История суда и правосудия в России. Том 2: Законодательство и правосудие в Московском государстве (конец XV – 70-е годы XVII века)

Источниками Судебника 1497 г. являются также и грамоты отдельных княжеств, определявшие срок «отказа» крестьян (первой грамотой, обозначавшей срок «отказа» крестьян в Юрьев день, была, очевидно, грамота Белозерского княжества середины XV в.), сроки исковой давности по земельным спорам (об исковой давности в три года и шесть лет по земельным спорам свидетельствуют правые грамоты Звенигородского уезда). Безусловно, к источникам Судебника могут быть отнесены Новгородская и Псковская судные грамоты. Псковская судная грамота впервые в законодательстве вводит понятие государственной измены, отличает следственный процесс от искового, допускает использование наймитов в судебном поединке.

Нормы церковного права, действовавшие к тому времени, также принимались во внимание составителями Судебника 1497 г.: Кормчая книга, Правосудие митрополичье, Мерило праведное. Влияние этих источников отмечено Н. М. Карамзиным, митрополитом Евгением (Болховитиновым), Г. А. Розенкампфом, Н. В. Калачевым, С. В. Юшковым, Л. В. Черепниным, Ю. Г. Алексеевым [350] .

В состав Судебника 1497 г. вошли и новые, ранее неизвестные нормы. По подсчетам С. В. Юшкова, 40 статей, т. е. около трех пятых всего состава Судебника, не состоят ни в какой связи с дошедшими до нас памятниками. Они либо привлечены из ранее принятых и не сохранившихся законодательных актов Ивана III, либо сформулированы самими составителями Судебника и представляют собой новые нормы, неизвестные прежнему законодательству и судебной практике. Однако далеко не все статьи Судебника осуществлялись на практике, часть их оставалась программой, пожеланием, для реализации которой требовалось время. Именно поэтому Судебник 1497 г. составил впоследствии основу Царского Судебника 1550 г., а отдельные его положения и принципы получили развитие даже в более позднем законодательстве [351] . По мнению Ю. Г. Алексеева, Великокняжеский Судебник «не был ни собранием старых законов и обычаев… ни однозначным изъявлением воли великого князя… Специфика памятника – именно в сочетании старого с новым, традиции с регламентом, обычаев с указами великого князя» [352] .

350

См.: Карамзин II. М. История государства Российского. СПб., 1819. 2-е изд. Т. 6. С. 354; Митрополит Евгений (Болховитинов). История русской Церкви. М., 1888. С. 83; Розепкамшр Г. А. Обозрение Кормяей книги в историческом виде. М., 1839. С. 106; Калачев Н. В. О значении Кормчей в системе древнего русского права. М., 1850. С. 8—10; Юшков С. В. Правосудие митрополичье // Летопись занятий Археографической комиссии за 1927 1928 гг. Л., 1929. Выл. 3. С. 150–151, 118–119; Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV–XV вв. Ч. 2. С. 25–29; Алексеев Ю. Г. Судебник Ивана III. Традициям реформа. С. 77–82.

351

См.: Юшков С. В. Судебник 1497 г. С. 44–45.

352

Алексеев Ю. Г. Судебник Ивана III. Традиция и реформа. С. 156.

Структура Великокняжеского Судебника обусловлена задачей создания единого для всей Руси правового сборника [353] . Для ее выполнения требовалась сведение действующих норм права, содержащихся в различных правовых памятниках Московского государства и бывших самостоятельных княжеств, в единый общерусский сборник законов.

Соответственно, в данном случае в Судебнике 1497 г. систематизация законодательства составлялась с использованием приемов кодификации. Такой способ сведения законодательного материала в один акт требовал наличия достаточно высокого уровня юридической техники, позволяющий не только систематизировать действующие нормы права, но и создавать новые. Одновременно проводилось редактирование ряда положений, заимствованных из имеющихся источников права, а также объединение нескольких близких по содержанию норм в одно законодательное установление.

353

См.: Судебник 1497 г. и современность // Материалы студенческой науч. конф., посвященной 500-летию первого свода законов единого русского государства / под ред. В. С. Пузанова и А. А. Уварова. Оренбург, 1999.

