История всемирной литературы Т.2

Наряду с поэтическими текстами «Диван...» содержит много фольклорного материала — пословиц, поговорок, загадок.

На основании текста «Элегия на смерть Алп Эр Тонга» из «Дивана...» можно предположить, что в XI в. существовал цикл сказаний или героических песен о подвигах древнетюркского богатыря Алп Эр Тонга, отождествляемого с древнеиранским героем Афрасиябом, владыкой Турана, о котором писал Фирдоуси в «Шах-наме». Возможность такого предположения подтверждается необычайной популярностью этого героя, о котором пишет Юсуф Баласагунский в поэме «Кутадгу билиг»:

Среди тюркских беков имя его было известно,

Его звали Тонга Алп; он славился знаниями,

Был умен и прозорлив.

Таджики его, Алп Эр Тонга, назвали Афрасиябом.

Этот Афрасияб совершал походы, завоевывал страны.

Вслед за первой тюркоязычной поэмой «Кутадгу билиг» Юсуфа Баласагунского в конце XII в. (или в первой половине XIII в.) в Фергане появился еще один памятник дидактической литературы под названием «Хибат ал-хакаик» («Подарок истин»). Об авторе сохранились весьма скудные сведения. Известно, что полное его имя было Ахмад ибн Махмуд из города Югнака (отсюда его прозвище — Югнаки), расположенного в окрестностях Самарканда. Поэт был слепым от рождения. Свой труд он посвятил Дад-Сипахсалар-беку, по-видимому правителю города. Книга состояла из 14 глав, однако до нас дошли лишь семь.

Ахмад Югнаки начинает свое сочинение обычным для месневи восхвалением Аллаха, его пророка Мухаммада и четырех первых халифов. Затем он переходит к изложению причины, побудившей его написать эту поэму. Основная часть поэмы открывается разделом, посвященным прославлению знания и осуждению невежества. Во втором разделе говорится о вреде излишней болтливости и лжи. Далее следует раздел, посвященный теме бренности земного существования, непостоянства счастья и тщетности человеческих надежд. В последующих разделах Ахмад Югнаки рассуждает о пороке алчности, о щедрости и великодушии, призывает к терпению, ибо, по его словам, все проходит — и доброе, и злое. В заключение поэмы автор сетует на то, что настали плохие времена: нет больше добра, верности, «служение богу стало лицемерием», процветают «улицы кабаков», а храмы рушатся, и виноваты в этом люди, утратившие разницу между дозволенным и запретным (в соответствии с предписаниями Корана).

Проникнутая духом раннего суфизма (см. разд. IV), поэма выдвигает чрезвычайно высокие моральные требования, однако если сравнить сочинение Ахмада Югнаки с «Кутадгу билиг» Юсуфа Баласагунского, то легко заметить, что, хотя многие нравственные категории обоих произведений совпадают, формулируются они для разных целей. Поэма Юсуфа Баласагунского может рассматриваться как руководство в делах государственного правления и практической жизни, сочинение же Ахмада Югнаки призывает к нравственному самосовершенствованию, никак не связанному с конкретными проявлениями жизни.

Поэма «Хибат ал-хакаик» написана, как и «Кутадгу билиг», метром аруза — мутакарибом, но основная ее часть излагается не в форме месневи, а характерными для тюркоязычной поэзии четверостишиями, большей частью типа рубаи.

Философия суфизма породила богатую литературу на арабском, персидском и тюркском языках. На ранних этапах своего существования эта литература (преимущественно поэзия) отличалась большой простотой, применением популярных в народе форм стиха и использованием народных мелодий. Это объясняется тем, что ранние суфийские поэты обращались в первую очередь к простому люду.

Как у ранних персидских суфиев, так и среди тюрков особой популярностью пользовалось четверостишие. В известных четверостишиях среднеазиатского суфия Ахмада Ясави (ум. в 1166 г.), которые вошли в сборник «Диван-и хикмат» («Собрание мудростей»), описываются с назидательными целями некоторые якобы подлинные события из жизни пророка (Мухаммеда) и самого ходжи Ахмада Ясави. Другая часть стихов — лирического содержания. В них, как обычно принято в суфийской литературе, с помощью выработанной и четко определенной системы образов-символов описываются различные ступени экстатического состояния.

