История Византийских императоров. От Юстина до Феодосия III. Том II.

Иверийский царь Саманорс также прибыл в Константинополь вместе с женой и вельможами, и просил мира у императора, желая стать его верным союзником и другом [311] .

Аксумский царь Адад в 543 г. направил к св. Юстиниану послов, которые просили дать им епископа и клириков, чтобы те научили их христианской вере. Им был выделен благочестивый муж, 62-летний девственник, и вскоре вся страна аксумитов стала православной [312] .

311

Там же. С. 195.

312

Феофан Византиец. Летопись от Диоклетиана до царей Михаила и сына его Феофилакта. С. 201.

К царю обращались как высшему третейскому судье вожди варварских племён, когда между ними происходили территориальные споры. У св. Юстиниана варвары просили разрешения поставиться на царство. Его дружбой гордились и дорожили, а военная помощь римлян оказывалась решающей силой, определявшей успех того или иного племени в варварских междоусобных баталиях.

Очевидно, такие события были бы немыслимы без, во-первых, доверия варваров императору, как главе Вселенской Империи, и, во-вторых, без высокой оценки его личного благочестия.

Иногда встречающиеся ссылки на коварство императора, как его природные качества души, можно опустить как бездоказательные и искусственные. Любая государственная политика содержит в себе известную степень целесообразности, а потому не всегда корреспондируется с нормами морали — в этом отношении святой царь не открыл ничего нового. Но он никогда не был «железным канцлером», для которого цель являлась самодостаточным фактором, и император никогда не собирался делать этот принцип в своей деятельности довлеющим.

Невероятно высоко оценивая статус царя, св. Юстиниан в жизни был скромным человеком, крайне щепетильным и строгим по отношению к себе в вопросах морали. Обстоятельства организации и проведения Пятого Вселенского Собора показывают, что в навязанных царю условиях демонстрации папских амбиций и прямого предательства со стороны понтифика св. Юстиниан был на высоте положения. Он отразил атаки Рима на свои царственные прерогативы и в то же время не дал ни малейшего повода упрекнуть себя в жестком администрировании при проведении собственной религиозной политики. По сравнению с индифферентизмом Запада в отношении целостности Империи, полного пренебрежения судьбой многих восточных провинций и Поместных Церквей, император показал себя государственником и защитником интересов Кафолической Церкви в несоизмеримо высшей степени, чем Апостолик.

Один из исследователей назвал внешнюю политику св. Юстиниана «блестящей» по замыслу и результатам, и такая оценка является объективной и обоснованной. Как бы ни казались кому-то тщетными его надежды на реставрацию Римской империи в прежнем виде, но при отдельных неудачах его успехи в этом отношении просто поразительны. В конце его царствования размеры территории государства выросли почти вдвое. Действительно, часть бывших римских территорий (Галлия, Испания, Западная Африка и даже Прованс) оказались недоступными. Но у варваров были отвоеваны Далмация, Италия, Восточная Африка, Юго-Восточная Испания и острова западного бассейна Средиземноморья, Сицилия, Корсика, Сардиния, Балеарские острова. Средиземное море вновь стало «римской лужей». А император, как и древние цезари, именовался Африканским, Вандальским, Алеманским, Готским, Германским и Франкским царём.

Можно сколько угодно долго дискутировать на тему ошибочности имперской внешней политики св. Юстиниана. Но при этом нужно учитывать, что римский государь жил и смотрел на мир глазами своего времени, мыслил современными ему категориями, зачастую уже просто недоступными для нас, и соблюдал тот нравственный закон, который жил в его груди. Вселенная вмещалась для него в рамках той территории, которую некогда его доблестные предки присоединили к Риму в оборонительных и наступательных войнах. Это была территория цивилизации, облагороженная римским правом и светом учения Христа. За её пределами лежали другие, дикие земли, ещё требующие своих святых сподвижников и должные влиться в состав Римской империи. Впрочем, это было делом будущего. Но отдать сейчас мраку и безверию то, что ранее принадлежало Церкви-Империи, ни один разумный и полный силами император не мог физически — это было бы в их понимании актом предательства Христа, забвением своих обязанностей перед человечеством. Не только св. Юстиниан, но и другие византийские цари, имевшие необходимый запас сил, неизменно вели войны за восстановление римской цивилизации и защиты тех людей, которых некогда Рим взял под свою защиту и с кем делился своей величайшей культурой. Другое дело, что результаты внешней политики св. Юстиниана на фоне иных, более поздних попыток — беспрецедентны.