Составители Судебника предприняли попытку сгруппировать нормы права по предмету регулирования, хотя о распределении их по отраслям и институтам говорить не приходится. Это направление работы законодателей находит развитие в более поздних Судебниках, указных и уставных книгах различных приказов, уложениях и т. п. Отбор правовых норм составителями Судебника 1497 г. из других нормативных актов носил сугубо целенаправленный характер и был подчинен интересам укрепления государственной власти, усиления централизаторских тенденций в регулировании общественной жизни.

М. А. Дьяконов, давая оценку Судебнику 1497 г., отметил, что он «очень краток и беден содержанием даже по сравнению с Русской Правдой, не говоря уже о Псковской судной грамоте» [354] . Это вполне объяснимо, ибо составители Судебника отбирали из предшествующего законодательства и судебной практики только те нормы и узаконения, которые имели наибольшее значение для нужд централизующегося государства под единой властью великого князя Московского. Это были прежде всего нормы, регулирующие различные аспекты управления общественной жизнью, нормы уголовно-правового характера и правила отправления правосудия на всей территории страны.

354

Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. СПб., 1912.0,211.

Наличие в Судебнике 1497 г. определенной схемы расположения нормативного материала по сравнению с предшествовавшими нормативными актами впервые отметил М. Ф. Владимирский-Буданов, установив, что она обусловлена задачей организации единой судебной системы: 1-я часть – о суде центральном (ст. 1—36; внутри этой части уголовное право представлено ст. 9—14); 2-я часть – о суде местном (ст. 36–44; во 2-й части встречается много повторов норм 1-й части: ср. ст. 4, 5, 6 со ст. 38; ст. 8 со ст. 39; ст. 16 со ст. 40; ст. 18 со ст. 42; ст. 20 со ст. 43); 3-я часть – постановления, относящиеся к процессуальному и гражданскому праву (ст. 46–66; в этой части много заимствований из Псковской судной грамоты, которая, однако, относительно гражданского права стоит неизмеримо выше Судебника); 4-я часть – дополнительные процессуальные статьи 67 и 68 [355] . Предложенное М. Ф. Владимирским-Будановым выделение из состава Судебника четырех частей было воспринято всеми последующими исследователями [356] .

355

См.: Владимирский-Будате М. Ф. Хрестоматия по истории русского права. С. 83.

356

См., например: Штамм С. И.

Судебник 1497 г. С. 16–18.

Большую часть Судебника 1497 г. составляют нормы по вопросам уголовного и уголовно-процессуального права, организации и деятельности правосудия, устойства судебной власти. Одновременно данным собранием законов закрепляются новеллы гражданского права и нормы права, устанавливающие правовой статус крестьян.

Глава 12 Имущественные отношения по Судебнику 1497 года

Субъектами имущественных отношений признавались как частные (физические), так и коллективные лица. Способами приобретения вещных прав в рассматривеаемый период считались захват (оккупация), давность, находка и пожалование [357] . Наиболее сложный характер носили права, связанные с приобретением и передачей недвижимой собственности. Законодатель заботится уже не только об определении значения поземельного владения, но и о том, чтобы оно происходило без ущерба для другого лица (ст. 61, 62 Судебника 1497 г.).

357

См.: Исаев И. А. Гражданское и семейное право // Развитие русского права в XV – первой половине XVII в. М. 1986. С. 120–134.

Давность становилась юридическим основанием для приобретения права собственности, в частности на землю, только при условии, что данное имущество находилось в законном владении в течение срока, установленного законом. Судебник 1497 г. устанавливает трехлетний срок давности в отношениях между частными лицами и шестилетний в отношениях частных лиц с государством (ст. 63).

Развитие в XV–XVI вв. товарного производства, необходимость укрепления экономической власти служилого дворянства привели к появлению новой формы феодального землевладения – поместья, которая противостоит старой привилегированной боярско-княжеской вотчине и постепенно растворяет все другие виды условных земельных держаний. Исчезают или сливаются с поместьями «служни» – земли, принадлежавшие ордынцам, ханским послам, баскакам и т. д. Термин «поместье» впервые был использован в Судебнике 1497 г., после чего вошел в обиход для обозначения особого рода условного землевладения, выделяемого из великокняжеских, дворцовых или черных земель за выполняемую его держателем (помещиком) государственную службу [358] .

