История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I

IV Дума начала свои заседания 15 ноября 1912 г. Несмотря на усилия консерваторов, пытавшихся провести в Председатели своего лидера П. Н. Балашова, главой палаты был снова избран октябрист М. В. Родзянко, заручившийся на этот раз поддержкой кадетов. В своей вступительной речи Родзянко объявил себя «убежденным конституционалистом», что вызвало протест депутатов от правых фракций, покинувших зал заседаний. На следующее утро правые газеты писали о «предательстве октябристов».

Между тем октябристы, снова занявшие в Думе политический «центр», могли создавать и создавали самые разные комбинации – как «налево» (с кадетами и прогрессистами), так и «направо» (с националистами и правыми), оставаясь в целом лояльными правительству. Проблема состояла в том, что само правительство перестало, в отличие от времен Столыпина, быть однородным. И если большинство кабинета во главе с В. Н. Коковцовым в целом было готово сотрудничать с Думой на базе «Основных законов» 1906 г., то влиятельный и пользующийся личным доверием Царя министр внутренних дел Николай Алексеевич Маклаков демонстративно игнорировал Думу, требовал от Императора урезания ее полномочий, фактически подталкивая Царя к государственному перевороту.

Противодействие большинства Думы (включая октябристов) линии Н. А. Маклакова привело к так называемой «бюджетной войне», когда Дума, в целом поддерживая правительственную линию на усиление и перевооружение армии, отказывалась одобрять субсидии по ведомству внутренних дел. Конфронтация с реакционной частью правительства дошла до того, что в одном из своих постановлений Дума, октябристско-кадетским большинством, осудила пренебрежение властями общественным мнением, невыполнение пожеланий народного представительства, стеснение деятельности местного самоуправления, поощрения административного произвола. Условием пересмотра своей позиции Дума поставила увольнение части министров, в первую очередь Н. А. Маклакова.

Конфронтация Императорского правительства и Думы еще более усилилась после замены в январе 1914 г. на посту премьер-министра В. Н. Коковцова старым сановником И. Л. Горемыкиным, известным еще своим противостоянием с I Думой. Министры внутренних дел, юстиции, народного просвещения при Горемыкине еще активней начали настаивать на урезании конституционных полномочий Думы. В апреле 1914 г. Император утвердил составленное по инициативе Горемыкина беспрецедентное положение о запрете правительству сообщать думским комиссиям какие-либо материалы при составлении ими законопроектов. В июне 1914 г. Николай II на заседании Совета министров предложил ликвидировать законодательный статус Думы, но не был поддержан окружением и большинством министров. Общество знало о планах Царя и, за исключением крайне правых, не одобряло их.

Мнение современника

«За одиннадцать лет своего существования Дума, помимо ряда важных законодательных мер, самим фактом своего существования оказала огромное влияние на развитие хозяйственных и духовных сил России, на более разумное понимание как правительством, так и оппозицией её насущных потребностей». – А. Тыркова-Вильямс. На путях к свободе. М.: Московская школа политических исследований, 2007. – С. 351.

Литература

В. Н. Коковцов. Из моего прошлого. Кн. 1–2. М., 1992.

В. А. Демин. Государственная дума России (1906–1917): Механизм функционирования. М., 1996.

1.3.14. Национальные окраины и национальные движения

В конце XIX – начале ХХ в. национализм стал мощным оружием в международной политике. Переход европейских стран, а позднее – России и Турции к парламентаризму привел в том числе и к тому, что общественное мнение отдельных стран стало важным фактором международных отношений. Из «царского дела» внешняя политика повсюду становилась делом общественным. А общества в то время были глубоко больны идеями эгоистического национализма. «Всё, что хорошо для моего народа, имеет абсолютное значение – иные народы должны рассматриваться лишь как средство для благополучия моей нации» – полагали очень многие и в Западной Европе, и в России.

Особенно опасен был национализм для стабильности многонациональных территориальных империй, таких как Австро-Венгерская, Османская или Российская. Но подъема национализма весьма опасались и империи колониальные – Британская, Французская, Нидерландская, Испанская.

Мнение ученого

«Многим казалось тогда (перед I Мировой войной), что к историческим действиям нельзя и не следует прилагать нравственного мерила. Жизнь народов несоизмерима с личной нравственностью, не поддается и не подлежит нравственной оценке. Есть ценности высшие, чем добро. И категорический (нравственный) императив слишком часто только мешает осуществлению этих высших ценностей, задерживает качественное „повышение бытия“. Эти „высшие ценности“ слишком часто осуществимы только „по ту сторону добра и зла“ только в конфликте с личной нравственностью. „Если и есть мораль исторического процесса, то это мораль, несоизмеримая с моралью индивидуальной“ (Н. А. Бердяев)… Здесь очень явно повторяются мотивы Гегеля и Маркса, отчасти Ницше». – Протоиерей Георгий Флоровский. Пути Русского Богословия. Париж, 1988. – С. 498.

