История варварских государств

Отношения между остготами и Империей не были постоянными. Императорское правительство постоянно меняло свое отношение к ним и к их отдельным частям в зависимости от складывающейся конъюнктуры. С другой стороны, и сами остготы меняли свою позицию так, как они считали в данный момент более выгодным. Поэтому дружба часто сменялась войной и наоборот. Для самого Теодориха важны были оба момента, ибо служба императору и получение за нее высокого имперского титула возвышало его в глазах своих варваров, но не в меньшей степени активные и, главное, победоносные войны с тем же императором тоже увеличивали его авторитет. В какой-то момент даже объединились оба Теодориха, что представляло для императора серьезную угрозу. Союз этот, однако, был недолгим, ибо каждый из союзников стремился занять первенствующее положение за счет другого. Поэтому Зенону было нетрудно его разрушить. После неудачной попытки привлечь на свою сторону Амала Зенон сделал щедрое предложение Страбону, и тот пошел на примирение с императором. Другой же Теодорих потерпел несколько поражений и решил отступить на запад Балканского полуострова.

Эти действия Теодориха не были грабительским походом. По Балканскому полуострова двигалась не армия, а весь народ, включая женщин и детей. Все они искали новое и более благоприятное место для поселения. Теодорих решил, что лучшим таким местом будет Эпир. Может быть, эту мысль ему подал Сидимунд. Сидимунд тоже принадлежал к роду Амалов и возглавлял какую-то группу остготов, которая не подчинялась ни трем братьям, ни их наследнику. Эти готы перешли на службу к императору, но в тот момент, когда Теодорих искал новые места для поселения на Балканах, Сидимунд был в отставке, владея большим имением в районе Диррахия и получая императорскую субсидию. По каким причинам он решил изменить Зенону, точно неизвестно; возможно, он в свое время поддерживал те римские круги, которые были враждебны этому императору, и теперь опасался мести Зенона. Он, видимо, вступил в какие-то отношения с Теодорихом, и тот просил его помочь овладеть Эпиром. Сидимунд согласился и, обманув и жителей, и солдат, оставил Эпир беззащитным перед готами. Однако овладеть Эпиром остготы не смогли. Против них выступила римская армия, которая окружила остготов. В отчаянном положении Теодорих предложил не только перейти на службу к императору, но и восстановить на западном троне Непота, которого Зенон все еще признавал законным августом Запада. Находившийся в сложной ситуации Зенон не решился на эту авантюру.

Хотя армия Теодориха снова потерпела ряд поражений и в одном из сражений погиб брат короля Тиудимир, завершить разгром остготов помешала угроза императору снова со стороны Теодориха Страбона. Армия последнего резко выросла, и это вызвало беспокойство императора. Верный своей тактике, Зенон натравил на него болгар, но Страбон сумел их разбить и сам двинулся на Константинополь. Взять город он не смог и стал отступать в Грецию. Однако в результате несчастного случая Теодорих Страбон погиб, и это освободило Теодориха Амала от опасного соперника в рядах соплеменников. Более того, он сумел переманить большинство воинов Страбона, и это резко усилило его позиции. Остатки остготов Страбона перешли под власть его двух братьев и сына Рецитаха. Но скоро Рецитах убил своих дядей и один возглавил эту группу готов. Однако занять то же положение, какое занимал отец, он не смог. Тем временем усилившийся Теодорих начал новое наступление, и на этот раз Зенон решил пойти на примирение с ним.

В 483 г. был заключен договор между императором и Теодорихом. По условиям этого договора остготы получили землю для поселения во Фракии, сам Теодорих и явно вся его семья становились римскими гражданами и получили гордое (практически императорское) имя Флавиев. Теодориху не только возвращали отнятый было сан патриция, но и признавали магистром воинов, а к тому же еще и обещали наследующий год почетный, хотя и безвластный, пост консула. 1 января 484 г. Теодорих в Константинополе торжественно вступил на этот пост. Его западным коллегой был назначенный Одоакром знатный римлянин Деций Василий. Никаких особых полномочий консульство не давало, но занятие этого поста было знаком великого почета, и одно это в огромной степени увеличивало авторитет Теодориха среди соплеменников. Это становилось и знаком вхождения варварского короля в имперскую элиту. Император еще более подчеркнул возвышение Теодориха решением поставить ему конную статую в Константинополе.

