История варварских государств

Отношения с местным населением были, с одной стороны, важны для существования Лангобардского королевства. Но, с другой, лангобарды долго принципиально игнорировали итало-римлян, видя в них только жителей подчиненной страны. Король не был королем Италии, но лишь королем рода лангобардов (rех gentis Langobardorum) [459] . В то же время в отличие от Одоакра или остготского короля он по отношению к местному населению представителем императора себя не считал, ибо лангобарды даже на словах не признавали императора верховным сувереном. Хотя еще до переселения в Италию лангобарды находились в контакте с Империей, последняя большого влияния на них оказать не смогла [460] . Император не воспринимался лангобардами как их высший суверен. Король Кунигперт, правивший в последнее десятилетие VII в., даже стал чеканить собственную золотую монету со своим портретом, что представляло собой недвусмысленный вызов Империи. Во время завоевания крупные имения, восстановленные Юстинианом, были снова ликвидированы, их собственники или порабощены, или убиты, или изгнаны. Место прежних вилл и fundi заняли сравнительно небольшие деревни (vici). Особенно это касается той территории, которую заняли сами лангобарды и их союзники. Там часто на месте прежних имений итало-римлян возникли владения варваров, и местное население было распределено по этим владениям [461] . В других местах владения местного населения сохранились, но их владельцы должны были не менее трети своих доходов отдавать завоевателям. В правовом отношении местное население стояло на очень низком уровне. В лангобардском, как и во всяком варварском, обществе полноправный человек (естественно, боеспособный мужчина) совпадал с воином. Но очень долго воином мог быть только германец, итало-римлян в войско не допускали. Это практически ставило даже самых знатных и богатых итало-римлян (из тех. кто уцелел) на одну доску с альдиями. Характерно, что даже во второй половине VIII в., когда все лангобарды были уже католиками, да и само их королевство было ликвидировано, для лангобардского историка Павла Диакона римляне, под которыми подразумевались не только Империя и ее подданные, но и итало-римляне, жившие ранее под властью лангобардского короля, все еще были «другими», резко отличными от самих лангобардов. Юридические отношения внутри местного общества регулировались римским правом, которое никто не отменял. Но характерно, что лангобардские короли так и не издали никакого закона специально для местного населения, как это было сделано вестготами или бургундами. Само упоминание римского права встречается только в VIII в. Создается впечатление, что взаимоотношения внутри местного общества лангобардские власти очень долго абсолютно не интересовали.

459

Только Агилульф. как об этом говорилось выше, объявил себя королем всей Италии, но затем эта концепция территориальной власти была вновь заменена старой концепцией этнической власти.

460

Ученые подчеркивают, что Альбоин в отличие от Теодориха не провел десять лет в Константинополе. так что он при вторжении в Италию нс чувствовал никакой связи с императором и психологически не был связан с признанием верховенства последнего.

461

К лангобардам перешли и прежние владения остготов.

Такому положению в большой степени способствовала религиозная рознь. Еще до своего появления в Италии (по-видимому, около 500 г.) лангобарды приняли христианство в форме арианства [462] . И во время завоевания Италии лангобарды, как уже упоминалось, не щадили католические церкви и монастыри, не только захватывая их имущество, но и убивая либо изгоняя священников и монахов. Так, был разграблен и опустошен знаменитый монастырь на Монте Кассино, основанный в свое время знаменитым Бенедиктом и бывшим фактически первым правильно организованным монастырем в Западной Европе [463] . Правда, после оседания лангобардов в Италии в их среду начал проникать католицизм. Королева Теуделинда была католичкой еще до своего брака с Аутари. Вокруг нее собирались лангобардские католики. Явно под ее влиянием Аутари, как говорилось выше, смягчил свое отношение к католицизму. При ней появились первые лангобардские католические церкви. Монах Секунд стал советником королевы и по ее поручению написал первую историю лангобардов [464] . В 612 г. в Италию прибыл знаменитый ирландский монах Колумбан, основавший при активной поддержке королевской пары монастырь Боббио около Павии, ставший значительным очагом не только распространения католицизма, но и одним из важнейших центров культуры в Италии этого времени. Восстанавливается положение католических епископов. Вообще создается впечатление, что именно среди женщин и той знати, которая группировалась вокруг королев, католицизм находил больше приверженцев, и именно королевы становились проводницами католического влияния среди лангобардов. Постепенно число католиков в лангобардской среде росло. При Ротари в каждом городе было два епископа — арианский и католический. Тогда же арианский епископ Павии Анастасий сам перешел в католицизм, что стало ясным знаком усиления позиций последнего, в том числе в среде столичной знати. Пришедший к власти после свержения и убийства Родуальда Арипертстал, по-видимому. первым лангобардским королем, который перешел в католицизм, и знаком его перехода в новую конфессию явилось основание им перед стенами Павии храма в честь Иисуса Христа. В отличие от Вестготского королевства, где переход в католицизм короля Реккареда привел к быстрому превращению в католиков остальных вестготов, обращение Ариперта такого эффекта не имело. Это еще раз ясно говорит, что у лангобардов королевская власть далеко не была столь же сильной, как у вестготов, что степень свободы рядовых лангобардов была более высокой. Тем не менее с течением времени число католиков в их среде увеличивается. Например, в католицизм из арианства перешел лангобардский vir illuster Альдон. И он явно был не единственным католиком в среде лангобардской знати. После Ариперта практически все короли были католиками. Католицизм сделал еще большие успехи при короле Перктарите.