Оценивая военные походы императора, нельзя не отметить, что все враги, покорённые им и прекратившие своё существование как исторические персонажи, являлись сильнейшими народами своего времени. Почти не прекращавшаяся на протяжении всего царствования война с Персией также была не «загородной прогулкой». Персия и до св. Юстиниана, и позднее была и оставалась могущественной державой. Достаточно сказать, что всего чрез 60 лет после смерти святого императора персы поставили под сомнение само существование Римской империи. Лишь с великим трудом Империя перехватила стратегическую инициативу, а потом сломила сопротивление многовекового врага. Безусловно, было бы нелепо ожидать, что при масштабных и многолетних военных действиях, происходящих в царствование св. Юстиниана, удача всегда будет сопутствовать византийцам. Но, как правило, побеждали они, наглядно демонстрируя старый римский принцип: Рим может проиграть сражение, но не проигрывает войн.

Зная, чьи руки потянутся к Италии после смерти св. Юстиниана, невольно возникает вопрос: а имели ли смысл военные предприятия в Италии? Ведь вскоре Империя будет вынуждена отказаться от своих исконных территорий, а властителями их станут франки. Но следует учесть, что объективно разница между франками и остготами была большая. Остготы — правители Италии, являлись арианами, а православная страна жила по римским законам и сохранила свою национальную элиту. И совершенно невозможно предположение, будто конструкция того искусственного политического равновесия, которое выстраивал Теодорих Великий, имела перспективы в будущем. Рано или поздно должен был встать вопрос: «или — или», и не известно, что случилось бы с Италией в случае торжества германцев.

В отличие от остготов, франки были православными. Как писал современник, «франки не номады, как многие из варваров, но в большинстве случаев пользуются римскими гражданскими законами, равным образом одинаково мыслят о договорах, браке и божественной службе. Все они христиане (то есть православные. — А.В.) и придерживаются вполне христианской веры. Праздники они совершают так же, как и мы, и для варварского племени они представляются очень благопристойными и культурными, ничем от нас не отличаясь, кроме варварской одежды и особенностей языка» [313] . Облагороженные римской цивилизацией и христианством, они гораздо органичнее вписались в жизнь Италии, чем их предшественники, и переняли многие традиции византийского двора.

313

Агафий Миринейский. Царствование Юстиниана. Книга I, глава 2. C. 12.

Безусловно, затраты на бесконечные войны были колоссальными, но, с другой стороны, победы в них придали Империи особый престиж, авторитет и обеспечили ей ту моральную силу, которой во многом и живёт государство. Помимо чисто военных приобретений, войны св. Юстиниана дали другие результаты, для древнего сознания не менее значимые. Так, окончательно стёрто было арианство в лице своих носителей, и никогда более оно уже не могло подняться с земли хотя бы на колени. Италия сбросила с себя варварское иго и вновь вернулась в лоно римской цивилизации. Итог напряжённых войн с Персией — полная религиозная терпимость персов по отношению к христианам. С военно-политической точки зрения, Римско-персидские войны отдали в руки Византии Лазику и отрезали Персию от выхода к морю [314] .

314

Дилль Ш. Юстиниан и византийская цивилизация в VI веке. С. 209, 210, 224.

Реставрируя Римскую империю, св. Юстиниан действовал на освобождённых территориях не как завоеватель, а как рачительный хозяин, деятельно восстанавливая старые культурные и хозяйственные связи, возникшие столетия назад во времена единой Римской империи. Особой заботой был окружён Боспор — старый культурный центр, служивший посредником между Империей и восточными странами. После крещения гуннов в Таврии власть императора на этой территории стала прочной. Такого же внимания со стороны римского царя заслужил и Херсон, являвшийся перевалочным пунктом на пути торговли Востока с Константинополем. Святой Юстиниан заново отстроил его стены и усилил оборонительные укрепления. Примечательно, что жившие поблизости готы, сохранившие Православие, получили нового епископа из столицы и, обладая известной самостоятельностью, признали над собой власть Римского императора. Они поставляли в его войско своё ополчение и оберегали Херсон от набегов других варваров [315] .

315

Кулаковский Ю.А. История Византии. Т. 2. С. 169, 170.