История одного полка

Забежал вперед паровоза, идем дальше по порядку. Ну, так вот, в Кабуле батарея расположилась рядом с зенитным полком. Палатки были уже поставлены, но уголь, что привезли, быстро закончился. Доставай его, чтоб буржуйки топить, где хочешь - старослужащие любят тепло. Скажу откровенно: дедовщина на батарее была и не слабая, и по делу и без дела получали. Короче, шуршали мы духами (дух на армейском жаргоне — это солдат отслуживший полгода).

Вот случай был, пошли один раз с Максимом Кухта уголь воровать в ЗРП, взяли носилки санитарные, а там часовой шум поднял - «стой стрелять буду» и к нему помощь подоспела. Максим убежал, а меня отметелили и после отбоя отпустили. Машина у меня была транспортная, и было разрешение по Кабулу ездить. Я то в госпиталь, то в прачечную, то на аэродром, то в другие части, на вещевые склады и базы мотался с командирами.

Так вот еще случай был, поехали с замполитом Калининым в инфекционный госпиталь по каким-то его делам, а старослужащие наказали чарса купить. А на что? «Да ты там обменяй на какой ключик из ЗИПа». Ну вот, пока офицер там ходил по своим делам, я купил у бачат, что заказали дедушки. А бачата там, в Кабуле, оторви да брось, на ходу подметки рвут. Пока один отвлекает, другой и бензин сольет с бака. Ну так вот, подходит ко мне другой пацаненок и говорит: "Давай бакшиш, а то я твоему командору скажу, что ты ключ на чарс обменял". Я ему: "А ну пошел отсюда, а то по башке дам" и что-то в этом роде. Короче, он заложил меня офицеру. Тот меня колоть, я, конечно, не признаюсь. Приехали в расположение, он с другими офицерами всю машину обыскали, но ничего не нашли. На губу не посадили, а наказать наказали. Дали гаечный ключ большой накидной 27 на 30, и вот носи его постоянно за пазухой и чтоб торчал наружу из-под гимнастерки и в столовую, и на развод. Куда едешь там или что-то там делаешь по работе, можешь его убрать, конечно, а так постоянно, чтобы был, где приказано носить. Вот так и таскал, старики хихикают и прикалывают и похер им, что из-за них страдаю. А чарс, пока ехали, видать сполз аккурат в стойку, что стекла лобовые разделяет, она полая внутри, я его за обшивку кабины положил, как раз напротив стойки.

Климат там в Афгане разный, резко отличается. В Шинданде - один, в Кабуле - другой, в Джелалабаде - третий. В Кабуле зимой снег выпадал, к обеду растает, слякоть, ночи холодные. В баню ходили в ЗРП. Запчастей не было, если у машины поломка какая, ищи и доставай где хочешь. Вот идешь в пехоту, в ЗРП там строго, а у них попроще было.

Перед операцией на Панджшер (летом 1985 это было), я уже груженый был, с прапорщиком поехали в Кабул, что-то там надо было нашим командирам в дукане в дорогу купить. Едет велосипедист, смотрит не в мою сторону, а вправо смотрит, а влево не смотрит, а я груженый, где-то 60 шел. По тормозам - бесполезно. Я его решил обойти справа, а там бордюр и я велосипед за заднее колесо зацепил. Он упал. Дураку надо было остановиться, а прапор «гони», а впереди пост царандой. Он видел все и он по рации на другой пост. Впереди «УАЗик», ждут нас и машут. Мы не останавливаемся, они за нами. Прапорщик: "Гони" - а там развилка. Я поворотник включил налево, а сам резко вправо, хотел обмануть, а там затор, у троллейбуса провода отцепились. Пришлось остановиться. Подошли, документы забрали и поехали мы в комендатуру в афганскую. Прапорщик ушел с ними, а я там на стоянке стою. Приходит он: "Сливай один бак в канистры". Если бы сдали нашим в комендатуру, там бы нам попало, конечно, а так он договорился, откупился. А тот велосипедист им пофиг, им надо было с нас что-то поиметь.

