, кто погиб, достался жадной пучине..."
"Уже вечер, небо по краям запылало..."
"Приближается ночь, которой я когда пел гимны... или это был не я, а ты?.."
"Какая разница..."
"Меня возбуждала красота, иногда даже лишала сознания, чувств...
Ада будила меня прикосновениями... являлись и другие жены Бенедикта, все рыжие, полные прелести, грациозные в движении, глаза пламенные, как и у ночи...
Уже ночь...
Жены Бенедикта могли дать мне райское блаженство, но я был неловким... красота их казалась мне холодной, неестественной...
Для меня они были гетерами, менадами, одалисками... своей прелестью, грацией движений они вызывали восторг, изумление и удивление... вот, собственно, и все..."
"Любовь трогает и стариков, превращает их лица в гримасы сатиров... и в этом нет ничего странного и страшного..."
"Я не раз уже испытывал подобное... пытался скрыть свои чувства за улыбкой, похожей на гримасу, в чем и сознаются...
Я мог видеть и сквозь одежду... мог соперничать с тобой в описании того, что видел... я подражал твоему дяде... нет ничего удивительного, что я находил у него уже готовыми различные нужные мне наблюдения прежде, чем успевал сделать их сам..."
"Куда ты исчез?.."
"Никуда я не исчез... стою у статуи примадонны... Филонову удалось изваять ее... это божественное лицо, тело, грацию..."
"Ее надо сразу всю воспринимать, только тогда получается впечатление, какое производит на нас прекрасное... в этом случае недостатки и достоинства сливаются в целое..."
* * *
Марк очнулся и уже не мог заснуть...
Было холодно... костер больше дымил, чем грел...
Марк вспоминал:
"Я ведь тоже сирота, упал с неба... зачат был, как и Бенедикт на небе... до 7 лет я был светлым ангелом, во мне видели гения, но уже в 13 лет все изменилось, и так безобразно и нелепо...
Я охромел... стали говорить, что в меня бес вселился...
Надо сказать, что вел я себя весьма необузданно, правда, свои чувства выказывал весьма тонко и пристойно... впрочем, можно было бы действовать еще осторожнее и скромнее...
Я говорил, тетя слушала... я еще не усвоил ее ложных театральных приемов, но уже был не тем, за кого себя выдавал...
Пес Пифагор рычал, меня увидев, потом привык...
Филонов стал пользоваться моими чертами, изображая бесов преисподней... кстати, в них тоже есть изящное, если присмотреться... они подражают красоте, хотя в действительности красота иллюзорна, она плод воображения, обман чувств...
Все это случайно и несущественно...
Люди способны нравиться, будучи безобразными... со временем все, кажущееся красивым, делается безобразным... в памяти остается совсем иное впечатление, к безобразному примешивается сострадание...
Увы, со мной ничего подобного не произошло...
Я стал безобразным по виду и что?.. я покинут всеми, даже призраками...
Чем бог завершит эту страшную и ужасную картину?.. чем-то еще более ужасным или чем-то трогательным, проникнется состраданием?..
Увижу ли я примадонну и ее хор мальчиков?..
Дети издали смотрят на меня и поют, подойти ближе не решаются...
Что они чувствуют к калеке безобразному, лишенному образа божьего?.. вряд ли жалость, хотя и поют плач...
Возможно, я несколько преувеличиваю...
Судьба заботилась обо мне даже в смутное время, когда все ждали конца света...
Ничего другого они и не могли ждать... они уже пережили нашествие грязи и войну с собаками, и не готовы были переживать что-либо еще...
Я опасаюсь, но не отчаиваюсь... жизнь то расцветает, то приходит в упадок, и снова
расцветает...Нужны ли доказательства?..
Мы живем под постоянной угрозой тяжкой немилости, не зная целей бога...
Царство лжи ширится, тьма наступает...
