История веры и религиозных идей. Том 3. От Магомета до Реформации

Не будем останавливаться на последующих стадиях трансмутации, однако отмстим "парадоксальный характер" materia prima и философского камня. Согласно учению алхимиков, как одна, так и другой присутствуют повсюду, но в разных обличиях и под многими именами. Процитируем один текст 1526 г., где утверждается, что Камень "хорошо известен всем и каждому, старцу и юноше; его можно отыскать в любом селении и городе; он присутствует со всех Божьих творениях, однако им неизменно пренебрегают. Богачи и бедняки осязают его всякий день. Кухарки выбрасывают его, как мусор. Детям он служит игрушкой. Притом никто не понимает его значения, хотя это самая прекрасная и драгоценная вещь на свете после человеческой души" ("Forgerons et alchimistes", pp. 139–140). Очевидно, что в данном случае употребляется "тайный язык", только и способный в символической форме передать сокровенное знание.

Философский камень упраздняет антиномии. [700] Он очищает и «облагораживает» металлы. Арабы приписывали философскому камню целебные свойства; концепция жизненного эликсира также заимствована европейцами у арабских алхимиков. [701] Роджер Бэкон сообщает об особой "медицине, способной устранить нечистоту и все изъяны самых презренных металлов", а также продлить человеческую жизнь на долгие века. Согласно Арнольду из Виллановы, философский камень излечивает все болезни и возвращает старикам молодость.

700

Согласно Базилю Валантену, «зло должно стать тождественным добру». Старкей описывает философский камень как «примирение противоположностей, восстанавливающее дружбу между противниками»; ср.: Forgerons, p. 142.

701

См.: R.P. Multhauf. The Origins of Chemistry, p. 135 sq.

Трансмутация металлов, удостоверенная еще китайской алхимией (§ 134), ускоряет течение времени, помогая таким образом природе. В алхимическом трактате XIV в. "Summa Perfectionis" содержится следующее утверждение: "то, что природа не способна облагородить даже за долгое время, наше искусство нам помогает сделать быстро". Сходную мысль выразил и Бен Джонсон в своей пьесе "The Alchimist" (акт 11, сцена 2). Алхимик утверждает, что "свинец, как и любой металл, уж был бы золотом, коль времени б достало". А другой персонаж добавляет: "Им в помощь призовем свое искусство". [702] Иными словами, алхимики претендовали на власть над Временем… [703]

702

См.: Forgerons, p. 43

703

Мы обсуждали последствия этой прометеевской претензии в Forgerons et alchimistes, p. 153 sq.

Алхимики эпохи Ренессанса и Реформации пребывали в сфере традиционной алхимии; [704] прежним осталось и направление их тайных исследований: создание философского камня и жизненного эликсира, трансмутация металлов. В то же время, под влиянием неоплатонизма и герметики алхимические занятия обрели цель, отличную от той, которую преследовали средневековые алхимики. Уверенность алхимиков в том, что их искусство способно ускорять природные процессы, получила христологическое истолкование. Согласно учению новых алхимиков, подобно тому, как Христос своим Распятием и Воскресением искупил грехи человечества, opus alchimicum призван «искупить» природу. Знаменитый герметик XVI в. Генрих Кунрат отождествлял философский камень с Иисусом Христом, "Сыном Макрокосма"; он был уверен также, что создание философского камня доставит совершенное знание о макрокосме, подобно тому, как Иисус даровал духовное совершенство человеку, т. е. микрокосму. Тот вывод, что opus alchimicum может послужить спасению как человеческой души, так и природы, по сути, возрождает стремление к радикальной реформе знания, которым была одержима западная теология, начиная с Иоахима Флорского.

704

Так, даже в XVIII в. ученые не подвергали сомнению возможность создать философский камень, однако все же задавались вопросами, способна ли алхимия помочь природе осуществить данный процесс и, в первую очередь: «являются ли те, кто утверждает, что уже этого добился, честными людьми, безумцами, либо лжецами?» (Betti J.T. Dobbs. The Foundation of Newton's Alchemy, p. 44). Герман Берхааве (1664–1736), признанный крупнейшим химиком-«рационалистом» своего времени и прославившийся исключительно эмпирическими экспериментами, еще верил в трансмутацию металлов. Ниже мы увидим, сколь важную роль сыграла алхимия в научной революции, осуществленной Ньютоном.

