История одного невроза

Вера. Да в этих магазинах зарплата - хрен да маленько. На такие деньги проживёшь? За квартиру заплати, пожрать купи, то да сё. Ну и отдохнуть охота. В кафешку, там, сходить, выпить... Спонсора надо. Одной - никак.

Игорь (в его голосе появляются слегка пьяные интонации). И что, этот твой Санёк - хороший спонсор?

Вера (хихикает, но не весело). Да не воспринимай ты так всё... Я же с ним не из-за денег только. Ну, нравится, то да сё. И вообще, одна жить не привыкла. Сразу депрессуха такая...

Игорь (допивает всё из своего стакана. Неопределённо). А-а...

Вера (встаёт из-за стола). Ну ладно, ребят, пойду я. А то собака негулянная дома сидит. Я же к вам от подружки по пути, от Машки Фоминой, зашла.

Игорь. Ну, пока.

Вера. Пока-пока.

Марина и Вера выходят. Голоса, звук отпираемой и запираемой двери. Игорь сидит, глядя в пустой стакан. На его губах появляется кривоватая улыбка. Когда возвращается Марина, он смотрит на неё, так же улыбаясь.

Игорь. Вот удивительная штука. Мы с твоей Верой, оказывается - зеркальные близнецы. О чём, по-твоему, она здесь говорила? О бессмысленности своей жизни. Не знаю, понимает сама это или нет - но, по крайней мере, чувствует. (Передразнивает Веру). "Деперссу-уха!.." И я тоже чувствую. По-своему только. В зеркальном отображении. Её жизнь не больше похожа на реальность, чем моя, которая сплошь состоит из иллюзий. Ты - не как я и не как она. Ты среди нас единственный настоящий человек. Но ты, конечно, со мной несчастлива. Прости... Я говорю всё это потому, что становлюсь пьяным.

Марина (скрестив руки на груди и склонив на бок голову). Не становишься, уже стал.

Игорь (вскакивает из-за стола почти в испуге). Да! Чёрт, чёрт!.. Превысил всё-таки эту проклятую дозировку... Какая теперь работа, какое... перешагивание границ... (Шатается, чтобы не упасть, придерживается за край стола. Несколько мгновений стоит так, потом падает обратно на стул). Голова кругом... Стакан водки - это тебе не стакан вина. Вот дурак!.. (Сквозь смех). Ну почему всегда так?! Просишь у высших сил откровения, а они посылают тебе истерику.

Марина садится на стул и смотрит на Игоря с прежним бессильным сожалением. Тот встаёт со стула, хватается за ворот футболки, достаточно свободный. Но Игорь тянет и дёргает его так, словно он сдавливает ему горло.

Отчего это?.. Как будто задыхаюсь. Просто не могу больше дышать этим воздухом. (Подбегает к окну, отдёргивает занавеску, распахивает форточку и жадно вдыхает). От страха, что ли, это удушье? Сильнее всего я боюсь, что ничего не изменится. Ничего и никогда. Или это называется старость? Когда пропадает вера в перемены... Ничего не изменится, ничего не будет - только всё это, одно и то же день за днём. Пока не закончится всё. Всё вообще... Я никогда не напишу нужную книгу. Такую, которую их величества сочтут пригодной... Это безнадёжно.

Марина (тихо, больше себе, чем Игорю). А что изменилось бы, если бы ты издал книгу?

Игорь (резко оборачивается. Его взгляд и интонации - скорее, взгляд и интонации полубезумца, а не пьяного). Всё. Ничего. Не знаю. Но это была бы моя защита, защита от всего! И путь к свободе. И... ответ. Ответ на все вопросы. Пусть бестолковый, но единственный, на какой я способен! Способ доказать... что я что-то могу. Что я... заслуживаю любви. Это самое важное! Ты же понимаешь... Книги, картины, песни, научные открытия, философские теории - что это такое, по-твоему? Самовыражение? К чёрту самовыражение! Это всего лишь попытка... попытка завоевать любовь. Хотя бы немного любви.

Марина. И кому же ты всё это хочешь доказать?

Игорь. Да всем! Матери, родственникам, всем нашим на работе... тебе...

Марина. Мне не обязательно что-то доказывать. Я не за это тебя люблю. Да и матери такие доказательства вряд ли нужны.

Игорь. Думаешь, я не понимаю, что это дурацкий способ? Самый дурацкий из всех? Понимаю. Но есть люди, которые по-другому не умеют. Я когда-нибудь рассказывал тебе про моего отца?

Марина. Нет.