Несмотря на все такие демонстративные знаки почета, отношения между Зеноном и Теодорихом оставались сложными. Теодорих использовал свое пребывание в столице, чтобы прямо на его улице убить Рецитаха и этим окончательно упрочить свое положение в остготской среде. Вполне возможно, что это было сделано не без ведома императора, но само по себе усиление Теодориха вызвало его подозрения. Направив Теодориха в качестве командующего против восставших исавров, Зенон вскоре отозвал его. Теодорих воспринял отзыв и замену его вождем ругиев Эрманарихом как знак разрыва. И через некоторое время он снова открыто выступил против императора и даже попытался захватить Константинополь. Хотя эта попытка кончилась закономерной неудачей, потому что захватывать такие укрепленные города готы не умели, угроза со стороны Теодориха была столь явной, что Зенон решил сделать нетривиальный шаг. Он задумал использовать Теодориха для борьбы с Одоакром [230] .

230

О государстве Одоакра в Италии речь пойдет в другой части.

В это время отношения между Зеноном и Одоакром резко ухудшились. Попытка Зенона свергнуть Одоакра с помощью ругиев провалилась. После этого он сделал ставку на Теодориха. К остготам Теодориха в это время присоединились остатки ругиев под руководством Фредерика. Не исключено, что и тот тоже уговаривал остготского короля выступить против Одоакра, тем более что его матерью была остготка Гизо. Кроме того, Теодориху становилось все яснее, что на Балканском полуострове он так и не сможет найти прочное и благополучное место для поселения, потому что Зенон никогда этого не допустит в пределах Восточной империи. Поэтому таким местом могла стать только Италия. Она все еще была относительно богатой страной и манила этим многих варваров. Кто непосредственно стал инициатором выступления, спорно, ибо источники дают разные сведения об этом. Но это не так важно. Важно то, что желания Теодориха и Зенона совпали. Император официально поручил Теодориху двинуться в Италию и свергнуть там власть узурпатора. Более того, Теодорих по решению Зенона (или, может быть, по условия договора, заключенного между ними) должен будет после свержения Одоакра управлять Италией от имени императора, пока тот сам не прибудет в эту страну. Фактически Зенон пообещал Теодориху то положение, которое он юридически так и не признал за Одоакром. Отправляя Теодориха в поход в Италию, император решал сразу несколько задач. С одной стороны, он окончательно удалял остготов с Балканского полуострова и вообще из пределов Восточной империи. С другой, он с помощью тех же остготов решал проблему Одоакра. Даже если остготы потерпели бы такое же поражение, как только что ругии, это все равно пошло бы на пользу Империи, ибо и уничтожало бы такого опасного врага, как остготы, и резко ослабило бы Одоакра, дав в недалеком будущем возможность снова попытаться его уничтожить. Так что для Константинополя поход Теодориха был выгоден при любом его исходе. Выгоден он был и для Теодориха, ибо в случае успеха (в котором он едва ли сомневался) остготы могли бы поселиться в столь, как они считали, богатой и чрезвычайно желанной стране, как Италия, а сам Теодорих получал бы прочное и, что очень важно, юридически оформленное положение правителя этой страны. Поход в Италию стал началом новой эпохи в истории остготов.

ЧАСТЬ II

I. СВЕВСКОЕ КОРОЛЕВСТВО

Первое относительно прочное королевство на территории Западной Римской империи образовали свевы. Этому способствовал тот факт, что вскоре после переселения свевов и их союзников в Испанию вестготы заняли Юго-Западную Галлию, и это окончательно отрезало поселившихся на Пиренейском полуострове варваров от Германии и других мест первоначального расселения. В результате этого события они, потеряв надежду вернуться в случае неблагоприятного поворота событий, сконцентрировали все свое внимание на Испании. А это вскоре привело к тому, что прежние союзники превратились в соперников. Начались столкновения и настоящие войны между свевами и вандалами, в которые вмешались римляне. Римляне при этом часто не сами вмешивались, а использовали вестготов. Вандалы-асдинги, к которым присоединились вандалы-силинги и аланы, разбитые вестготским королем Валлией, напали на свевов. Свевы были разгромлены, но такое усиление вандалов не входило в планы римлян, тем более что вандалы имели в своем лагере узурпатора Максима. В Испанию была направлена римская армия, которая заставила вандалов уйти из Галлеции. После этого практически вся Галлеция оказалась под властью свевов. Когда же вандалы и объединившиеся с ними остатки аланов ушли из Испании в Африку (429 г.), свевы на некоторое время остались единственными представителями варварского мира на Пиренейском полуострове, и основной областью их господства стала Галлеция.