Джон Ди (род. 1527), знаменитый алхимик и математик, человек универсальных знаний, убедивший императора Рудольфа в том, что он владеет секретом трансмутации, полагал, что духовная реформа мирового масштаба может быть осуществлена посредством сил, высвобожденных "оккультными операциями", в первую очередь, алхимическими. [705] Английский алхимик Элиас Эшмол тоже видел в алхимии, астрологии и magia naturalis «Искупителя» всех остальных наук. Действительно, сторонники учений Парацельса и ван Гельмонта полагали, что природа может быть познана лишь средствами "философской химии" (т. е. новой алхимии), а также "истинной медицины". [706] По их мнению, именно химия, а не астрономия, способна дать ключ к познанию всех тайн природы, как земных, так и небесных. Считая сотворение мира химической реакцией, они делали вывод, что все земные и небесные феномены могут быть описаны в химических терминах. Исходя из представления о нерасторжимой связи микрокосма с макрокосмом, «философу-химику» доступны тайны Земли и небесных тел. Так, Роберт Фладд описывал кровообращение как химический процесс, аналогичный обращению солнца. [707]

705

Ср.: Peter French. John Dee: The World of Elizabethan Magus; R.J W. Evans. Rudolf II and His World: A Study of Intellectual History, pp. 218–228. О влиянии Джона Ди на Кунрата см.: Frances Yates. The Rosicrucian Enlightment, pp. 37–38.

706

A.C. Debus. Alchemy and the Historian of Science, p. 134.

707

A.C. Debus. The Chemical Dream of Renaissance, pp. 7, 14–15.

Герметики и «философы-химики», так же, как многие их современники, ожидали (а некоторые активно содействовали процессу) комплексной и радикальной реформы церковных, социальных и культурных институций. В первую очередь предстояло реформировать саму парадигму знания. Опубликованный в 1614 г. небольшой анонимный трактат "Fama Fraternitatis" предлагал новую систему образования. Автор поведал о существовании некоего тайного общества розенкрейцеров. Его основателем назван Христиан Розенкрейц, представленный как человек, овладевший "истинными тайнами медицины" и, следовательно, всех остальных наук. Своими знаниями он поделился в многочисленных сочинениях, обращенных, однако, исключительно к розенкрейцерам. [708] Автор трактата призвал всех европейских ученых к объединению усилий, направленных на реформу знания, стимулирующую обновление западного мира. Данный призыв получил значительный отклик. Меньше чем за десять лет было выпущено несколько сотен книг и брошюр, посвященных программе, предложенной розенкрейцерами.

708

См., inter alia, A.C. Debus. The Chemical Dream of Renaissance, pp. 17–18. Отметим, что в начале XVII в. был возрожден древний сценарий, описанный в китайских, тантрических и античных источниках, утверждавших, что изначальное откровение вновь постигнуто, но доступно только посвященным.

Иоганн Валентин Андреэ — по мнению некоторых историков, автор трактата "Fama Fraternitatis" — в 1619 г. опубликовал свой «Christianopolis», возможно, вдохновленный сочинением Бэкона "Новая Атлантида". [709] [710] Андреэ предложил сформировать сообщество ученых в целях разработки новой системы образования — на основе изучения "химической философии". В утопическом Христианополисе образовательным центром служила лаборатория, "где обвенчались Небо с Землей" и "были раскрыты божественные тайны, запечатленные в рельефе страны". [711] К многочисленным сторонникам реформы знания, провозглашенной в "Fama Fraternitatis", относился и Роберт Фладд, член Королевского Медицинского колледжа, также активный адепт мистической алхимии. По мнению Фладда, к изучению натуральной философии стоит приступать, лишь глубоко познав оккультизм. Изучение микрокосма, т. е. человеческого тела, позволит познать Вселенную, а в результате — и ее Творца. Более того, познавая Вселенную, тем самым познаешь и самого себя. [712]

709

Ср.: J.V. Andrene. Christianopolis, an Ideal State of the the Seventeenth Century, translated by Felix Emil Held (N.Y.-L., 1916). См. также: F. Yates. The Rosicrucian Enlightment, pp. 145–146; Debus. The Chemical Dream, pp. 19–20.

710

"Новая Атлантида" (рус. перевод: М., 1954) — сочинение английского гуманиста Фрэнсиса Бэкона (1551–1626), в жанре утопии повествующее о грядущем экономическом процветании, основанном на достижениях науки и техники.

711

Christianopolis, pp. 88–93.

712

Robert Fludd. Apologia Compendiaris Fraternitatem de Rosea Cruce Suspicionis et Infamiae Maculis Aspersam, Veritatis quasi Fructibus abluens et abstergens (Leiden, 1616), pp. 88–93, 100–103, цит. в кн.: Debus. The Chemical Dream, pp. 22–23.

