История одного вампира v 2.0

— Салазар Слизерин… — благоговейный шепот сорвался с губ Дафны.

— О, так ты меня узнала, — губы мужчины дрогнули в намеке на улыбку. — Ты из рода Гринграсс, если не ошибаюсь.

— Да, лорд Слизерин.

— Не бойся меня, я всего лишь портрет и ничего не могу сделать, — хмыкнул Слизерин. — Может, я чем-то могу помочь студентке моего факультета? Я могу дать совет или научить тебя чему-нибудь, если хочешь. Портреты помнят все, что помнит изображенный на них маг до момента создания.

— Какой вам от этого прок? — взыграла в девочке природная подозрительность.

— Мне скучно, — просто ответил Слизерин. — Когда станешь портретом и протянешь восемьсот сорок два года — ты меня поймешь. Так чем же я могу помочь? Если не хочешь — не надо, я не стану навязываться.

Дафна задумалась. Девочка хотела задать Основателю тысячу вопросов, но ей почему-то овладела робость, и она озвучила ту просьбу, на которую была морально готова:

— Пожалуйста, позвольте мне пройти.

— Вот как? — загадочный прищур. — Ты уверена, что хочешь войти туда? Храбрый ребенок. Думаю, если бы знала, кто там обитает, то давно сбежала бы. Или нет?

— Вы о чем? — подобралась Гринграсс. Она уже который месяц бьется над загадкой по имени «Гарри Поттер», но все было тщетно. А Салазар Слизерин, похоже, раскусил мальчика и знает о нем то, чего не знает девочка.

— Так не интересно. Мне любопытно, что произойдет: ты сама узнаешь или он тебе расскажет. Не важно, кто кем является, магглорожденным, полукровкой или чистокровным. Не важно, кем он является. Важно лишь то, что он может и чего не может, а человек — это не расовая принадлежность, юная леди. Человек — это состояние души. Запомни это хорошенько, юная леди, и вспомни перед тем, как кого-то судить.

— Но разве вы не ненавидели магглорожденных?

— Ненавидел? — Салазара даже перекосило. — Что за чушь. Хотя я и редко показываюсь из своих покоев, таково ограничение директоров Хогвартса, но слухи до меня доходили, гнусные слухи. Тебе я скажу, как говорил многим до тебя. Я лишь выступал за то, чтобы разделять студентов в группы по силе и обучать по своим программам, и так вышло, что магглорожденные в большинстве своем оказались слабыми. И я не ссорился с Годриком по этому поводу.

— А по какому? — похлопала глазками девочка, причем сделала это так мило, что даже видавшего виды Слизерина немного пробило на откровенность.

— Она была чертовски красивой, — глаза портрета подернулись дымкой ностальгии, но потом взгляд охладел и вернулся в норму.– Так, забудь, поняла? Вот этого я никому не говорил… забудь.

— Получается, Годрик отбил у вас девушку? — хихикнула Гринграсс, чувствуя, как спадает напряжение.

— Как он любил говорить, от перестановки слагаемых драка не отменяется, — в глазах Слизерина промелькнуло самодовольство. — Ладно, но чтоб ни одна душа живая или мертвая, поняла? А я тебя пропущу.

— Поняла.

Девочка вошла в гости к Гарри в приподнятом настроении. Кое-какие факты из жизни Основателей заставили ее задуматься и отвлечься от своих проблем, а сделав несколько шагов, девочка поняла: Салазар затеял спектакль с неизвестной женщиной лишь затем, чтобы ее слегка развеселить. Ради чего? Развеять собственную скуку, наверное.

— Привет, Гарри… — осторожно окликнула девочка. На ее оклик невесть откуда хозяйской походкой вышел Граф. Фамильяр подошел к ней и деловито обнюхал, но в карманах девочки не было ничего вкусненького, а ее саму, как и других двуногих существ в странной, съемной и совсем невкусной шкуре, хозяин есть запретил.