Игорь. Ну да... Мне нечего про него рассказывать - я его не знаю и никогда не видел. От него у меня только ненужная приставка после имени. В детстве я почему-то никогда не задавал всех этих вопросов - "Мама, где мой папа?", стыдно как-то, что ли, было спрашивать... да и не очень интересно. До семнадцати лет был уверен, что мне на этого человека, так называемого отца, просто наплевать. Но потом произошло кое-что... Пустяк - но ты ведь знаешь, у меня талант делать из любого насекомого слона. Когда поступал в институт, надо было заполнить документы, написать фамилии, имена и отчества отца и матери. Конечно, мне не пришло в голову в отцовской графе поставить прочерк, как я сделал бы сейчас. Мне дали бумажку, и её нужно было заполнить. Но проблема была в том, что я не помнил, какое отчество написано после имени отца в моём свидетельстве о рождении. Это были ужасные мгновения - анкету пора сдавать, а я не знаю, что писать в ней. В конце концов отчество пришлось выдумать. Дома я заглянул в свидетельство, и стало ясно, что пальцем в небо не попал. Опять же, сейчас я просто плюнул бы на это всё. Но тогда мучительно воображал, как какие-нибудь секретари сравнят анкету с ксерокопией свидетельства и увидят это разногласие, и удивятся - и в сентябре, может, спросят меня...

Естественно, спрашивать никто ни о чём не стал. Но я понял, что всё-таки ненавижу этого "отца". И осознались все подленькие мыслишки, которые, наверно, неосознанно всплывали и прежде - вот, не захотел он меня знать, а я возьму и стану знаменитым и великим - пожалеет... Это именно подлые мыслишки, унизительные.

Зачем я тебе всё это говорю? Не только потому, что напился. Теперь ты понимаешь - моя жизнь с рождения была... вопреки. Чуть ли не назло. Так не удивляйся, что мне нужны все эти странные доказательства собственного существования. Книги... изданные книги. Глупые доказательства... Может, их в скором времени и читать-то будут только те, кто сами пишут. Кажется, всё же есть на свете то, во что я верю почти по-настоящему. Книги пишут сумасшедшие для сумасшедших.

Марина. Я часто замечаю, Игорь, с людьми, которые не читают, мне скучно... Не оттого, что кроме литературы не о чем говорить. Просто так уж совпадает - у меня с ними нет общих интересов. Я люблю книги, но... (качает головой) не так, как ты.

Игорь (с усмешкой). Нет, у меня это не любовь... Это у нормальных людей - любовь. А я болен. Я аллергик, у меня аллергия на слюну книжного червя. Мне было двенадцать лет, когда это существо меня укусило... Я говорил тебе, что до двенадцати лет совсем мало читал? По необходимости, по школьной программе, из-под палки? Но потом что-то произошло... Меня укусил книжный червь. Я стал читать, и передо мной открылись все эти миры, и я понял, что могу сочинять сам. Если бы я был здоров... О, если бы я только был здоров - со временем это сделало бы меня счастливее. Принесло большую полноту самореализации, или как там... Работа, семья - и вот, ещё творчество, любимое дело. И, может, я придумал бы, как с выгодой использовать эту способность. Но я оказался аллергиком с очень слабым иммунитетом. Возможно, из-за того что в школе был одиночкой. Отношения с одноклассниками не складывались, поэтому придуманные миры и стали удобнее реального. В общем, у меня наступил анафилактический шок, из которого не выйти никогда. Это так называемое "творчество" сделалось единственным, к чему я способен. Соображения пользы мне безразличны, зато желание говорить то, что хочу сказать, заменило мне всё. И вот, вместо приятного дополнения к невеликому, но прочному благополучию самодостаточного человека - получай сверхценную идею. Зависимость... Да, настоящую наркозависимость, только без всех этих физиологических последствий. Но психологические ничуть не слабее. Иллюзии стали реальнее реальности. Вот почему за всю жизнь я не принял ни одного решения. Да вообще никогда не жил здесь. Только там... (Прикрывает глаза). Слова. Мир, состоящий из слов... Но рассказчики, которых никто не слушает, превращаются в сумасшедших. Это закон. (Снова хватается за ворот футболки). Господи, ну почему так душно! Невыносимо!

Выбегает из кухни. Марина с минуту сидит, глядя перед собой. Потом встаёт и идёт в спальню. В кухне свет гаснет и зажигается в спальне, куда перемещается действие.

Игорь сидит на полу возле кровати, обхватив колени руками. Входит Марина, садится рядом с ним. Он не смотрит на неё, но на его губах появляется улыбка.

Знаешь, что это такое? Сепсис. Когда нерождённый ребёнок гибнет в теле женщины, начинается сепсис. Видимо, так же и неизданные книги убивают своего автора. Мы с тобой оба не можем родить...