Будем терпеть, сколько хватит сил, надеясь дожить до поворота событий, когда начнет побеждать правда, а она начнет побеждать...
Имея дело с жалкими лжецами, она не может не победить...
Я буду проповедовать, как Бенедикт, но не слишком громко для этой ночной поры, и без театра и сценической наглядности, которая только вводит в заблуждение...
Для театра главное тронуть и взволновать...
Странно, что эта мысль не осенила меня раньше..."
* * *
Светало...
Тьма отступала...
Обессиленный, Марк лег на ложе и попытался заснуть...
– - Проснусь ли?..
– сказал Марк вслух...
– - Вы это о чем?..
– заговорил старик в пальто и с изумлением взглянул на Марка...
– - Это снова вы?..
– - А вы Марк... не могу поверить, что это вы... вы читали мои записки... что с вами?..
С Марком случился приступ слабости, он даже утратил способность говорить... он задыхался...
"Похоже, что это конец... дядя Бенедикта умер от приступа астмы... и вот он явился ко мне с того света в облике этого старика в пальто..."
Дядя Бенедикта, а это без сомнения был он, перечислил ангелов, которые прилетели вместе с ним, назвал их имена... они звучали так, как будто он сам их только что придумал...
– - Тебе интересно знать, что там?..
– - Конечно...
– - Там все по-прежнему... я смотрю и здесь мало что изменилось... я плакал, когда услышал звон часов на башне замка... я жил там на птичьих правах, как, впрочем, и здесь, только еще хуже, хотя и получил место в раю... влез в долги, место надо было купить, сидел на воде и хлебе... да, я был женат... жена играла на органе, что-то понимала в музыке, даже сочиняла фуги... она играла на свадьбах и похоронах, а я принимал роды и обмывал покойников... это позволило нам обзавестись хозяйством... у нас была корова с теленком, пара свиней и немного птицы, куры, гуси... были и дети... жили скудно, но без нужды, правда, не хватало кроватей... детей было много... они помогали по хозяйству... я был их учителем, учил страху божьему и почитанию властей, сам же не имел ни власти, ни желаний, которые на небе скорее вредны, чем полезны, особенно детям с их наивной верой в добродетель и в бессмертие души... жил я аскетически, нужда заставляла... праведников вроде меня там не жаловали... нет там ни наслаждения, ни сплошного мучения... есть там и библиотеки, правда, книг нет, одни сплошные рукописи... там все пишут от руки, и сочиняют сами для себя... писание там доставляет физическое упоение... там можно добиться всего, положившись на себя и бога... люди создают для себя свой мир, и хвалят себя так, что сами поражаются своему величию... многим там кроме как писать и делать больше нечего... пишут и взрослые, и дети... что?.. да, странное занятие для детей... писание заменяет им жизнь... я внушал им, правда безуспешно, что плоды духа не растут на деревьях... я вел себя соответственно, то есть осторожно... иногда пел гимны, вспоминал и плачи, и обливался слезами радости и умиления... на небе ко мне относились с насмешкой и непониманием... я выделялся, я был там чужой, словно с луны свалился, держался в стороне, играл роль жертвы и сыграл ее хорошо... меня запомнили... я бежал оттуда с оказией... я опасался стать похожим на них, и не похожим на себя... оставил там жену, не ангела, детей и долги... там мало радостей, да и откуда им быть... та же тупость, мелочность и скука... один день похож на другой... покойники живут спокойно и безмятежно... и всему верят, что говорит им бог... и не спешат в объятия вечности, чтобы обрести бессмертие... что?.. да, я тоже там писал, пытался продолжить свои замогильные записки со многими точками и короткими фразами... все в них чрезмерно преувеличено, да и не правдоподобно... в них нет ни эстетики, ни этики, одна философия... оставлю их тебе... ну, мне пора... был рад... еще увидимся... здесь я забываю все, что знал там, совершаю глупости... мне кажется, что я борюсь со злом, но творю еще большее зло...