История варварских государств

Сын Меровея Хильдерих вступил на трон после смерти своего отца, и он, как об этом говорилось выше, активно вмешивался в военные события в Северной Галлии, выступая на стороне римских генералов. Хильдерих, по-видимому, даже получил официальное назначение правителя римской провинции Бельгики Второй. С этого времени франки становятся постоянным фактором политической и военной жизни Северной Галлии, и роль их все более возрастает. Женитьба на тюрингской принцессе Базине не только обезопасила его восточный тыл, но и обеспечила поддержку тюрингов. Активное и удачное участие в борьбе в Северной Галлии укрепили авторитет Хильдериха. Его богатая могила свидетельствует не только о его могуществе, но и о довольно значительных и разнообразных связях франков с внешним миром. В вещах, там обнаруженных, смешаны германские (собственно франкские), римские и дунайские элементы. На кольце была выгравирована надпись Childerici regis, и это доказывает его королевский титул. Но сам он на том же кольце представлен в римской одежде. Верховную власть Хильдериха, может быть, признали и другие франкские короли. Сыном Хильдериха (следовательно, внуком Меровея) и Базины был Хлодвиг (Хлодовех, Кловис), с которым связано завоевание Галлии.

Лангобарды. Лангобарды своей прародиной считали Скандинавию, откуда они под угрозой голода около 100 г. до н. э. [156] , по преданию, под руководством герцогов Ибора и Айона (или Агиона) переселились на южный берег Балтийского моря [157] . Там они столкнулись с вандалами и были вынуждены переселиться на запад в район нижнего течения Эльбы. Как рассказывает лангобардское предание, первоначальное имя переселившегося племени было виннилеры (или виннилы). Это название связано с германским глаголом winnen — сражаться, добывать. Изменение названия было связано с богом Годаном, которого якобы обманули виннилерские женщины, подвязав себе волосы под подбородком в виде длинных бород, после чего Годан назвал их лангобардами (длиннобородыми) и даровал им победу над вандалами. Возможно, что виннилеры и лангобарды первоначально были отдельными племенами, которые по каким-то причинам слились, причем новое племенное объединение приняло имя лангобардов, хотя правящий род мог остаться виннилерским, а потому и сохранившим воспоминание о прежнем наименовании. Возможно, однако, что изменение названия было связано с изменениями в религиозной практике этого германского племени, когда его покровителем становится бог Годан, одним из культовых имен которого было, как кажется, Лангобарт (Длиннобородый). Во всяком случае, в скандинавской мифологии длиннобородость являлась характерной чертой Одина, т. е. того же Годана. В 5 г. н. э. римские войска под командованием императорского пасынка Тиберия (будущего императора) напали на лангобардов. О виннилерах нет речи. Ясно, что, как бы ни решать вопрос о замене виннилеров на лангобардов, это произошло не позже рубежа эр. Это событие рассматривается как первый этап лангбардского этногенеза.

156

Многие исследователи полагают, что предание о скандинавской прародине лангобардов сконструировано ими по образцу готских и, может быть, других восточногерманских рассказов.

157

Ранняя история лангобардов довольно хорошо известна, поскольку сохранились два важных источника: трактат «О происхождении рода лангобардов», помещенный в виде исторического введения к эдикту короля Ротари, и «История лангобардов» лангобардского монаха Павла Диакона К ним можно прибавить анонимную «Историю лангобардов codicis Gothani», но она более поздняя, и ничего нового о ранней истории племени не сообщает. Разумеется, в начальных главах всех этих сочинений история тесно сплавлена с мифологией. Однако исследования многих ученых позволяют выделить в мифологических сказаниях историческое ядро.

Поскольку от лангобардского языка почти ничего не осталось, то об их месте внутри германского комплекса можно говорить только на основе некоторых косвенных данных. Судя по тому, что их одежда была похожа на одежду англосаксов, делается вывод о родственности лангобардов с ними и, следовательно, о принадлежности лангобардов к западным германцам. Страбон, Тацит и Птолемей включают лангобардов в число свевских племен, которые также были западными германцами. Поэтому в настоящее время можно почти с полной уверенностью говорить о принадлежности лангобардов именно к западным германцам [158] . Среди свевов, по словам Тацита, они отличаются особой воинственностью при сравнительно небольшой численности. Лангобардское предание, действительно, заполнено рассказами об их переселениях и многочисленных войнах, сопровождавших это переселение.

158

Основными доводами сторонников причисления лангобардов к восточным германцам были их долгое пребывание в дунайском регионе и сходство их исторических судеб с восточногерманскими народами.