Приезжаем, а наши-то уехали. Мы в «Теплый Стан», где колонны формируются. Туда приехали, говорят недавно, с час как уехали. Пришлось там ждать, пока нам дали добро с какой-то небольшой колонной ехать. А потом не помню, куда они делись, и мы дальше ехали одни. Чтобы нас не тормознули, подъезжая к нашим постам, я номер с бампера снимал (у меня к бамперу деревянный брус был прикручен, ну мало ли, там толкнуть надо где, а к брусу номер гвоздями прибит), а к афганским постам наоборот на место ставил, чтоб видели, что советские едут. Около Баграма, чуть в стороне от дороги я увидел наш БРДМ-032. Остановились, подошли, постучали, вылезает механик-водитель Тарзимин Радик. Лицо красное в пузырях (оказывается он поломался в дороге, радиатор закипел, он пробку открыл и получил ожоги). Не знаю, почему наши его оставили, не дотащили до стоянки в Джабале. Мы ему подделали карданчик, который идет от помпы (шлицы срезало) и поехали, а через какое-то время опять срезало, и радиатор закипел. И он опять наступил на те же грабли - открутил пробку и лицо сунул. Получил повторный ожог лица. Мы смазали ему лицо борным вазелином, а я прицепил его на трос и потащил до стоянки у Джабаль-Уссарж. Там сняли с подорванного БРДМ карданчик со шлицой и установили на наш. Дня через два-три организовалась колонна и мы с ней поехали на Панджшер. Приехали в Руху, наши на горе там стояли, где артиллерийская батарея закопана была. У них блиндажи, окопы, все как в фильмах о войне. Там обстрелы часто, поэтому они там под землей и жили. Там постреляли и поехали дальше, не помню, как кишлак назывался, стали на огневую. Помню, мы там с казахом пошли походить, посмотреть этот кишлак заброшенный и нарвались на комбата, получили люлей.

А с этим нашим БРДМ - одни приключения. Когда стояли в Рухе, рация на нем сгорела. Прапорщик говорит: "Доставайте где хотите, попадетесь, я ни причем". Вот походили, нашли и сняли с какого-то ломаного. А потом, когда ехали обратно, Радик на большой камень наехал, а пулеметчик Романько на башне сидел, подумал, что сейчас перевернемся и прыгнул в речку. Обошлось, не утонул и не разбился, вытащили.

В Баграм раза три ездили стрелять. Новый 1986 год там на огневой встретили. Продуктов на выезд брали на определенное количество дней, а операция продолжалась дольше или переезжали в другое место, а продукты-то заканчиваются. Вот начинали искать где. Ездили в ближайшие части, в 66-й бригаде брали сухпаи, да и что еще дадут.

Помню, с какой-то армейской операции ехали уже в Кабул, в декабре или ноябре 1985 это было. Наводчик Кухта Максим со мной ехал тогда. Большая колонна была, то стоим, то едем, что там впереди мы ж не знаем. Остановились и стоим, ждем, начало рассветать, смотрим - «сетка-рабица» и деревья небольшие, а на них какие-то желтые фрукты. Глядим, уже где-то затрещала «рабица», а мы голодные. Ну, мы взяли мешок и тоже набрали. Оказалось, это марокканские апельсины. Едем и едим, только корки летели со всех машин. На остановке офицеры построили и с каждой машине по 10 апельсинов, чтобы им выделили. У нас остался целый солдатский рюкзак. Когда приехали, привязали его под кровать, но кто-то видел и смотрим, худеет рюкзак. Ну, мы взяли и съели все.

Помню, авария была - ехали на операцию, а пылища была такая, что не видно впереди идущую машину. На антенны вывешивают парашютики, чтобы видно было, хоть приблизительно, какое расстояние. В тот раз не помогло, БМ врезалась во впереди идущую машину ТЗМ - та остановилась, а они не увидели. Мехводу органы брюшной полости повредило, селезенку вырезали, а другому - ноги переломало, комиссовали. Машину потом отправили в Хайратон на ремонт, а нам другую дали. Я ездил тогда на своей, сопровождал. Кабина БМ разбита была, но шла своим ходом.

Приходилось мне и рисковать - я говорил уже о случае с чарсом. Солдаты все что-то старались прикупить в дуканах и просто так и на дембель. Часы там или очки солнцезащитные, рубашку-батник, джинсы, зажигалку, платок матери… Вот и приносили разное, кто домкратик, кто фару, еще что-то, чтобы продать местным. А потом на вырученные деньги купить в дукане, что закажут.

