История русской литературы XIX века. Часть 3: 1870-1890 годы

"Записки из мертвого дома"

В жанровом отношении это произведение – синтез автобиографии, мемуаров, документальных очерков. Однако это не помешало ему стать подлинно художественным творением, на что указывал даже скупой на похвалы в адрес Достоевского Л. H. Толстой. Цельность ему придает глобальная тема – тема народной России, а также фигура вымышленного рассказчика. Александр Петрович Горянчиков в чем-то близок автору: он остро ощущает тот колоссальный разрыв, что отделяет дворянство от простого народа даже на каторге, даже в условиях общих лишений. Еще одно глубокое наблюдение рассказчика стало фазой дальнейшей разработки концепции личности Достоевского-художника: в каждом таятся бездны темных, разрушительных сил, но и – в каждом же – возможность бесконечного совершенствования, начала добра и красоты. В "Записках из Мертвого дома", например, исследуются преступные, порой бесчеловечные поступки мягких по натуре людей ("слабых сердец"), необъяснимая жестокость, казалось бы, любящих по отношению к самым дорогим и близким, бессмысленная покорность жертв; страшная привычка палачей наслаждаться физической и моральной болью обреченных. Надрыв как черта психологизма художника находит здесь свою непосредственную форму выражения в авторских характеристиках: "…это тоскливое, судорожное проявление личности, инстинктивная тоска по самом себе, желание заявить себя, свою приниженную личность, вдруг проявляющееся и доходящее до злобы, до бешенства, до омрачения рассудка, до припадка, до судорог".

Но дороги автору, конечно, иные воспоминания: в главе об острожном театре передается внутренняя тяга забитого народа к красоте, искусству; в главе "Праздник Рождества Христова" – благоговение, объединяющее всех собравшихся на рождественскую службу. Любовно выписан яркий образ добросердечного татарина Алея; сочувственно рассказывается о врачах, спасающих от смерти бесчеловечно наказанных. ""Записки из Мертвого дома" впервые целостно развертывают антропологию Достоевского. Человек – это универс в свернутом и малом виде" [62] .

62

Чирков Н. М. О стиле Достоевского. М., 1967. С. 25.

Из отдельных зарисовок складывается панорама Мертвого дома, ставшего символом России последних лет николаевского правления. "Сколько прекрасных по натуре людей погибло на каторге", "погибли даром лучшие силы, погибли ненормально, незаконно, безвозвратно. А кто виноват? То-то, кто виноват?." Кто несет ответственность за ад Мертвого дома: исторические обстоятельства, общественная среда или каждая личность, индивидуум, наделенный свободой выбора добра и зла? Уже в первой книге Достоевского 60-х годов чаша весов впервые качнулась в сторону второго ответа. В ближайшие годы Достоевский сосредоточит внимание на проблеме человеческой свободы.

Творчество Достоевского в 60-е годы роман "Униженные и оскорбленные"

Роман был написан и опубликован в 1861 г. Как и в первом романе, художественное пространство реализовано в образе враждебной человеку городской среды, причем вновь петербургской. Сюжетообразующей линией является неразделенная любовь рассказчика к несчастной молодой женщине.

"Зеркальные", отчасти повторяющие друг друга сюжетные ходы и образы, поэтика тайны и узнавания, свойственная "Униженным и оскорбленным", – эти новые для Достоевского художественные приемы писатель позже использует и в вершинных своих романах. Здесь впервые прозвучит настойчивый, характерный для "позднего" Достоевского мотив жертвенности, страдания как обязательного удела подлинно христианских сердец. Н. А. Добролюбов с позиций этики "разумного эгоизма", характерной для революционеров-демократов, в статье "Забитые люди" (1861) отрицает положительную роль страдания в жизни человека и относит рассказчика, пожертвовавшего своей любовью, к "тряпичным сердцам".

Начало 60-х годов – время формирования Достоевского как православного мыслителя, "почвенника", вынашивающего идею русской самобытности и всечеловечности. Именно 1860–1864 годы Достоевский назовет временем "перерождения убеждений".

Идеология "почвенничества "

Эта идеология нашла выражение, прежде всего, в публицистике журналов "Время" (1861–1863) и "Эпоха" (1864–1865), которые выпускались на собственные средства, Ф. М. и М. М. Достоевскими. Важнейшими сотрудниками журналов были критики А. А. Григорьев и Н. Н. Страхов.

