История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

В мае 1928 года Толстой и его многочисленная семья переехали в Детское Село, бывшее Царское Село. Арендовали дом на Пролетарской улице.

В середине сентября 1928 года Толстой, вернувшись из Кисловодска и поездки в Ростов, Синельников, Днепропетровск (бывший Екатеринослав), обогатив свои представления о махновщине и самом Махно, вскоре почувствовал, что он не может писать третью часть романа, – обстановка в современной деревне была настолько накалена, что и повествование о махновщине и атамане Махно могло вызвать в политических кругах раздражение. Роман не пошёл… А на столе лежали материалы о Петре Великом, он задумал пьесу «На дыбе», несколько исторических рассказов, Полонскому пообещал к ноябрю дать рассказ о Петре, а роман «19-й год» отложить. И первые дни после приезда Толстой просто не знал, за что взяться, хотя ежедневно садился за письменный стол и начинал перекладывать многочисленные наброски – заготовки к будущим сценам.

Возвратившись из Москвы, Толстой писал Полонскому 31 декабря 1928 года: «…«19-й год» я ни в коем случае писать не раздумал… Хотел я поговорить с вами вот о чём: моё непосредственное ощущение и убеждение (логическое) заставляет меня погодить месяца три-четыре с печатанием романа. Я боюсь, т. е. я боюсь той оглядки в романе, которая больше всего вредна. «18-й год» я писал безо всякой оглядки, как историческую эпоху, а в «19-м году» слишком много острых мест и наиострейшее – это крестьянское движение, – махновщина и сибирская партизанщина, которые корнями связаны с сегодняшним днём. А эти точки связи сегодняшнего дня крайне сейчас воспалены и болезненны, и отношение к ним неспокойное… Кроме того, все, ну буквально все, даже такие люди, как Тарле, мне говорят: обождите немного. И я решил обождать до весны, с тем, чтобы начать печатать роман с сентябрьской книжки…»

А в минуты отдыха от серьёзных тем Толстой написал рассказы «Подкидные дураки», «Мой сосед», «Атаман Григорьев», не прекращая работы над романом о Петре, читал книги, делал выписки из огромных исторических фолиантов, а их накопилось великое множество. И только в начале февраля Алексей Николаевич вплотную засел за работу, с трудом нащупывал первые фразы, и роман о Петре Великом начал развёртываться. В первой же главе Толстому удалось познакомить читателей с основными действующими лицами и главными государственными проблемами, которые нуждались в безотлагательном решении в конце ХVII столетия. Одна картина за другой вставали в его воображении, тут и бояре, тут и стрельцы, и раскольники, и крестьяне, и купцы, и попы – вся многоликая, многострадальная Россия, во всём её разнообразии и многоцветности.

Полонский, прочитав начало повествования, предложил всё те же условия: печатать сразу, не дожидаясь завершения, печатать с майской книжки журнала, но при условии давать два листа ежемесячно. Толстой, разумеется, согласился и, вернувшись из Москвы после этих переговоров, снова окунулся в мир исторических сопоставлений, отбрасывая всё сомнительное и заведомо пристрастное. Снова читал и перечитывал архивные документы… В «Записках де ля Невилля» Толстой нашёл много интересных подробностей и свидетельств. Почему же не ввести его в качестве одного из эпизодических героев и не дать его глазами портрет князя Василия Голицына, человека умного и образованного, ловкостью, обманом, лицемерием добившегося полноты власти, но оказавшегося неспособным использовать её для претворения в жизнь своих любопытных мыслей? «Высокомысленные и мудрые слова» высказывает всемогущий канцлер господину де ля Невиллю. Признаёт, что два кормящих в России сословия (крестьянство и дворянство) «в великой скудости обретаются». Де Невилль, внимательно слушая его, понимает, что никто ещё до сих пор не замышлял столь великих и решительных планов. А бегство правительницы Софьи в село Коломенское, потом в Троице-Сергиево под защиту неприступных стен от гнева всё тех же стрельцов, взбаламученных раскольниками? А Пётр в Преображенском и его потешные войска? А борьба Петра и Софьи за власть? А Франц Лефорт и Немецкая слобода? А война за Крым? Сколько вопросов и проблем… И всех ведь надо представить живыми, для всех ведь надо отыскать хоть какие-то неповторимые подробности. Вот поэтому-то Толстой во время работы неизменно обращался к таким книгам, как «Дневник Патрика Гордона», «Записки» И. Желябужского, «Дневник путешествия в Московию» Иоганна Корба, «Записки» Дж. или «Рассказы о Петре Великом» А. Нартова, «Записки» Юста Юля, «Путевые записки и дневники» князя Б. Куракина, «Путешествие через Московию» Корнилия де Бруина, «Донесения австрийского дипломата» Оттона Плейера, «Книга о скудости и богатстве» И. Посошкова и, конечно, сочинения протопопа Аввакума. Такое огромное количество материала нуждалось не только в отборе, но и в уточнении по другим источникам. А для всего этого нужно много времени.