Потерпев поражение от армии Тиберия, [159] лангобарды отошли на восточный берег Эльбы. Там они не задержались надолго, а отступили еще дальше на юго-восток к истокам Эльбы. На какое-то время лангобарды стали частью государства Маробода, но затем выступили против него и восстановили свою независимость. Они активно поддержали соперника Маробода Италика, и эта помощь оказалась решающей в победе последнего. Позже лангобарды отошли далее к юго-востоку, оказавшись во второй половине II в. в дунайском бассейне [160] . В 166 г. лангобарды в союзе с соседним племенем убиев вторглись в римские владения. Они были разбиты и заключили мир. Это вторжение явилось первым актом Маркоманских войн императора Марка Аврелия. Однако в эти войнах лангобарды далее не участвовали. В V в. лангобарды переселились на юг. В конце 80-х гг. V в. они воспользовались разгромом племени ругиев и заняли их область. Но тамошние условия показались им неблагоприятными, и они под руководством короля Татона, по-видимому, не сразу, а в несколько этапов, отошли на восток и заселили Паннонию [161] . Во время этого переселения лангобарды на какое-то время попали в зависимость от герулов и платили им дань, но, одержав в 508 г. над ними победу, вернули себе независимость. До этого герулы играли ведущую роль среди германских народов, граничивших с Империей. После поражения в кровавой битве с лангобардами их держава распалась, и на первый план выходят лангобарды. Резиденцией их короля стала, по-видимому, бывшая ставка правителя герулов.

159

В народной памяти лангобардов это столкновение с римлянами и поражение от них не оставило никаких следов. Римский автор, наоборот, особо выделяет победу Тиберия над лангобардами, «более дикими, чем сама германская дикость».

160

Существует, однако, точка зрения, согласно которой дунайские лангобарды и те лангобарды, которые ранее жили в районе Эльбы, являются совершенно разными племенами, имевшими только общее или похожее название.

161

Время заселения лангобардами Паннонии долгое время было спорно. Чаше всего его относили приблизительно к 20-м гг. VI в. Археологические исследования позволяют теперь говорить, что лангобарды появились там уже в начале этого столетия.

В первой половине VI в. в Подунавье сложилась обширная держава лангобардов, и лангобарды становятся мощной силой, с которой приходилось считаться и императорам, и остготам. Эго событие стало чрезвычайно важной вехой в истории лангобардов. Характерно в этом отношении изменение в именах лангобардских королей. Имена всех прежних правителей, начиная с Ибора и Айона (неважно, легендарных или исторических), были связаны в особенности с животным миром (Ибор — кабан, Айон — змей). С первой половины VI в. в королевских именах появляются и становятся обычными элементы, говорящие о военной доблести, о воинской славе, о предводительстве в битвах — bert или pert (знаменитый), hari (военный предводитель), oald (вести, управлять). Давая такие имена своим сыновьям и предполагаемым наследникам, их отцы старались подчеркнуть значимость подвигов будущих королей в жизни этноса. Военный этос явно заменяет собой прежний, связанный с тотемными фигурами и крестьянской (в основной скотоводческой) жизнью.

За время многолетних передвижений лангобардов у них произошло изменение системы власти. Само по себе предание о начальном этапе лангобардской истории мифологическое, как и герои этого предания Ибор и Айон и их мудрая мать Гамбара [162] . Однако, как и во многих других мифологических рассказах, в нем содержатся определенные элементы историчности. К таким элементам надо прежде всего отнести сообщение о том, что во главе лангобардов (или еще виннилеров) стояли не король (как, например, у готов), а два герцога. Такой дуализм руководства племенем не был исключением. Достаточно вспомнить Хенгиста и Хорса, возглавивших, по преданию, переселение германцев в Британию. Возможно, власть уже тогда принадлежала одному роду, два старших представителя которого и вставали во главе племени. Аристократический род, таким образом, оказывался тем ядром, вокруг которого группировалось остальное племя. Если верить традиции, то братья во всем поступали по советам Гамбары, которая была явно связана с божественным миром [163] , По-видимому, герцоги являлись не сакральными фигурами, а чисто военными предводителями. В сакральной же сфере значительную роль играли женщины.

162

Характерно, что в лангобардских сказаниях не сохранилось никаких упоминаний об отце этих героев. Это может (хотя и не обязательно) говорить о древности этого предания.

163

Именно Гамбара обратилась за помощью к жене Годана Фрейе.