Лишь недавно стало известно о причастности Ньютона к данному интеллектуальному движению, в первую очередь направленному на обновление европейской религии и культуры посредством смелого синтеза оккультной традиции с естественными науками. Правда, Ньютон не обнародовал результаты своих алхимических экспериментов, хотя и заявлял, что некоторые из них увенчались успехом. Его многочисленные рукописные сочинения по алхимии, до 1940 г. не привлекавшие внимания ученых, были, наконец, подробно проанализированы профессором Бетти Титер Доббс в работе "The Foundations of Newton Alchemy" (1975). Профессор Доббс пришла к выводу, что Ньютон занимался в своей лаборатории исследованиями, подобными тем, которые описаны в обширной алхимической литературе, однако "с небывалым дотоле размахом" (op. cit., p. 88). В алхимии Ньютон видел средство познания структуры микрокосма, которую он предполагал использовать в качестве модели для построения своей космологической системы. Открытие всемирного тяготения, силы, которая удерживает планеты на их орбитах, поставило перед Ньютоном новую задачу. Однако несмотря на множество экспериментов, проведенных Ньютоном с 1669 г. по 1696 г., ему так и не удалось дать научную интерпретацию силам, воздействующим на корпускулы. Тем не менее, приступив в 1679–1680 гг., к изучению орбитальных движений, он опирался на «химическую» теорию притяжения. [713]

713

Richard S. Westfall. Newton and the Hermetic Tradition, особ. pp. 193–194; ср.: Dobbs. Ор. cit., p. 211.

Как показали Макгваер и Реттанси, Ньютон был уверен, что в начале истории "Бог поверил немногим избранным тайны природы и религии. Это знание было утеряно, но затем вернулось, запечатленное в преданиях и мифах, только в зашифрованном виде, что делало его доступным лишь для посвященных. Однако в наше время его можно добыть посредством лабораторных экспериментов, даже еще более определенно сформулированным". [714] Из этих соображений Ньютон изучал наиболее эзотерические из алхимических сочинений, надеясь проникнуть в глубочайшие тайны природы. Характерно, что основоположник современной механики не отвергал "изначального тайного откровения", как не отрицал и возможности трансмутации. В своей «Оптике» (1704) Ньютон утверждает, что "обращение Тела в Свет и Света в Тело полностью соответствует Законам Природы, так как Природа словно вожделеет Трансмутации". По мнению Доббс, "мысль Ньютона была столь проникнута алхимией, что он навсегда остался ее приверженцем. Можно утверждать, что вся научная деятельность Ньютона после 1675 г. преследовала цель интегрировать алхимию в механическую философию" (op. cit., p. 230).

714

Dobbs, p. 90, цит. из статьи: E. McGuire, P. M. Rattansi. Newton and the «Pipe of Pan», pp. 108–143.

Обнародование работы «Principia» дало противникам Ньютона повод утверждать, что его «силы» — не что иное, как "оккультные свойства". Профессор Доббс признает частичную правоту критиков Ньютона, поскольку "силы в интерпретации Ньютона мало отличаются от скрытых симпатий и антипатий, описанных в оккультной литературе эпохи Ренессанса. В то же время Ньютон придавал силам онтологический статус, подобный статусу материи и движения. Данная эквивалентность, вкупе с количественным измерением силы, позволила механической философии превзойти мнимый "impact mechanism"" (p. 211). Анализируя ньютонову концепцию «силы», Ричард Уэстфол пришел к выводу, что современная наука возникла в результате слияния герметической традиции с механической философией. [715]

715

Richard S. Westfall. Force in Newton's Physics. The Science of Dynamics in the Seventeenth Century, pp. 377–391; Dobbs, p. 211.

При этом "современная наука" демонстративно игнорировала или впрямую отвергала герметическое наследие. Иначе говоря, триумф ньютонопой механики привел к отрицанию его собственного научного идеала. В действительности, Ньютон и его современники стремились осуществить совсем другую научно-техническую революцию. Продолжая и развивая неоалхимическую традицию эпохи Возрождения, в основе которой лежало учение об искуплении Природы, столь различные мыслители как Парацельс, Джон Ди, Ян Амос Коменский, Андреэ, Фладд или Ньютон, видели в алхимической практике модель для осуществления не менее великой задачи, в первую очередь заключавшейся в усовершенствовании человека посредством формирования новой парадигмы знания. Своей целью они полагали интеграцию в нецерковное христианство герметической традиции и естественных наук, т. е. медицины, астрономии, механики. Данный синтез, по сути, предполагал полное обновление христианства, не менее радикальное, чем то, которое явилось следствием предшествующей интеграции в него платонизма, неоплатонизма и философии Аристотеля. Подобная реформа научной парадигмы, частично осуществленная в XVIII в., стала последней в христианской Европе попыткой овладеть "совершенным знанием".