Общественный подъем начала 60-х, реформы 1861 г. породили всеобщее ожидание "нового слова" в истории от самого народа. Но если революционные демократы-шестидесятники во главе с Н. Г. Чернышевским призывали народ к насильственному изменению существующих порядков, то Достоевский видел залог общественного благоденствия в ином: в мирном слиянии образованных сословий и корневого народа, "почвы". Новое направление сложилось не без влияния славянофильства. Однако пути достижения общественного идеала писатель видел, в отличие от славянофилов, в приобщении России к достижениям цивилизации и прогресса, в образовании и просвещении масс. Именно так понимался Достоевским важнейший долг интеллигенции. Вместе с тем он считал, что образованное сословие тоже должно поучиться у народа, воспринять его иск‹энное мировоззрение, основанное на православной идее всеобщего братства, на христианской проповеди смирения и страдания.

Национальная самобытность, "своеисторичность", своя собственная форма развития, "взятая из почвы нашей, взятая из народного духа и народных начал", – те качества, которые, по мнению Достоевского, игнорируются западнической интеллигенцией, но на самом деле не противоречат всечеловечности русской культуры. Русский человек "сочувствует всему человечеству", русскому народу предназначено проникнуться идеями и стремлениями других народов, увлечь всех за собою, "ринуться в новую, широкую, еще неведомую в истории деятельность". Идею особой, мессианской (мессия – проводник и устроитель воли бога) роли русского народа Достоевский будет проповедовать до конца жизни.

М. Е. Салтыков-Щедрин видел в журнальной публицистике братьев Достоевских непримиримую борьбу с западничеством. Между тем сам Федор Михайлович, оценивая западничество и славянофильство, утверждал, что "часть истины есть и в том и другом взгляде". Больше того, решительно выступая против "революционной партии" и ее тактики, он не отказался вовсе и от социалистических идеалов, трактуя их однако в свете учения Христа. Навеенные вечно живыми мифами образы "земногорая", "золотоговека", "мировойгармонии", по существу, выражали веру писателя в принципиальную возможность своеобразно понимаемого им социализма. В "чувстве органической связи всех людей между собою, братском сочувствии каждого человека другому"… видел Достоевский основу "социализма русского народа", который противопоставлял как "мечтательному", утопическому, так и "политическому", т. е. революционному социализму русских народников и западноевропейских социалистов" [63] .

63

Фридлендер Г. М. Ф. М. Достоевский. // История русской литературы. Л, 1981. Т. 3. С. 712.

Мировоззренческий сдвиг, происходивший с писателем в эти годы, отразился в "Зимних заметках о летних впечатлениях" (1863), сделанных в первой поездке за границу в 1862 г. Сквозь призму отношений России и Запада преломляются почвеннические идеи Достоевского. Природа западного человека – природа собственника, в котором неискоренимы "начала… особняка", индивидуализма, личной выгоды. Русский простолюдин, русский крестьянин способен к добровольному самопожертвованию, а потому представляет собой идеальный общечеловеческий тип. Социальная гармония может быть построена лишь на фундаменте братства и всечеловечности, присущих именно русскому народу.

Ожесточенная полемика "Времени" и "Эпохи" с "Современником"

Эта полемика также приходится на начало 60-х годов. И если в отношении Чернышевского и Добролюбова, лично уважаемых Достоевским, почвеннические журналы вели собственно идейно-эстетическую борьбу, то споры Достоевского с Салтыковым-Щедриным и Антоновичем выливались в хлесткие сатирические памфлеты, издевательские статьи, задевавшие личности и переходившие с обеих сторон границы допустимого. Естественно, глубокие причины этой борьбы коренились в нерешенных реформой 1861 г. социальных конфликтах, а также в глобальном и одновременно трагическом для России, жестком противостоянии радикалов и "постепеновцев" (почвенников, либералов-западников и др.), одинаково заинтересованных в прогрессе Отечества.

Повесть "Записки из подполья" (1864)

Повесть отразила идейную полемику с революционными демократами, но проблематика ее переросла с избытком рамки конкретных общественно-политических споров.

В повести появляется герой-идеолог, который в плане художественности будет впервые наиболее полно реализован в "Преступлении и наказании". Подпольем автор называет особый комплекс идей и психологических свойств личности героя повести: порою свежих и оригинальных (не случайно его называют парадоксалистом), но чаще всего малопривлекательных или просто аморальных, присущих, по мнению Достоевского, "человеку русского большинства".