462

Впрочем, вопрос этот довольно спорный, и многие ученые полагают, что большинство лангобардов во время завоевания Италии было еще язычниками. Во всяком случае, следы язычества прослеживаются даже в VIII в. в законах Лиутпранда, где упоминается, в частности, поклонение деревьям, что отвечало старым германским представлениям.

463

Позже этот монастырь был восстановлен и играл большую роль в культурной жизни не только Италии, но и всей католической Европы.

464

Это сочинение, к сожалению, не сохранилось, но его активно использовал Павел Диакон

Гримоальд, придя к власти, естественно, выдвигал на первый план тех, кто его в недавней гражданской войне активно поддерживал. Это вызвало недовольство той части придворной знати, которая являлась сторонниками Ариперта и его сыновей. После смерти в 671 г. Гримоальда официально на трон взошел его малолетний сын Гарибальд. Противники Гримоальда и его сына, которых жесткая и решительная политика Гримоальда «держала в узде», воспользовались этим. Перктарит. живший в изгнании у франков и даже в страхе перед Гримоальдом собиравшийся бежать в Британию, немедленно вернулся и при активной поддержке королевской дружины и придворных сверг младенца Гарибальда и вернул себе трон. Новый король и его жена Роделинда всячески подчеркивали свою принадлежность к католической Церкви. Религиозная политика Перктарита вызвала определенную напряженность в лангобардском обществе. Недаром через семь лет после своего вторичного воцарения Перктарит сделал соправителем своего сына Кунигперта. А вскоре после этого против обоих королей выступил триденсткий герцог Алахис, который к этому времени прославился своей победой над баварами. Алахис сумел разбить войско короля, и только дипломатические усилия Кунигперта привели к компромиссу. Алахис признал власть короля и даже был вынужден отказаться от Тридента, но за это получил в свое владение Брешию. По-видимому, ариан среди лангобардов было еще довольно много, и раздражать их жесткой позицией по отношению к защитнику арианского дела Кунигперт не решился, да и сил у него и его отца, как показало недавнее поражение, было, видимо, недостаточно.

После смерти Перктарита Алахис вновь выступил. На этот раз его выступление закончилось удачей. Он захватил Павию и провозгласил себя королем. Кунигперт бежал на остров на озере Комо и стал готовиться к дальнейшей борьбе. Католическая Церковь заняла антиалахиевскую позицию. По-видимому. население Павии было в то время уже в большей степени католическим. Два видных сторонника, и даже как будто инициаторов его мятежа, Альдон и Грауфон, явно не получили тех выгод, на которые надеялись, предали Алахиса; с их помощью, а также при активной поддержке католического духовенства Кунигперт вернул себе трон, а Алахис бежал в восточную часть королевства (Аустрию), где его поддержка явно была более значительной. В ожесточенном сражении Алахис погиб, и только после этого армия короля сумела одержать победу. Мятеж Алахиса был последним открытым выступлением ариан против наступления католицизма. Это еще не означало полной победы католицизма, поскольку кроме ариан среди лангобардов оставалось еще какое-то количество язычников, а пережитки язычества были живы в лангобардском обществе, особенно в народной среде, еще в VIII в.

