История русских обителей Афона в XIX–XX веках
Шрифт:
иеромонах Тихон 78 лет [214] ,
монах Макарий 60 лет,
монах Владимир 62 лет,
монах Сисой 81 года,
монах Василий 72 лет,
монах Василий 62 лет,
монах Михаил 75 лет.
монах Вениамин 68 лет,
монах Ивети 74 лет.
Сверх этого на Каруле – отвесной гигантской скале, господствующей над бездною архипелага с южной стороны Святой Горы, куда лишь с великим трудом можно взобраться, где русскими построено 3 церкви, до сих пор еще подвизаются семеро русских иноков: 2 иеромонаха, из которых одному 79 лет, а другому – 62, оба служащие, 1 монах 78 лет, 1 монах 80 лет, 1 монах 58 лет, 1 монах 60 лет и еще один иеромонах, самый молодой, – 48 лет.
214
Старец Тихон (Голенков). Подробнее о нем см. в описании келльи Белозёрка.
Всего, в общей сложности, на всей Афонской Горе 91 (девяносто один) русский инок. Так обстояло дело к 1 октября 1962 года» [215] .
После 1926 г. наступили тяжелые времена для Афона, фактически в афонские монастыри был разрешен доступ только грекам. Да и много
215
Аверкий (Таушев), архиепископ. Святая Гора и ее современное состояние (доклад собору епископов РПЦЗ 1962 г.).
«Единственной силой, способной поддержать русский Афон и оживить его до часа грядущего воскресения нашей Родины, является только наше православное зарубежье, каждый православный эмигрант, независимо от его национальности, юрисдикции, политических убеждений и положения в обществе может и должен прийти на помощь русскому Афону. А зарубежье наше не маленькое, и оно должно прийти на помощь, ибо русский Афон – это часть нашей Родины, той светлой Родины, святой Руси, которую мы всегда вспоминаем и к возвращению на которую мы всегда стремимся. Тут на Афоне эта Родина живет во плоти и в духе. Она воплощена в престарелых иноках. И эти иноки на Святой Горе, несмотря на все тяготы и лишения, нужды и подчас бесправие, денно и нощно возносят молитвы о прощении наших грехов, о прекращении страданий нашего народа и возвращении потерянной Родины», – читаем мы в брошюре «Врата небесные», изданной «Обществом друзей русских обителей на Святой Горе Афонской» [216] . Впереди были скорбные годы тихого умирания, которые закончились смертью русского келлиотского монашества. Когда она наступила, сказать непросто. Знаем только, что посетивший Афон в 1930-е гг. Владимир Маевский еще застал и Артемьевскую, и многострадальную келлью Честного Креста, и Георгиевскую в Керасии с русским братством. В 1960-е гг. в этих двух келльях еще оставалось шесть русских старцев [217] . Видел он тогда еще и представителей уникального типа монахов – афонских сиромахов. Видимо, 1968 год надо считать годом смерти русского келлиотского монашества. В этот год умер последний настоятель Белозёрки – иеродиакон Иоанникий, и келлья со всеми постройками перешла во владение к грекам [218] .
216
Врата Небесная. Удел Пресвятой Богородицы на земле Святая Гора Афон. Париж, 1958.
217
В статье В. Ф. Козлова приводится следующая статистика: во время Первой мировой войны насчитывалось 956 русских келлиотов, в 1938 г. – 147, 1966 г. – всего 17.
218
Козлов В. Ф. Святая Гора и судьбы ее русских обитателей // Дипломатический вестник. 1990. М., 1992. С. 227–248.
Более точное описание занятия келльи можно прочитать в книге «Старец Арсений пещерник. Сподвижник старца Иосифа». Братство о. Иосифа сильно увеличилось. Нужна была большая келлья. Тут греческие монахи и вспомнили про русские келльи, против строительства которых возражали их предшественники. Но времена изменились, и более эти келльи никого не пугали своими размерами, никто не говорил о нарушении архитектурного стиля или о превышении положенного для келльи числа насельников.