358

См.: Сергеевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права. 2-е изд. СПб., 1899. С. 416–417.

Обязательственное право. До середины XVI в. преобладающей формой заключения договоров оставалось устное соглашение: допускалось судебное разбирательство по договорам, заключенным без «кабалы», причем оно должно было опираться на свидетельские показания (ст. 46, 47 Судебника 1497 г.). При возникновении спора о покупке покупатель признавался собственником вещи только в случае предоставления им двух-трех свидетелей факта совершения сделки купли-продажи. Крепостная (нотариальная) форма являлась обязательной для договоров, предметом которых была недвижимость, а также считалась необходимой в случаях принятия кабальных служилых обязательств: «полные грамоты» на холопство, служилые «кабалы» (ст. 2 °Cудебника 1497 г.). Обязательственное право рассматриваемого периода развивалось по линии постепенной замены личной ответственности по договорам имущественной.

По договору личного найма Судебник 1497 г. устанавливал правило, согласно которому наймит, не выполнивший условий договора со своим господином и раньше срока оставивший его, лишался договорной платы (ст. 54).

Наследственное и бранно-семейное право. В сфере наследственного права Судебник 1497 г. устанавливает две формы наследования: по закону и по завещанию – «духовной грамоте» (ст. 60). Законными наследниками являлись в первую очередь дети умершего. При наличии сыновей дочери отстранялись от наследования недвижимости (закон явно отдавал предпочтение наследникам-мужчинам как носителям родового и семейного начала).

Судебник 1497 г. закрепляет порядок перехода крестьян от одного землевладельца к другому, а также предусматривает нормы, устанавливающие источники холопства и регулирующие порядок перехода холопов в свободное состояние.

Черносошные крестьяне жили на «черных», т. е. государственных, землях. Вопрос о правовом положении черносошного крестьянства остается дискуссионным в русской историографии. Историки права Б. Н. Чичерин, В. И. Сергеевич и большинство советских исследователей (Б. Д. Греков, С. В. Юшков, Л. В. Черепнин и др.) полагают, что хотя черносошные крестьяне отличались от крестьян частновладельческих, но и т. п.другие являлись не собственниками, а владельцами земли, верховный собственник которой – великий князь [359] . Напротив, А. Я. Ефименко, И. И. Смирнов, Н. Е. Носов, А. И. Копанев, И. А. Исаев считают положение черносошного крестьянства принципиально отличным от положения частновладельческих крестьян, поскольку черносошные крестьяне были юридически свободны, независимы в своей хозяйственной и общественной жизни. Основа свободы черносошного крестьянства – свободная собственность на средства производства: землю и промысловые угодья, являвшиеся базой независимого индивидуального крестьянского хозяйства [360] .

359

См.: Чичерин Б. II. Опыты по истории русского права. М., 1858. С. 11, 90–92; Сергеевич В. И. Древности русского права. СПб., 1909. Т. 1. С. 251; СПб., 1911. Т. 3. С. 32; Греков Б, Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII в. М., 1952. Кн. 1. С. 83; Юшков С, В. История государства и права СССР. М., 1960. Ч. 1. С. 216, 257; Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства. М., 1960. С. 83.

360

См.: Ефименко А. Я. Исследования народной жизни. М., 1884. Вып. 1. С. 250; Смирнов И. И. Заметки о феодальной Руси// История СССР. 1962. № 2. С. 150–151; Носов II. К. О двух тенденциях развития феодального землевладения в Северо-Восточной Руси в XV–XVI вв. // Проблемы крестьянского землевладения и внутренней политики России. Дооктябрьский период. Л., 1972. С. 44–71; Копанев А. И. Крестьянство русского Севера в XVI в. Л… 1984. С. 230–231; Исаев И. А. История государства и права России. С. 115 118.