Правление Куникперта стало важным этапом в истории лангобардов. После смут последних лет он сумел добиться стабилизации политической ситуации в Лангобардском королевстве. Это позволило ему занять жесткую позицию по отношению к Империи. Уже упоминалось, что этот король стал впервые чеканить монету со своим портретом, и это, кстати, стало первым изображением короля в лангобардском искусстве. Но этим Куникперт не ограничился. На монете он появляется не только с легендой Cunicpertus Rex, но и с византийской диадемой на голове. А на реверсе изображается архангел Михаил. В свое время была распространена легенда, что Михаил был вождем и покровителем лангобардского войска, захватившего Беневент. Теперь он становится покровителем королевской власти. Фигура архангела, по сути, была стилизацией древней римской Виктории, а ее изображение издавна служило символом полного суверенитета того, кто выпускал соответствующую монету. Это не означало замену имперской монеты лангобардской. Византийские солиды продолжали ходить в лангобардской Италии, но появление собственной золотой монеты, совершенно явно и намеренно воспроизводящей имперский образец, было недвусмысленным вызовом Империи и демонстрацией полной независимости лангобардского короля. К этому надо добавить, что Куникперт ввел и церемониал коронования, подражающий константинопольскому. Всем этим он показывал, что его королевство является не просто самостоятельным, но и равным Империи.

Смерть Кунигперта скоро привела к кровавой смуте. Поскольку его сын Лиутперт был еще мальчиком, Кунигперг, умирая, назначил его опекуном своего придворного Анспранда. Но уже через восемь месяцев туринский герцог Рагинперт. дядя покойного короля, сверг Лиутперта и его опекуна. Лиутперт и его сторонники не сложили оружия. Страну охватила гражданская война. Рагинперт скоро умер, но власть взял его сын Ариперт II. Сторонники Лиутперта были вновь разбиты, и сам Лиутперт взят в плен. Ранее поддерживавший его бергамский герцог Ротарит теперь сам выступил с претензиями на корону, но тоже был разбит. После этого победитель расправился с Литаритом, а затем взял штурмом остров, на котором укрылся Анспранд. Сам Анспранд сумел бежать в Баварию, но почти все его родственники были уничтожены. Только его младший сын Лиутпранд, казавшийся совершенно безопасным, был пощажен и отправлен к отцу в Баварию. Через девять лет после всех этих событий в 712 г. Анспранд с помощью баваров сумел вернуться. Ариперт пытался бежать, но во время бегства утонул, и Анстранд сам стал королем. Но через три месяца он умер, и на трон был возведен его сын Лиутпранд.

Правление Лиутпрандом стало важным этапом истории Лангобардского королевства. В ходе гражданских войн и долговременной политической нестабильности королевская власть снова ослабла, и одной из важнейших задач Лиутпранда стало укрепление власти короля за счет герцогской власти. Когда герцог Сполето Фароальд захватил город Классис недалеко от Равенны, король заставил его вернуть город византийцам, но через некоторое время сам его захватил. А затем, по-видимому, не без его подстрекательства сын Фароальда Транзамунд выступил против собственного отца и стал герцогом. Лиутпранд воспользовался конфликтом между фриульским герцогом Пеммоном и аквилейским патриархом Каллистом и решительно выступил на стороне последнего. Он сверг Пеммона и передал власть во Фриуле его сыну Ратхису. Транзамунд, который еще сравнительно недавно стал герцогом Сполето не без помощи короля, сам теперь выступил против Лиутпранда, но еще до сражения бежал в Рим. После этого он с помощью римского дукса еще раз вернул себе власть в Сполето, но Лиутпранд решительно вмешался, сверг Транзамунда, насильно постриг его в монахи, а герцогом сделал своего племянника Анспранда. Вмешался Лиутпранд и в дела Беневента, герцогом которого он сделал сначала своего племянника Григория, а позже внучатого племянника Гризульфа. Сполето и Беневент в течение многих лет фактически были полусамостоятельными, но решительные действия Лиутпранда снова, как это было и при Гримоальде, привели к реальному их подчинению.