Но вот беда, в келлье Белозёрка, на тот момент уже переименованной в Буразери, проживал престарелый последний русский келлиот. Русский келлиот, хорошо ознакомившийся с методами греков за долгую жизнь, и слушать не хотел о соседстве с греками. Греки сходили в Филофей, где им предложили уже разрушенные келльи, и они поняли, что надо поселяться в относительно хорошо сохранившейся Буразери. На следующий день хорошо говоривший по-русски о. Харлампий пошел в русскую келлью и в храме Покрова нашел русского старца-монаха. Как только старец увидел греческого монаха, на него напал гнев, и он бросился на пришельца с палкой, но, не успев приблизиться, отбросил палку и сказал: «Ты – хороший человек. Завтра приходи со своими монахами». И указал на одно из зданий: «С меня этого хватит. Все остальное – ваше». Через несколько страниц мы читаем о преставлении старца. За мнимо благочестивыми словами проглядывает очевидный цинизм:
«Как я сказал, русский иеродиакон Иоанникий оставил за собой одно здание – то самое, которое находится под одной крышей с большой трапезной.
Но, кроме русского иеродиакона, там было еще восемь мирян, именовавшихся кавиотами [219] , которые жили на келлии и платили аренду в размере одной драхмы». То есть не платили ничего. Таким образом, переводя на русский язык, греческое братство решило турнуть братство, возглавляемое русским монахом, из 9 человек, восемь из которых не имели оснований для проживания в келлье. Они, естественно, нарушали исихастский устав нашего братства. Каким образом? Кричали? Пили водку? Дрались и ругались?
219
Очевидно, это сиромахи, не имевшие пристанища. Отметим слово: «именовавшиеся». Такое слово лет пятьдесят ранее греки употребляли в отношении многих русских монахов. Дескать, никогда на Афоне не было больше монахов, чем греков, потому что большая часть из них былане монахами, а «именовавшимися» монахами.
«К сожалению, отец Иоанникий любил их и не желал с ними расставаться. Кроме того, хотя он и был добрым, но, как и свойственно человеку, в качестве старца келлии вмешивался в дела и создавал небольшие проблемы». Опять переводим на русский язык: старец, хоть и пустил греков в келлью, понимая, что все равно скоро она отойдет в их руки, но не желал им подчиняться и напоминал, что, по сути, он является старцем келльи.
«Так, уже с первых дней нарушалось естественное течение нашей безмолвной жизни». По-русски это означает: «Гости, а не надоели ли вам хозяева?».
«Мы, как новоначальные, пребывали в
беспокойстве и терзались различными двойственными помыслами, принимая во внимание то, что русский старец, несмотря на свой возраст, был полон сил и работал, как юноша». Иными словами, они, поселяясь в келлью, надеялись, что старец скоро сдохнет, но этого не происходило.«Однажды я набрался смелости и говорю ему (Арсению): „Геронда, что будет с этим старчиком?” И старец просто и со знанием дела отвечает: „Он, послушай меня, чадо мое, не протянет и года”». И «этот добрый старчик» после «одного непредвиденного несчастного случая» навсегда покинул обитель. За ним покинули обитель кавиоты, получив в качестве пособия «значительную сумму» (размер, правда, не указывается). Братство осталось очень благодарным русскому «старчику», что он передал им келлью, не взяв никаких денег, что, очевидно, было большим подвигом в глазах греческих монахов, и поэтому, по их мнению, он должен был получить за это награду на небесах.
Надо добавить, что другая часть греческого братства отправилась в бывшую русскую Артемьевскую келлью. Спасибо русским. Этот пример подтверждает хорошие дипломатические способности греков и то, что возвращение келлиотов на Афонскую землю будет очень непростым [220] .
Вот можно и поставить точку в истории русских келейных обителей. Казалось бы, «Братство русских келлий» оказалось древом, не приносящим плода. Все келлиоты умерли, и келльи их никто не наследовал. Но обратимся к некоторым интересным моментам. Афонские монахи довольно сильно отличались по своему духу от монахов в России. Они были предоставлены сами себе, их никто не контролировал и никто бы не протянул руку помощи в случае беды (скорее добили бы). И эта свобода кому-то была погибелью, а кому-то шла на пользу: воспитывала, закаляла и делала не просто духовным человеком, но и готовым постоять за истину. Некоторые афонские монахи, оказавшиеся в годину гонений в России, не только стойко переносят все невзгоды и мучения, но и активно противостоят государственному атеизму. Это андреевские монахи архимандриты Макарий и Питирим, это келлиоты Феодосий и Евгений. Есть, наверное, и другие, которых мы не знаем.