Из писем В. Полонскому известно, как шла работа над первой книгой романа «Пётр Первый». В апреле 1929 года он сообщает, что продолжение пока дать не может, объём материала слишком велик, публикацию романа Полонский отложил. Толстой с большим напряжением преодолевал трудности, которые чуть ли не ежедневно возникали перед ним. Однако в каждом месяце «Новый мир» давал роман небольшими порциями. 12 мая 1930 года Толстой поставил последнюю точку в первой книге романа.

Пора что-то написать и о современности, недавно пережитом. Так появился роман «Чёрное золото» («Эмигранты»), пьеса «Патент 119», написанная вместе со Старчаковым. Алексей Толстой побывал в Берлине, в Сорренто в гостях у Горького, много мелочей быта пришлось ему преодолеть, но образ Петра и его сподвижников не выходил из памяти, всё новые и новые подробности и детали возникали из той драматической эпохи.

Изучая факты, сопоставляя их, отбирая наиболее проверенные и бесспорные, Толстой приходит к выводу, что в первой книге он недостаточно убедительно показал многогранность личности Петра, его способность полностью отдаваться затеянному делу. Многие документы, письма, воспоминания современников свидетельствуют о том, что Пётр во всех делах и начинаниях принимал непосредственное участие. Днём вместе с плотниками, строителями, мастерами он прилежно орудует топором и молотом, конопатит, промазывает смолой корабельные пазы и швы, а большую часть ночи готовит инструкцию для посла, который вскоре должен отправиться в Турцию, чтобы заключить мирный договор.

В январе 1935 года Алексей Толстой заболел. Горький в связи с этим дал Толстому несколько советов: «…В 50 лет нельзя вести себя тридцатилетним бойкалем и работать, как четыре лошади или семь верблюдов. Винцо следует пить тоже помаленьку, а не бочонками».

В это время произошла в судьбе Алексея Толстого семейная драма: Наталья Васильевна Крандиевская, талантливая поэтесса, поняла, что жизнь её проходит, а она ещё ничего не сделала, она хочет уехать в Ленинград, заняться своим делом… Крандиевская пригласила быть секретарём Алексея Толстого сотрудницу библиотеки Дома литераторов Людмилу Ильиничну Баршеву, у которой только недавно ГПУ погубило её мужа, молодого писателя. Толстой согласился, Наталья Васильевна уехала, а Баршева стала служить у Алексея Толстого. Вскоре Алексей Толстой сделал ей предложение, а сам уехал в Прагу. Из его писем к Людмиле Ильиничне известны его переживания. «…Слушай, или, мне кажется, – писал Толстой 16 октября 1935 года из Праги, – вот почему я так стремительно полюбил тебя. В первый же день, когда ты приехала в Детское, я почувствовал присутствие нежной ласки и участия. Было удивительно приятно слышать твои быстрые шаги, твой весёлый голос. Я для моей семьи – был необходимой принадлежностью, вроде учёного гиппопотама, через которого шли все блага. Но кто-нибудь заглядывал в мой внутренний мир? Только бы я выполнял свои обязанности и не бунтовал. Все испугались, когда я заболел 31 декабря. Но как же могло быть иначе: – зашаталось всё здание. Наташа мне несколько раз поминала о заботах, которыми она меня окружила. Но как же могло быть иначе? Они радуются удачам моего искусства. Было бы странно не радоваться. И я жил в одиночестве и пустоте, т. к. от меня требовали, но никто не отдавал мне своего сердца. Тоска по женской любви началась у меня давно, мечта о любви. И вдруг пришла прелестная, простая, ясная, как солнечный день, чистая, как весенний ручей, бегущий по зелёной травке, нежная женщина…»

До Великой Отечественной войны Алексей Толстой написал повесть «Оборона Царицына», вторую книгу «Петра Первого», третью книгу романа «Хождение по мукам», за которую получил Сталинскую премию первой степени в 1941 году.

