История одного безумия

– - Куда направляетесь, если не секрет?..

– - Хочу посетить своего учителя истории, которого я боготворил... в прошлое свое посещение я нашел его невыносимым, но дочери у него привлекательные, особенно Ада... он назвал дочерей Ада и Рая... морально Ада превосходит Раю, как звездная ночь превосходит день, простуженный дождем... я просыпался и спрашивал себя: где я?.. где-то посередине, между адом и раем, отвечал мне внутренний голос, он у меня как некий философ... он находил между двумя ощущениями нечто общее, а мне никак не удавалось найти себя... девочки, видя меня таким несчастным, и, беспокоясь, как бы со мной не случилось чего-нибудь, начинали ласкаться... кровать была узкая, напоминала гроб, а я был похож на покойника... они мне нравились, я рад был увести их с собой, но не знал, куда?.. они любили меня, не противились мне, самоотверженно ухаживали за мной, как будто я получил рану, но когда мое пребывание в их спальной комнате затянулось, они стали вести себя по-разному... Ада выразила мне свою враждебность... и открыто... нашла в себе для этого смелость... чего-то я в ней не разглядел или не хотел разглядеть... мать девочек умерла, и они пытались узнать у меня ее судьбу... как будто я бог... Рая не вмешивалась, из боязни повлиять на меня в дурном смысле и испортить то, что она считала счастьем... она не находила в своем поведении ничего неприличного, не мало удивляя меня... я мог бы задержаться у них... днем и ночью я нуждался в их услугах... свое поведение я бы осудил в прежние времена, да и теперь... я стал снисходителен к женщинам, многое прощал им, потому что они искренне любили меня, пусть и недолго... я находился в доме учителя истории не только на положении гостя, который оказывается везде, где его не ожидают увидеть... иногда я спал с ними, лежал между ними, не шевелясь... они вовсе не стесняли меня, как стесняли бы женщины... надо сказать,, учитель истории внимательно следил за тем, чтобы девочки оказывали мне подобающее, на его взгляд, внимание... и не вполголоса, а открыто, во всеуслышание... помню, его голос и предписания, меня пугали и будили... он не блистал талантом оратора, но умел говорить, как полагается... под его руководством девочки относились ко мне хорошо... или делали вид... вопрос шел даже о браке... учитель истории предлагал мне жениться на обеих, и добивался этого как величайшей милости, хотя и был пропитан традициями насквозь... благоразумие и особенно вспыхнувшая в Аде неприязнь ко мне помешали мне оказать учителю эту любезность, что дурно повлияло на него, повергло его в лихорадочное состояние... я вынужден был бежать... и все еще бегу... ужасно не сделать того, что полагается сделать, проявить неучтивость, исчезнуть, не попрощавшись... девочки стали являться мне в облике псиц... хочу снять с души как камень это неприятное воспоминание...

Дядя Бенедикта умолк, задумался...

– - Воспоминания уводят нас из одиночества...

– - Что?.. да... я боюсь явиться некстати... не знаю, обрадую ли я их?.. вряд ли... пожалуй, я не решусь...

Дядя Бенедикта покачал головой, грустно улыбнулся и исчез...

* * *

Все миновало словно сон... впрочем, сочинять можно и во сне...

Марка в облике Бенедикта окружили монахини, столпились вокруг, плача и причитая... он лежал на ложе в руинах женского монастыря, разграбленного нашествием грязи, хрипло дыша, и если бы не моления призрачных монахинь, он очнулся бы в преисподней, которая принимала и смертных, и бессмертных... всех она смиряла и утешала одними и теми же словами...

Рыжеволосая монахиня вернула Марка к жизни... он стал похож на жениха кудрявого и молодого...

Она могла изгнать и безумие, если бы безумный не противился, впрочем, она могла и против желания исцелить его касанием рук...

Марк увидел монахиню в платье невесты...

"Кто назначил ее в жены Бенедикту?.. она стала ему шестой женой, исцелила и меня, безумьем охваченного... хрипло смеясь, я явился ей... безумье душило меня... радость с печалью она смешала и ушла, ввергла меня в отчаяние... помню, я думал о мести... представлял, как убью ее похитителя...

Все это оставил я, весь этот ужас, встретив Жанну, ставшую мне невестой в платье невесты...

И от нее я бежал...

Почти год я жил в пещере на острове и избавился от безумия плоти, так мне казалось..."

Размышления Марка прервались... он увидел то, что не должно было видеть, и смутился, а дева прикрылась руками, стоит, обнаженная, только фата на ней, смущенно улыбается всем лицом...