Термин

Территориальными империями называются такие многонациональные государства, в которых инонациональные части не отделены от основной части государства юридически и пространственно, на всем пространстве такой империи действуют одни и те же законы, которые, если эта империя имеет представительные законодательные учреждения (как Россия с 1906 г.), утверждаются депутатами, избранными всем населением империи, всеми населяющими империю народами.

Колониальными называются империи, в которых заморские территории (колонии) управляются по законам, принимаемым метрополией, но сами колонии и их население не могут влиять формально-правовым образом на принятие этих законов.

Сама Россия поддерживала славянские национальные движения в Турции и в Австрии и в 1877–1878 гг. даже начала войну с Турцией для «освобождения» славянских православных народов Балканского полуострова. Россия также поддерживала борьбу армян и греков за независимость от Турции. Армяне в то время населяли обширные пространства в восточной части Малой Азии и в Киликии, греки – на малоазиатском побережье Эгейского моря. Турция платила России той же монетой, поддерживая национальные движения тюрок и мусульман в Крыму, на Кавказе, в Закавказье и Средней Азии вплоть до Алтая. Австрия поддерживала украинские националистические движения, надеясь отколом Украины ослабить и Россию, и всё славянство. Германия создала специальную организацию по поддержке немцев, живущих за пределами Германской империи, в первую очередь – в России, надеясь при благоприятных обстоятельствах отколоть от России Балтийские губернии, которые в Средние века принадлежали германским рыцарям и в которых сохранилось германское дворянство. Поляки, которые хотя и не имели в то время независимого государства, старались усилить свое влияние на те украинские, белорусские, латышские и литовские земли, которые до конца XVIII в. входили в Польскую республику (Речь Посполитую). Они надеялись восстановить свое государство в границах начала XVIII столетия.

Поэтому национальные движения вызывали большие опасения правительства России. П. А. Столыпин заявил в III Думе, что он «против любых движений, ослабляющих единство русского народа». Опасаясь расшатывания единства Российского государства, Столыпин избрал ошибочный курс в национальной политике. Он главным образом пытался подавлять национальные движения административными методами, запрещать к употреблению национальные языки (хотя их использование на национальных окраинах и было предусмотрено «Основными законами» 1906 г. – ст. 3) и расселять русское население на инородческих окраинах, предоставляя русским меньшинствам особые привилегии в сравнении с живущими бок о бок с ними народами. Эти меры нигде не притушили национализм, но, напротив, еще сильнее разожгли его и придали ему антирусский характер. В то время как хозяйственное быстрое развитие России объективно содействовало сближению и сотрудничеству населявших ее народов, запретительные меры правительства субъективно осознавались ими как национальное унижение и отталкивали инородцев от России.

Документ

Отвечая 16 ноября 1907 г. на просьбу депутатов от инородцев, поддержанную КДП, включить в работу III Государственной Думы вопрос о национально-территориальной автономии Польши и других окраин, Столыпин сказал: «Децентрализации требуют от нас в минуту слабости… Её хотят вырвать, и вырвать вместе с такими корнями, которые должны связывать всю Империю, вместе с теми нитями, которые должны скрепить центр с окраинами… Нет! Станьте сначала на нашу точку зрения, признайте, что высшее благо – это быть русским гражданином, носите это звание так же высоко, как носили его когда-то римские граждане, и тогда вы сами назовете себя гражданами первого разряда и получите все права… Ведь русское государство росло, развивалось из своих собственных русских корней… Нельзя к нашим русским корням, к нашему русскому стволу прикреплять какой-то чужой, чужестранный цветок (автономию национальных окраин)».

Вновь обострились отношения с Финляндией, где в 1905 г. Сейму были возвращены законодательные полномочия, и введено всеобщее избирательное право. Теперь же, по закону об общеимперском законодательстве 1910 г., финский сейм сохранял только совещательный голос по всем важнейшим государственным вопросам: о налогах, воинской повинности, печати, собраниях и союзах, уголовном законодательстве, денежной системе и др. В правых русских кругах финляндскую автономию называли не иначе как «тепличным цветком, возросшим в российских парниках». Позже были проведены законы о кредите из финской казны на нужды обороны и о равноправии русских граждан в Финляндии (финские граждане на всей территории Империи были равноправны с остальным населением, но в самой Финляндии русские подданные из других частей страны не имели до того прав финских граждан). Все это усиливало среди финнов антирусские настроения.