Ахмад Ясави был популярным в течение ряда веков суфийским шейхом, основателем дервишеского ордена Джахрия. Многие стихи, входящие в сборник «Диван-и хикмат», принадлежат не ему, а его последователям и ученикам (существует мнение, что Ахмад Ясави вообще сам не писал стихов). Все рукописи и многочисленные позднейшие печатные издания отличаются друг от друга, так как «Диван-и хикмат» был составлен довольно поздно, и хикматы Ахмада Ясави долгое время существовали в устной передаче, претерпевая при этом неизбежные искажения. Поэтому с полным основанием можно считать «Диван-и хикмат» плодом литературного творчества ряда поколений суфийских авторов. Обращаясь главным образом к слушателям из народа, суфийский поэт, естественно, использовал привычные для аудитории поэтические формы, часто облекал свои поучения в форму притч, перелагал, придавая им новый смысл, уже существовавшие стихи. Поэтому собрание стихов, приписываемых Ахмаду Ясави, представляет собой своеобразный сплав самых разнородных элементов, среди которых можно выделить более древние и более поздние.

Дошедшие до нас памятники раннего периода классической поэзии показывают, как происходили разработка и усвоение основных принципов нового мировоззрения, связанных с принятием ислама — сложного сочетания религии, философии и права. Арабо-персидская поэтика, ставшая в дальнейшем одним из главных составных элементов классической поэзии на языке тюрки, завоевывает здесь ведущие позиции. Одновременно с этим складывается прочное равновесие между природными свойствами тюркских языков и нормами стиха, первоначально выработанными применительно к иноязычным поэтическим образцам. Все это определило условия, позволившие арабо-персидской поэтике утвердиться в тюркоязычной среде, что вызвало в дальнейшем появление выдающихся самобытных художественных произведений.

РАЗДЕЛ IV.

– =ЛИТЕРАТУРЫ БЛИЖНЕГО ВОСТОКА И СРЕДНЕЙ АЗИИ III—XIII ВВ.=-

ВВЕДЕНИЕ (Мелетинский Е.М.)

Арабское завоевание, распространившееся к концу VIII в. на огромную территорию в Передней и Средней Азии, Северной Африке и Юго-Западной Европе, было историческим событием огромного значения.

Объединение арабских племен, из которых многие стояли еще на стадии разложения первобытнообщинного строя, и последующая экспансия происходили под знаменами новой надплеменной религии — ислама. Хотя само обращение в ислам во многих случаях не было насильственным, подавляющее большинство покоренных народов приняло мусульманство, или надеясь ослабить поборы и притеснения завоевателей, или привлеченное его кажущимся демократизмом. Изучение Корана, притом только в оригинале, стало краеугольным камнем образования, основой религиозно-этического воспитания.

Коран как литературный памятник оказал большое влияние на формирование единого арабского языка и распространение его в странах Азии и Африки. Толкование Корана в широком масштабе дало начало ряду отраслей средневековой мусульманской науки и письменности: богословию, языкознанию, стилистике и риторике, мусульманской философии, социологии и т. п.

В Средние века Коран и многочисленные комментарии к нему стали источниками большинства жанров религиозного фольклора в странах мусульманского Востока. Центральное место в этом фольклоре занимала фантастическая жизнь библейских и древнеарабских пророков и патриархов, упомянутых в Коране. Этот цикл известен под названием «Кысас аль-Анбия» («Рассказы о пророках»). Не меньший интерес представляют коранические легенды о Хызре, Зулькарнайне, Лукмане, семи спящих отроках и др., получившие в дальнейшем устное хождение или ставшие сюжетообразующими мотивами художественной литературы. Особенно популярен в персоязычной и тюркоязычной литературе коранический вариант легенды об Иосифе Прекрасном. Существует большая серия эпико-романических поэм «Юсуф и Зулейха», темой которых, как и в Коране, является драматическая судьба Иосифа (Юсуфа).

Поэтическое достоинство Корана отметил Гёте в своей незаконченной трагедии «Магомет», в особенности в «Западно-восточном диване». Большой интерес представляет вольная обработка Корана А. С. Пушкиным («Подражание Корану»).

Коран переведен на все европейские и другие языки.

Несомненно существующая общность некоторых культурных традиций у народов, исповедующих ислам в Малой и Средней Азии, в Северной Индии (современный Пакистан) и т. п., восходит в конечном счете к распространению Корана и созданию теократической государственности — Халифата. Таким образом, были заложены основы того, что условно называют «мусульманской культурой», но что в действительности было и осталось довольно пестрым культурным конгломератом. Лишь на короткое время, главным образом при Омейядах (661—750), исламизация и арабизация заставили замолчать, уйти в тень местные традиции, но в IX—X вв., начиная с Аббасидов, они возродились с новой силой, особенно в Иране и Средней Азии, и сами оказали ощутимое влияние на культуру арабов. Местные традиции, литературные и религиозные, были одним из источников, питавших различные оппозиционные секты в исламе и философское вольнодумство.