"Это не Жанна... это же Юлия..."

– - Что, не узнаешь?.. или не хочешь узнавать?... конечно, зачем тебе я?.. ступай, беги, как бежал, терзай своих жен, измученных ожиданием близости, изображай бога, кого угодно...

– - Юлия, я не Бенедикт, я Марк...

Затянутое тучами небо над девой ответило ропотом...

Отозвался и прибой...

Из пенных зыбей показался остов парома...

Ветер туман разогнал и снова Марк увидел то, что не должно видеть...

Он смутился...

Дева вошла в воду по колено, по грудь, по горло, скрылась с головой...

Марк остался стоять, потом сделал шаг к воде, вскрикнул, медуза обожгла, ужалила как змея в пяту...

Марк отступил в ужасе... вместо медузы увидел клубок змей... шесть или семь... то свиваясь, то развиваясь, они пасти раскрыли, готовые плюнуть ядом...

Марк бежал, поверив зрелищу странному и страшному...

Ему казалось, что змеи преследовали его...

Скалы перед ним росли ввысь, превращались в строй идолов с человеческими ликами, иссеченными шрамами, почерневшими от дыма и копоти...

Нет, не от страха Марк замер, от изумления застыл, превратился в камень, чувствам своим не веря...

Луна блуждала среди скал, как ускользающий призрак, меняя свой облик...

В лице луны он увидел лица всех жен Бенедикта...

* * *

Бенедикт спал в тесной расселине...

Во сне он выполз наружу, встал на ноги... увидев в луже воды луну и себя, он невольно отступил, прижался спиной к скале...

Губы свои луна тянула к нему...

Кричать он не мог, слезы стали его голосом...

Задыхаясь от слез, Бенедикт очнулся...

Он пребывал в сомнении...

"Сон ли это был?.."

Ночь ушла...

Встало утро, мало-помалу обнажая скалы, лики, тела мужчин, женщин... кто-то карабкался по ступеням наверх, кто-то спускался вниз...

Это были люди, знающие толк в искусстве войны, только напрасны были убийства...

Смерть еще никого не спасла...

Бенедикт шел, меняя направление... могильные камни преграждали дорогу... он оглянулся... пес Пифагор отстал... и намного... он увлекся до самозабвения поисками какой-то твари, оставившей свой запах в камнях...

Бенедикт окликнул пса, назвав его по имени...

Пес Пифагор бросил поиски, подбежал, хромая на обе ноги, глянул на Бенедикта, то смеясь, то страшась...

Бенедикт подбодрил его лаской...

Пес прыгнул ему на грудь, лизнул лицо...

Бенедикт попятился, наткнулся на камень, почувствовал, что летит куда-то в темноту...

Бенедикт упал, лоб разбил о камни и подбородок, пыли наглотался, пока лежал, не мог опомниться и вспомнить, куда он падал...

Помедлив, он встал на четвереньки, смеясь свистящим смехом астматика...

Пес Пифагор невинно глядел на него...

– - Что смотришь?.. нет, погоди... куда ты меня тянешь?.. что за спешка такая...
– бормотал Бенедикт, стоя на четвереньках в клубах пыли...
– Не безумствуй, опомнись, остановись... нога у меня застряла в камнях... помоги...
– взяв пса за загривок, Бенедикт встал, но не во весь рост, глянул по сторонам...

Кровь в глаз попала, ослепила старика...

Ступая ногами осторожно, топчась на одном месте, он ощупал подбородок, лоб...

– - Кажется, я приобрел рога...

Почувствовав слабость и головокружение, Бенедикт снова стал на четвереньки, потом лег и стал остывать, повернувшись к солнцу лицом и запрокинув голову набок...

Жены явились одна за другой... и без зова... они толклись вокруг ложа, утаптывали песок...

С удивлением Бенедикт воззрился на них... он не совсем умер... все еще продолжалась борьба...

Ада, первая жена Бенедикта, словно поскользнулась случайно, упала ему на грудь... слезами она смывала кровь и грязь с его лица...

Слезы ее Бенедикт принял как награду...

Рая, вторая жена Бенедикта, опустилась на колени, за ней третья, четвертая, пятая, шестая... встали, каждая подле другой...

Зашумели птицы, зрители этого скорбного представления, закричали в голос, взмыли в небо, закружили над телом одинокого стариком, возомнившим себя богом...

С полуденного неба внезапно мрак спустился, окутал все...