220
Еще хочется отметить что русские по сравнению с дореволюционным времени в национальном смысле стали еще более аморфными. Прилавки магазинов завалены переводными книгами с греческого языка, повествующими о разных греческих старцах, причем книги довольно примитивные. Но никто не знает великого духовника иеросхимонаха Арсения, своей жизнью напоминавшего нам о монахах первых веков христианства. С громадным трудом увидел свет первый том исторического и духовного описания Пантелеймоновской обители, повествующего о другом великом старце, иеросхимонахе Иерониме, и неизвестно, выйдет ли второй. Ничего не знают русские люди о русских старцах XIX–XX столетий. Случайно ли это? Думаю, нет. Греки пытаются доказать свое духовное право на обладание всем Афоном, и национальные страсти вовсе не прекратились. Поговорите с любезным греком подольше и узнаете, что Пантелеймонов монастырь – греческий, причем это скажет вам любой грек, даже самый радушный и приветливый по отношению к русским.
Сейчас на Афон пришли новые русские монахи, среди них есть и келлиоты. Их немного, и перед ними стоят примерно те же самые искушения, что и перед их предками. Хочется, чтобы они не повторяли их ошибок и воспользовались положительным опытом «Братства русских обителей на Афоне».
Автор пишет эти строки с твердой уверенностью в возрождении и этих, и других видов афонского монашества, которое придет с далекого Севера и воздвигнет Афон из руин не западными средствами, а силою русского духа. Конечно, не в былой мощи, а в малой мере, с учетом убыли русского благочестия, для которого не бесследно прошли тяжелые годы безбожного режима.
История крупнейших русских келлий
На уединенном холме близ дороги, ведущей из Руссика в Карею и Ватопед, расположена келлья Свт. Иоанна Златоуста. Как и многие другие афонские келльи, она была основана в глубокой древности, предположительно при св. Савве Сербском. В древности эта келлья была одним из 150 маленьких монастырей, наполнявших Сад Богородицы. С начала XVIII в. она навсегда стала общежительной, так что обвинения о. Кирилла в нововведениях безосновательны. При разборке старой церкви была найдена мраморная плита, на которой был указан год построения церкви – 1702. Известны имена русских старцев, населявших в XVIII в. эту келлью: иеромонахи Матфей, Нектарий и Анфим, монахи Никифор и Рафаил. В келлье спасались русские иноки вместе с сербами и болгарами. До переселения в 1883 г. в обитель иеросхимонаха Кирилла в ней никого не было в течение 18 лет. Когда келлью заняли русские, то пришедшая в запустение обитель могла вместить только 25 человек, и помещения скоро оказались слишком малы для умножающегося русского братства. О. Кириллу удалось устроить в этом глухом месте обитель с 90 насельниками. В обители было 9 иеромонахов и 6 иеродиаконов.
В начале XX в. там было два чтимых образа: Божией Матери Испанской и свт. Иоанна Златоуста. При о. Кирилле прославился своими чудесами образ «Утоли моя печали». Был странноприимный дом для паломников на 150 мест. С разрешения Хиландарской Лавры о. Кирилл всего за три года выстроил великолепный двухэтажный храм во имя свт. Иоанна Златоуста с приделами Александра Невского и Марии Магдалины, в память чудесного спасения царской семьи в Борках по своему проекту, ставший украшением Святой Горы. Освящен храм был 13 января 1894 г. архиепископом Елиферопольским Агафангелом, а лично знавший о. Кирилла и посещавший келлью митрополит Сербский Михаил прислал настоятелю письмо, где выразил сожаление, что не смог принять участие в освящении. Митрополит ранее приезжал на Афон, причем специально, чтобы посетить почитаемого им старца Кирилла. В 1890 г. в Константинополе было устроено подворье для паломников, следующих на Святую Гору. А в 1902 г. там же было освящено здание русского училища для детей младшего возраста. Создание этого училища было согласовано с российским послом Зиновьевым. В келлье имелись иконописная мастерская и фотомастерская. Славилась келлья и своей маслобойней, в которой производилось регальное, шалфейное, лавровое, мелиссовое и самое важное – оливковое (деревянное) масло. Дело в том, что это масло употреблялось не только в пищу, но и как лампадное. Организация собственного производства масла была важна еще и потому, что сначала в Константинополе, а потом и в России нечистые на руку дельцы под видом натурального благовонного масла стали торговать маслом, смешанным со значительным количеством керосина, бензина, спирта. Производство безукоризненно чистого натурального масла стало главным средством обеспечения обители.