В первые месяцы войны Толстой полностью отдался публицистике. За июнь – август 1941 года Толстой опубликовал свои замечательные статьи и очерки: «Что мы защищаем», «Армия героев», «Блицкриг», или «Блицкрах», «Кто такой Гитлер и чего он добивается», «Гордо реет советский флаг», «Смельчаки», «Я призываю к ненависти», «Несколько поправок к реляциям Геббельса», «Почему Гитлер должен потерпеть поражение», «Русские воины». Даже этот простой перечень выступлений в печати Алексея Толстого свидетельствует о его кипучей и самоотверженной деятельности во имя того, чем жила вся страна. Вскоре встал вопрос о призыве в армию его сыновей: Никите было 24 года, Дмитрию двадцать один. Никита на коленях умолял отца позаботиться о нём. И он остался в тылу. Точно такие же сцены произошли и с Дмитрием, который учился в консерватории. В эти же дни Алексей Толстой, перебирая собранные книги и документы, начал писать пьесу «Орёл и орлица» об Иване Грозном. Вторую часть драматической повести «Иван Грозный» – пьесу «Трудные годы» – Толстой начал в январе 1943 года, а закончил в апреле и 16 апреля прочитал её в Малом театре.

И снова охватила его страсть к роману о Петре. «Мне часто снятся целые сцены то из одной, то из другой моей будущей вещи, – признавался он, – бери и записывай! Прежде этого со мной не случалось». Но не успел – слишком много сил ушло на военные сочинения.

Алексей Николаевич Толстой скончался 23 февраля 1945 года. 26 февраля на Новодевичьем кладбище состоялись похороны. На траурном митинге Михаил Шолохов сказал: «Большую потерю понёс наш народ. Сильна горечь утраты. Умер большой писатель, посвятивший всю свою жизнь, свой могучий талант родному народу».

Толстой А.Н. Собр. соч.: В 10 т. 1958–1961.

Переписка А.Н. Толстого: В 2 т. М., 1989.

Воспоминания об А.Н. Толстом. М., 1973.

Петелин В. Жизнь Алексея Толстого. «Красный граф». М.: Центрполиграф, 2001.

Вячеслав Яковлевич Шишков 3 октября (21 сентября) 1873 – 6 марта 1945

Родился в обеспеченной купеческой семье. Получил образование в Вышневолоцком техническом училище. Во время практики работал в Новгородской и Вологодской губерниях. Большое влияние на духовный облик молодого специалиста оказало знакомство со священником Иоанном Кронштадтским во время путешествия по Пинеге. Много лет Шишков работал сначала в европейской части, а с 1894 года в течение двадцати лет руководил экспедициями по изучению проблем сибирских рек. И все это время не пропадала его тяга к литературному труду, во время работ он записывает, по словам биографов, 80 песен и три отрывка из былин, которые поразили его красотой и самобытностью. Может быть, тогда у него мелькнула мысль написать об этом, может быть, зародилась мечта о романе «Угрюм-река». Кого он только не встретил, с кем он только не разговоривал о судьбе России и собственной его судьбе! Все произведения Шишкова первой поры пропитаны жизненными соками, добыты из его необыкновенной жизни, а характеры взяты из самых глубин русской жизни. Сначала он писал статьи и очерки, но познания не укладывались в сухую информацию, жизнь толкала его к более высоким художественным размышлениям. Так возникли рассказы «Помолились» (Заветы. 1912. № 2), «На севере» (Сибирская жизнь. 1912. 4 ноября), «Холодный край» (Красная нива. 1923. № 4), «Краля» (Заветы. 1913. № 2), «Чуйские были» (Ежемесячный журнал. 1914. № 2), «Ванька Хлюст» (Ежемесячный журнал. 1914. № 10), «Суд скорый», «На Бие» (Алтайский альманах. СПб., 1914), «Колдовской цветок» (Отечество. 1915. № 8) – все эти рассказы свидетельствовали о том, что в русской литературе появился писатель, который берёт свои сюжеты со дна русской жизни и глубоко исследует её, добираясь до корня её сложных и противоречивых проблем. Автор, выслушав откровенные рассказы своих персонажей («Краля», «Ванька Хлюст» и др.), задумывается над тем, как им «всплыть на божий свет». В. Шишкова, столкнувшегося в своей повседневной трудовой жизни с таким ворохом житейских проблем, что они казались неразрешимыми, прежде всего мучают просветительские, гуманистические, философские вопросы. Но светлый взгляд пожившего художника всегда побеждал в нём, традиции великой русской литературы всегда стояли перед ним.