Дафна пожала плечами и села на диванчик. Гарри собирался отправиться сюда сразу же после того, как разберется со своими делами, и если он не пришел спустя полчаса, нужно просто подождать.

Спустя две-три минуты портрет отъехал в сторону, и в комнату вошли Гарри и Лиз. Они о чем-то переговаривались, и Гринграсс, прислушавшись, поняла, о чем. Поттер и Винтер обсуждали последствия этой мелкой возни, воспринятой, как дуэли.

–… я понимаю, мальчишка Малфой, но к чему было вызывать Уизли? — удивлялась Элизабет. — Неужели вы не могли им, как обычно, рожи начистить?

— Сначала выдержи полчаса мозгового штурма пополам с каверзными вопросами от загадочного и слишком уж доброго старичка с нечеловеческой ориентацией, а потом уже осуждай меня, — отрезал Гарри и, выдохнув, произнес совсем другим, немного виноватым тоном. — Они просто попались под горячую руку. Я был зол и непозволительно сорвался. И хватит тут всякими плохими словечками сыпать, ты выставляешь себя невоспитанной крестьянской девкой перед Дафной.

— О, Дафна, привет, — Лиз слегка смутилась и бросила на стол тяжелый, глухо звякнувший мешочек размером чуть поменьше человеческой головы. — Я это…

— Нет, все в порядке, — тут же заверила Гринграсс — она уже привыкла, от Поттера порой такое услышишь, что уши в трубочки сворачиваются, хорошо еще, что очень редко — и покосилась на мешочек.

«Золото? — мимолетно задумалась девочка. — Неужели Поттер поставил на себя? Нет, так не делается. Выходит, это Лиз поставила на Поттера».

— Гарри… я хотела поговорить… наедине…

— Лиз, возьми это и посмотри, не накололи ли меня близнецы Уизли с процентом, — Гарри вытащил из-под мантии еще один мешочек, раза в два меньше, и отдал Винтер. Элизабет многозначительно взглянула на вторично смутившуюся девочку и, хихикнув, упорхнула в свою комнату.

Наглый Граф улегся на диван так, что мальчик был вынужден пересесть почти вплотную к девочке. Дафна смутилась и опустила взгляд, наблюдая за тем, как пальцы Гарри гладят и чешут черную, с едва заметным пятнистым узором, шкуру огромного кота.

— Гарри… я… спасибо тебе, — прошептала Дафна. — Я не представляю, что было бы, не вмешайся ты…

— Не благодари, я это сделал потому, что захотел.

Гринграсс украдкой взглянула на мальчика и улыбнулась — щеки Поттера слегка порозовели. «Захотел… захотел чего?» — захотела спросить девочка, но сдержалась.

— Ты сделал это ради меня? — сорвалось с губ Дафны прежде, чем она подумала.

— Да. Ты мой друг и ты мне нравишься, и я не собираюсь отдавать тебя кому-то вроде Малфоя. Утрутся, а если не утрутся — я помогу.

Дафна замерла. Такого она не ожидала услышать даже в самых смелых и постыдных мечтах. Гарри всегда хватало мужества говорить прямо то, о чем он думал, что его беспокоило.

— Я… и правда тебе нравлюсь?

— Конечно, — мальчик повернулся и сел лицом к ней. Граф недовольно мявкнул — ему не нравилось, когда голову вот так бесцеремонно стряхивали с таких удобных коленей хозяина — но мнение фамильяра никого не интересовало. Дафна повернулась к нему и охнула, утонув в теплых изумрудных глаза. Теплая шершавая ладонь нежно, хотя и слегка неуверенно, коснулась ее щеки. Девочка невольно вздрогнула. Поттер постарался, чтобы его помрачневшее настроение не вышло за пределы разума — такое поведение означает страх перед физическим контактом, а такой страх порождает лишь одно. Насилие.