Два года прослужил в Афгане. В госпитале не лежал, все болезни на ногах перенес. Наградами нас не баловали, может кто и получил уже потом, дома, а так чтоб на батарее кому-то вручали, такого не помню. Хотя был один случай. Генерал с армии лично вручил двум нашим с расчета БМ. Метров сто от батареи в сторону гор была огневая и там постоянно дежурила одна БМ. Приходит команда туда-то, туда-то, столько-то, столько-то, и расчет стреляет. Подъем в пять, идем к умывальникам. И тут они начали стрелять, а нам-то все видно. Смотрим, один снаряд упал за расположением пехотного полка, но не взорвался, а на БМ пожар - огонь горит. Мы все перепугались, сколько заряжено снарядов, мы не знаем. А ну как сейчас взорвется - тут мама не горюй, всем хватит. Как потом выяснилось, несколько снарядов оказались бракованные и один при пуске загорелся прямо в стволе. Один парень из расчета напугался и убежал, а другие двое не растерялись и бушлатами сбили огонь, затушили. Потом меня вызвал комбат Трушин, накидали мне песка в кузов и поехали на огневую. Снаряд, который горел, и еще один вытащили из ствола и погрузили в машину. Подъехали саперы и мы потихоньку поехали за пехоту в горы в ущелье. Там они сняли их и подорвали. А эту БМ загрузили на «МАЗ»-тягач и увезли в Хайратон.

С полка чины приезжали проверяющие, в дуканы их возил, затаривались, потом на аэродром. Один раз с начштаба ехали и начался обстрел. Одна мина - с одной стороны дороги, другая - с другой. Я - газу, а мне резко скорость не набрать, машина же не легковая и не асфальт, дорога грунтовка-щебенка. Один снаряд смотрю, попал в расположение батальона связи и попал в вышку, и вышка упала, был ли там часовой, не знаю.

Погибших на батарее за время моей службы не было, разве что Игорь Хлопочкин. Так он сам стрельнулся. Не знаю, что на него нашло. Он младше меня на полгода призывом был, я ему машину не раз помогал ремонтировать. Он был водителем на «ГАЗ-66» КШМ Р-125МТ. Мы возвращались тогда с какой-то операции.

«Гиацинты» я помню, но где они дислоцировались в Кабуле, не знаю. На операциях у них своя была огневая, у нас - своя, не близко друг от друга были. Вот и все, вроде. О службе в Афгане не жалею. Сейчас работаю в МЧС".

Расположение 7-й батареи в Кабуле. Справа наши палатки: офицерская, оружейная, каптерка, ленинская комната и личного состава. Слева располагался зенитный полк. Впереди на горах: посты охранения (из личного архива Игоря Шардакова. Комментарий к фотографии от Геннадия Пинясова)

Место расположение машин 7-й батареи (техпарк). Дальше видна та огневая, о ЧП на которой я упоминал в своем рассказе (из личного архива Игоря Шардакова). (Комментарий к фотографии от Геннадия Пинясова)

Глава седьмая. Год 1986-й

С 1982 по 1985 год один за другим ушли в мир иной три Генеральных Секретаря ЦК КПСС - Брежнев, Андропов и Черненко. Нет уже и Устинова, министром обороны 22 декабря 1984 года стал маршал Соколов. В 1980–1985 гг. он был руководителем Оперативной группы Министерства обороны СССР в Афганистане. Осуществлял взаимодействие между советскими и афганскими войсками, планировал ведение боевых действий афганской армии и Ограниченного контингента советских войск. Весной 1985 года к власти в Советском Союзе пришел молодой (по меркам членов Политбюро) Михаил Горбачев и в стране началась, так называемая, эпоха Гласности и Перестройки. В числе других преобразований в стране, встал и вопрос о выводе ОКСВА из Афганистана. В мае 1986 г. на пост Генерального секретаря НДПА вместо Б. Кармаля был избран М. Наджиб (Наджибулла). Советские руководители надеялись, что с его приходом начнется практическая работа по нормализации обстановки, укрепление власти в городах и многочисленных кишлаках страны. В 1986 г. было принято решение о выводе шести полков. Вывод этих частей осуществили в период с 15 по 31 октября (из Шинданда - танковый, мотострелковый и зенитный полки, из Кундуза - мотострелковый и зенитный, из Кабула - зенитный). Я, когда прочитал в газетах, что будут выведены шесть полков (не говорилось какие), почему-то подумал, что и наш 28 РеАП будет в их числе. Я наивно полагал, что в ДРА все идет к завершению, афганская власть и армия окрепли, и они могут самостоятельно решать все вопросы. Ошибался. Покой Там только снился нашим солдатам.