История, рассказанная в полночь

Он бросил на гоблина хмурый взгляд.

— А тебе, Куксон, случайно, с этих денег ничего не перепало? Может, ты поэтому и в суде выступал?

Куксон позеленел от возмущения.

— Что?! Да как ты…да я…

Синджей усмехнулся.

— Ладно, не кипятись. Ты все от чистого сердца делал: и меня топил, и хоглена защищал. Глупый гоблин…

Обвинение в глупости Куксон снес безропотно, хотя Синджей, разумеется, неправ был: гоблины умны и отличаются завидным здравомыслиям, это всем известно!

— И еще кое-что, — пробормотал Куксон. — Ты был прав: от хогленов не сбежишь! Если они кого и отпустят, то только потому, что пленник уже и сам лесным людоедом сделался…

Синджей прищурился.

— А, теперь и ты это понял? Откуда сведения?

Куксон затеребил кисточку колпака.

— Лесных троллей порасспросил…

— Троллей? Как тебе удалось?

— Да уж удалось, — уклончиво ответил гоблин Куксон, не вдаваясь в подробности.

Синджей принялся мерить камеру шагами: три шага туда, три шага — обратно.

— Я же тебе говорил, Куксон! Еще тогда, два года назад! Я предупреждал насчет нее!

Гоблин снова безжалостно затеребил кисточку.

— Помню, помню! Были у меня тогда сомнения после твоих слов, — признался он. — Я интересовался у его милости… — Куксон спохватился и поправился: — Спрашивал кое у кого насчет нее. Спросил: правда ли, что хоглены отпускают только тех, кто обращаться начал?

Гоблин сокрушенно вздохнул.

В ушах зазвучал голос мага Хронофела — благодушный, снисходительный: «Опытные маги все проверили, Куксон. Женщине несказанно повезло из их лап вырваться, она, можно сказать, второй раз на свет родилась!».

— А больше и спрашивать-то не у кого было: хоглены по другую сторону гор скрытно живут, никто о них толком ничего не знал, — продолжал гоблин. — И трактира, где лесного тролля встретить можно и расспросить, в Лангедаке тогда не имелось…

Куксон с досадой дернул кисточку и оторвал.

Ведь были, были у него подозрения! Но его милость говорил так убедительно, так уверенно… как не поверить?! Он, Куксон, и успокоил себя мыслью, что это его не касается, судейские сами разберутся. Вот и разобрались…

— Что ж, Куксон, — бросил Синджей, по-прежнему меряя щагами крошечную клетушку. — Я так понимаю, что коль в этом деле сам Хро… сам кое-кто замешан, нечего и надеяться, что дело пересмотрят?

Куксон спрятал в карман оторванную кисточку, нахлобучил колпак и развел руками.

— Ясно, — пробормотал Синджей. — Ясно…

— Да… — вздохнул Куксон. — Так что я хотел бы…

Он собрался с духом:

— Словом, приношу свои извинения за то, что невольно способствовал… если бы я только знал!

Синджей хмыкнул.

— И что бы сделал? Если б ты и знал правду, против Хро… против кое-кого все равно никогда бы не пошел. Характер у тебя не тот!

От пренебрежения, прозвучавшего в голосе Синдея, слов кровь почтенного гоблина так и вскипела, а глаза сверкнули желтым огнем.

— Характер?! Да я… — бурля от негодования, начал гоблин, но Синджей перебил.

— Умолкни, Куксон. Тебе известно, где сейчас эта женщина?

— Характер у гоблинов, между прочим…

— Заткнись, я сказал!

Гоблин, возмущенный донельзя, умолк.

— Знаешь, где она сейчас? — повторил Синджей.

Куксон еще немного покипятился — слов нет, как оскорбительно такие слова услышать! Он-то, Куксон, справедливо полагал, что характер у него отличный, много прекрасных качеств имеется: и рассудителен он, и умен, и аккуратен, внимателен, и на своем умеет настоять, когда требуется — и вдруг такое!

Куксон одернул куртку, выпрямился: вспомнил, что намерен был держаться с достоинством и на глупые слова внимания не обращать.

— Знаю, — сухо сказал он.

Синджей тут же оказался у решетки.

— Где?

Даже не поинтересовался, легко ли было Куксону такие сведения раздобыть. А вот попробовал бы сам битый час с лесными троллями толковать! Это тебе не в камере прохлаждаться!

— Она в Ивовой заводи проживает. Крошечный городок на берегу реки, день пути отсюда, — пояснил Куксон. — Перебралась туда пару лет назад, после того, как…

Синджей впился в гоблина глазами.

— Часто ли там пропадают люди?

Гоблин снова вздохнул.

Утро он провел не зря, разузнал многое, вот только говорить это «многое» оказалось нелегко.

— Говорят, бывает, — нехотя выдавил он. — Это уж я не от троллей узнал, это мне сказал…

Не дослушав, Синджей снова заметался по тесной камере.

— Вот оно, Куксон! Она обратилась полностью! Ты понимаешь, что это значит? Хогленам требуется все больше и больше еды, их голод ненасытен! Кроме того, рано или поздно ей понадобится пара. Она выйдет замуж за ничего не подозревающего беднягу и сделает его людоедом! Вдвоем они съедят в этом городишке всех! Начнут, конечно, с детей, такой у хогленов обычай…

Он приблизился к решетке и взглянул в глаза гоблина.

— Куксон, можешь послать туда кого-нибудь?

— Без приказа его милости? Конечно, нет!

— Хоглены всегда жили по другую сторону гор, к нам они не заходили. Но теперь они пришли и сюда!

Он ударил кулаком по решетке.

— Надо ее уничтожить, пока не поздно. Но как до нее добраться?

Куксон набрался решимости перевести разговор на другое.

— Ты об этом поразмышляй на досуге, не торопясь, — рассудительным тоном сказал гоблин. — А пока о моей просьбе подумай.

Синджей остановился.

— О какой просьбе? А, да… расскажи-ка еще раз, да поподробней.

Куксон принялся говорить, не упустив ни единой мелочи, знал: в таком деле каждая подробность важна. Добавил кое-какие детали, еще вчера неизвестные: про убийство Воскхолы.

Синджей слушал вроде бы внимательно, но Куксон волновался: видел, что мысли собеседника другим заняты.

— Понятно, — бросил Синджей, едва гоблин закрыл рот. — Кого ты вызвал?

— Брисса. Во-первых, никто, кроме него за такое дело не возьмется. А, во-вторых, его милость разрешения дать не соизволил, а без его приказа я никого на охоту за призраком отправить не могу. А Брисс и без разрешения обойдется, не в первый раз.