После смерти Ибора и Айона лангобарды якобы не захотели дальше жить под властью герцогов и решили по примеру других народов поставить себе короля, каковым и стал сын Айона Агельмунд. На рассказ об этом событии, как он передан Павлом Диаконом, несомненно, повлиял ветхозаветный рассказ о постановке царем Саула, но сам переход от двойной власти герцогов к правлению одного короля несомненен. При этом власть сохранилась в руках того же рода. Согласно преданию, Агельмунд после 33 лет правления был убит болгарами. Сейчас принято, что в действительности речь идет о гуннах, которых в более поздние времена часто смешивали с болгарами. Если это так, то война, в которой погиб первый лангобардский король, не могла иметь место раньше конца IV в., а, скорее всего, такая война могла происходить в период создания Гуннской державы Ругой и Октаром, т. е. в 20-е гг. V в. Таким образом, если верить преданию, король появился у лангобардов не раньше 80-90-х гг. IV в. [164] В таком случае Агельмунд не мог быть сыном Айона, возглавившего вместе с братом переселение из Скандинавии. Перед нами сгущение времени, столь характерное для фольклора. Вероятнее всего, он, так же, как его отец и дядя, был персонажем мифа. Это, однако, не отменяет самого факта смены герцогской власти королевской. В условиях длительных переселений и постоянной борьбы с соперниками, какая сопровождала эти переселения, явно была необходима более сильная и интегрирующая власть, чем герцогская. Что королем становится сын или потомок одного из герцогов, неудивительно. Видимо, тот герцог, который прославился как военными подвигами, так и происхождением [165] , и сумел подняться на более высокую ступень властной иерархии. Само имя рода Гугинги явно восходит к слову kuninga, которое в германских языках связано с родом (kuni) и королевским достоинством. Видимо, уже с очень раннего времени (и вплоть до своего исчезновения) этот род выделялся своей знатностью, и его право на руководство всем этносом не оспаривалось. Переход к королевской власти, однако, не означал ликвидацию герцогства как института. Герцоги продолжали действовать в качестве командующих отдельными частями лангобардов и сохранять значительное влияние на всю жизнь этноса. Дальнейшая история лангобардов характерна относительно частой сменой королевских родов, и это ясно говорит о сравнительной слабости королевской власти. Значительную роль в этой слабости играло влияние герцогов. В рассказе о поражении и гибели Агельмунда и последующей победе над «болгарами» его преемника и приемного сына Ламиссиона. вероятнее всего, отразилось сначала подчинение лангобардов гуннам, а затем освобождение лангобардов от гуннской власти.

164

Впрочем, настаивать на этой дате невозможно. Фольклорный характер рассказа о лангобардской «предыстории» ведет к «сгущению» событий, к объединению самых разнородных деяний вокруг одной фигуры, в данном случае — Агильмунда, Существует предположение, тоже чисто гипотетическое, что королевская власть у лангобардов появилось во второй половине II в., когда они довольно плотно контактировали с маркоманами.

165

Павел Диакон неслучайно подчеркивает принадлежность Агельмунда к роду, который считался у лангобардов самым благородным.

За время своих странствий лангобарды из довольно небольшого, хотя и воинственного племени превратились в значительную и относительно многочисленную силу. Это не могло произойти только за счет естественного роста населения, тем более что частые войны наносили несомненный ущерб лангобардским мужчинам [166] . В рассказе о решительной битве с «болгарами» говорится, что Ламиссион обещал рабам, участвовавшим в сражении, свободу и явно сдержал свое обещание. Освобожденные рабы, таким образом, пополнили ряды боеспособных лангобардов. Как будет об этом сказано позже, во время своего вторжения в Италию лангобарды присоединили к себе различные другие этнические группы, большинство которых затем (и относительно быстро) слилось с лангобардами. Такое усиление лангобардов за счет ранее чуждых элементов, по-видимому, было постоянным явлением в истории этого этноса. Оно прослеживается вплоть до вторжения в Италию и даже после этого.

166

Если мужчины погибали в бою, то женщины в случае поражения становились добычей врагов. Это хорошо видно в рассказе о нападении «болгар» на лагерь Агельмунда: сам король погиб, а его дочь была уведена в плен. Это сообщение можно экстраполировать на всю историю взаимоотношений лангобардов и их противников.