Когда варвары появились из-за Пиренеев, низы испано-римского населения приветствовали их, видя в них спасителей от тяжелого гнета римских властей и налогов, но очень скоро грабежи и разорения, сопровождавшие завоевания, подняли местных жителей против завоевателей. Центрами сопротивления стали города и укрепленные кастеллы. Римские власти были уже не в состоянии эффективно вмешиваться в события, и в этих условиях в ряде мест возрождаются местные доримские формы жизни, и старые, давно уже покинутые castros вновь заселяются и становятся очагами сопротивления свевам. Ожесточенная борьба между свевами и испано-римлянами, точнее галлеко-римлянами, продолжалась несколько десятилетий, время от времени прерываемая заключением мирных договоров, очень быстро нарушаемых. В конечном итоге большинство населения в сфере действий свевов подчинилась им, хотя какая-то часть Галлеции и сохранила независимость.

Упорная борьба с галлеко-римлянами и почти постоянная военная экспансия за переделы Галлеции с целью подчинения чуть ли не всего полуострова была одной стороной свевской истории в V в. Другой, не менее важной, стороной стала трансформация самого свевского общества, а также взаимоотношения завоевателей и завоеванных уже в условиях мира.

Королем свевов при их вторжении в Испанию был Гермерих, который в течение 32 лез правил свевами в Испании. Насколько задолго до вторжения за Пиренеи он стал свевским королем, неизвестно [231] . Королевский титул не означает, что он был подлинным монархом. Сначала он явно был лишь военным вождем и, может быть, даже не единственным. Во всяком случае, в то время как он воевал с галлеко-римлянами, с вандалами на юге Испании схватился некий Гермигарий, действовавший, по-видимому, совершенно независимо. Впрочем, о нем больше ничего не слышно. В обстановке почти беспрерывных войн королевская власть усиливается и уже при жизни Гермериха явно становится подлинной монархической. В 438 г. Гермерих, уже давно болевший, сделал своим соправителем, дав ему титул короля, своего сына Рехилу. А через три года, в 441 г., Гермерих умер, и Рехила стал единственным королем свевов. Еще за два года до этого Рехила захватил Эмериту и практически сделал ее своей резиденцией. Там он и умер в 448 г., оставив трон своему сыну Рехиарию. У свевов явно утверждается наследственная монархия.

231

Если считать цифру 32 достоверной, то Гермерих стал королем незадолго до перехода в Испанию.

Рехиарий был христианином, и при том именно католиком, в то время как большинство варварских королей и народов если были христанами. то арианами. Большинство же свевов, в том числе аристократов, еще оставались язычниками. Так. язычником был покойный отец Рехиария Рехила. По видимому, это обстоятельство вызвало определенное сопротивление каких-то противников Рехиария его восшествию на трон. Но Рехиарий сумел справиться с этим сопротивлением, Принятие им католичества должно было облегчить его отношения с местным населением. которое в то время было почти полностью католическим. И действительно, в его правление не отмечено никаких столкновений между свевами и галлеко-римлянами. Это означает, что Рехиарий сумел установить какой-то modus vivendi с подчиненным населением Галлеции. Укрепив свой тыл, Рехиарий начал нападения на Лузитанию и, по-видимому, подчинил значительную часть этой провинции.

Галлеция при Рехиарии вообще становится центральной базой свевского королевства, а Бракара — столицей королевства. Там создается монетный двор. Впрочем, сохраняются монетные дворы и в некоторых других городах, в том числе в Эмерите. Свевы начали чеканить свою монету еще при Гермерихе. Это была золотая и серебряная монета, и ее было относительно мало. Бронзовая монета, в основном обслуживающая экономические нужды населения, сохранялась от предшествующей эпохи. Но и ее было не так уже много. В условиях постоянных войн и грабежей торговые операции сводятся к минимуму, хозяйство резко натурализуется, и большого количества денег не требуется. Чеканенные свевскими королями монеты имели не столько хозяйственное, сколько политическое значение: они утверждали королевский суверенитет. Впрочем, свевские монеты в то время практически копировали римские, на них изображался император. Поскольку свевская чеканка началась при императоре Гонории, то именно тип монет этого императора, даже с его титулатурой, долго воспроизводился свевскими королями и после его смерти. Позже имитировались монеты последующих императоров. Эго не означало, что свевы признавали власть Рима; просто они не знали другого типа столь уважаемой монеты. Рим еще оставался для них образцом для подражания. Рехиарий и в этой области попытался сделать шаг вперед. Он стал выпускать серебряную монету, подражающую обычной римской времени Гонория, но поместил на реверсе надпись IUSSU RICHIARI REGES (по приказу короля Рехиария), а также крест в венке, напоминающий о его христианской вере, и буквы BR, указывающие на столичный монетный двор (или вообще столицу Бракару). Это было и утверждение своей независимости, и вызов Империи, которая могла мириться с фактическим независимым положением свевов как федератов, но не с официальным полным суверенитетом. Рехиарий стал первым германским королем, осмелившимся поместить на монете свое имя.