Другой задачей Лиутпранда была борьба с византийцами, которых он стремился полностью изгнать из Италии. Он попытался воспользоваться обострением отношений итало-римского (латинского) населения с имперскими властями. Итало-римляне все больше ненавидели греков, под которыми понимали всех представителей императора и население всей имперской территории к востоку от Италии, и это отчуждение латинян от греков подогревалось все усиливавшимися религиозными различиями. Местное население, не получавшее достаточной помощи из центра, пыталось взять защиту от варваров в свои руки, но сил для этого у него было мало. Это облегчало задачу лангобардского короля. Окончательно выбить византийцев из Италии ему не удалось, но к моменту его смерти в 744 г. территория византийского Равеннского экзархата свелась к самой Равенне и сравнительно небольшой территории вокруг нее. Другой целью его атак был Римский дукат, в котором все большую роль играл уже не византийский дукс, а римский папа. Король захватил четыре города недалеко от Рима и разбил свой лагерь у самых стен самого Рима. После этого римские папы неоднократно пытались добиться возвращения этих городов, но лишь после римского вмешательства в борьбу вокруг герцогства Сполето, когда папа оказал значительную помощь Лиутпранду в изгнании Тразамунда, король вернул эти города.

Большое внимание Лиутпранд уделял законодательной деятельности. Во время своего правления он неоднократно обращался к законодательству, стремясь приспособить законы к новой действительности. Введение своих законов Лиутпранд объяснял Божьим вдохновением и волей Бога, тем самым сакрализируя их, поднимая на более высокий, чем обычный земной, уровень, и в этом, несомненно, сказалось влияние католической Церкви и канонического права, а также усиления королевской власти. Однако полного разрыва с прежней законодательной практикой все же не произошло. Законы являлись не только актом королевской воли, но и волеизъявлением всех судей и знати.

Во время одной и военных кампаний, которые Луитпранд вел непосредственно против Рима, он все же вошел в Город и совершил там символический акт, сложив перед гробницей апостола Петра все знаки своего королевского достоинства. Хотя источники молчат о дальнейшем поведении короля, ясно, что он вернул себе все эти знаки, но теперь Лиутпранд мог говорить, что он стал королем по воле апостола Петра. И это хорошо вписывается в религиозную политику Лиутпранда. При Лиутпранде католицизм окончательно утвердился среди лангобардов. Себя самого король четко определяет как христианина и католика (christianus et catholicus). Лиутпранд был первым лангобардским королем, который имел собственного католического духовника. После захвата арабами Сардинии он добился переноса в Павию останков святого Августина и торжественно их там перезахоронил. Король объявил себя защитником христианской, т. е. католической, веры и установил официальное празднование Пасхи. Лиутпранд вмешивался в избрание епископов и добился избрания епископами важнейших центров, как Милан и Павия, своих ставленников, причем епископом столицы стал его родственник Петр. Одновременно он сделал ряд шагов по направлению к католической Церкви вообще. В частности, уже вскоре после прихода к власти он разрешил женщинам завещать свое имущество Церкви. В законе, направленном против обращения к колдунам и прорицателям, Лиутпранд прямо ссылается на нормы канонического права. В значительной степени такая позиция была обусловлена политическими резонами. В это время папа Григорий 11 решительно выступил против иконоборческого императора Льва III и поддерживавшего его константинопольского патриарха Анастасия. Дело дошло до отлучения папой от Церкви Анастасия и, с другой стороны, до покушения на жизнь папы, правда, не удавшегося. Лиутпранд, делая шаги навстречу папе и католической Церкви, явно надеялся с помощью Григория И расширить и утвердить свою власть в Италии. Полностью ему это не удалось, но фактически со времени Лиутпранда католицизм становится государственной религией Лангобардского королевства.

В VIII в. «римский вопрос» приобретает чрезвычайно большое значение. Он имеет два аспекта: внутренний — взаимоотношения с собственными итало-римскими подданными; и внешний — отношения к Риму и фактически правившему там римскому папе. Превращение католицизма в государственную религию Лангобардского королевства не помешало военным конфликтам. Во время одной кампании Лиутпранд, как упоминалось, даже сумел войти в Рим. где он заставил многих видных римлян постричься и побриться по-лангобардски. Это был старинный германский символический акт, означающий признание таким человеком своего подчиненного положения, подобного положению сына по отношению к отцу. Реального значения это не имело, т. к. обеспечить действенный военный контроль над Римом Лиутпранд не мог (или не захотел), но он продемонстрировал претензии лангобардского короля на верховную власть в центре западного христианства.