Как уже говорилось, после победы над герулами держава лангобардов становится важной политической силой. Однако среди самих лангобардов вскоре вновь начинаются раздоры. Племянник Татона Вахой сверг его и сам стал королем. Сын Татона Хильдехис попытался ему противостоять, и это привело к гражданской войне, завершившейся победой Вахона, после чего Хильдехис бежал к гепидам. Вахон сумел распространить свою власть на значительную территорию Юго-Восточной Европы. В частности, он подчинил остатки свевов, еще остававшихся в Подунавье. После смерти остготского короля Теодориха Вахон захватил Паннонию, ранее принадлежавшую остготам. Здесь ланобарды расположили свои жилища вблизи римских вилл и других поселений, оставшихся от римского времени. Оставшееся римское население было обложено налогом, который оно платило лангобардскому королю. Лангобарды поддерживали торговые связи с Империей, откуда они получали стекло, бронзовые сосуды, некоторые виды особо изящной керамики и даже слоновую кость [167] . Вахон оказался не только умелым воином, но и искусным дипломатом. В то время династические браки играли большую роль в политической жизни. Вахон выдал свою дочь замуж за франкского короля Теудериха, который после раздела Франкского королевства получил его восточную часть и оказался тем самым в опасной близости к владениям лангобардов. Два его собственных брака связали его сначала с тюрингами, а затем с герулами. Вахон также заключил союз с императором Юстинианом [168] . Все это обезопасило Лангобардскую державу и укрепило ее положение.

167

Правда, не совсем понятно, что лангобарды давали взамен всех этих товаров.

168

Существует мнение, что лангобарды стали в это время федератами Империи, но реальные доказательства этого отсутствуют.

Императорское правительство, обеспокоенное усилением варваров на дунайской границе, стремилось противопоставить одних варваров другим. Так как гепиды в то время казались Константинополю более опасными, то был заключен союз с лангобардами, направленный, прежде всего, против их гепидских соседей. Но союз этот сыграл византийцам добрую службу и в другом месте. В 539 г. остготы, теснимые византийцами, обратились за помощью к Вахону, но тот отказался эту помощь оказать, ссылаясь на свои обязательства перед императором Юстинианом. Вскоре после этого Юстиниан официально предоставил лангобардам земли в Норике и Паннонии и стал выплачивать им еще и субсидии, как это обычно делалось по отношению к федератам. Видимо, императорское правительство рассматривало лангобардов именно в этом качестве. Но считали ли себя федератами Империи сами лангобарды, это еще вопрос. Вполне возможно, что они рассматривали себя в качестве равноправных союзников императора.

Вахон к этому времени умер, и лангобардским королем стал его сын Вальтари. Но т. к. Вальтари был еще несовершеннолетним, регентство было вручено Авдоину из знатного рода Гаузус. Через семь лет Вальтари умер, и королем официально стал Авдоин. В науке была высказана мысль, что эпоним нового королевского рода Гауз был тем же Гаутом-Гаптом, что и божественный предок остготских Амалов. Если это так, то такое происхождение должно было оправдать взятие власти представителем нового рода, хотя и родственного старому (Авдоин считался сводным братом Вахона), и это вызывает подозрение, была ли смерть юного Вальтари естественной. Не без помощи Юстиниана Авдоин женился на дочери тюрингского короля Германфрида. Это еще более усилило лангобардов, что в то время было выгодно императору. Он всячески старался подогревать соперничество между лангобардами и гепидами, и когда между ними стала ясно вырисовываться перспектива войны, направил на помощь лангобардам большой конный отряд. Испуганные союзом между лангобардами и Империей, гепиды обратились за помощью к другим варварам — котригурам, которые кочевали в Северном Причерноморье, и те вторглись в пределы Империи. Юстиниан, однако, сумел натравить на котригуров утигуров. В 552 г. лангобарды, возможно, подстрекаемые Юстинианом, все же напали на гепидов. Те, в свою очередь, запросили помощи у императора. Авдоин напомнил Юстиниану о его обязательствах перед лангобардами. Конечно, не эти обязательства толкнули Юстиниана на отказ гепидам (он всегда следовал не обязательствам, а только выгоде). Под предлогом помощи, которую якобы гепиды оказали славянам в переправе через Дунай, он не только отказался поддержать их, но и направил к лангобардам своих двоюродных братьев Юстина и Юстиниана с войсками. Правда, принять участия в войне эти войска не успели, ибо по пути их застала весть о мятеже в Империи, и они вернулись для его подавления. Но на помощь лангобардам пришли тюринги, возглавляемые зятем Авдоина Амалафридом. Гепиды были разбиты и вынуждены заключить «вечный мир» и с лангобардами, и с Империей. Это было выгодно Юстиниану, ибо лангобарды тогда казались императору гораздо менее опасными, чем гепиды.