История всемирной литературы Т.5

С ростом городского сословия развивается так называемая городская поэзия (первые сербские песенники относятся к 70-м — началу 80-х годов XVIII в.). Эта поэзия — преимущественно анонимная, отмеченная многообразными влияниями, литературными и фольклорными, — была обращена к повседневной жизни горожан, отражала чувства и переживания простого человека. Ее основные жанры составляли любовные, юмористические, шуточные стихи. Городская поэзия XVIII в. оказалась непосредственной предтечей и одним из истоков сербской сентименталистской и романтической лирики, а также юмористической и сатирической поэзии XIX в. (Б. Радичевич, Й. Змай).

Поиски сербской литературой новых путей развития с наибольшей полнотой выразились в творчестве Досифея Обрадовича (1739—1811)— центральной фигуры сербской культуры XVIII в., выдающегося деятеля национального просвещения. Его жизнь — яркое отражение своего времени. Он начинал обучаться грамоте по русским учебникам и церковным книгам. Вдохновленный примером героев житийной литературы, он постригся в монахи. Однако реальный монастырский быт, неодолимая жажда жизни и знаний изменили его судьбу. Он покинул монастырь и стал учителем. Долгие годы странствований по городам Европы и Средиземноморья, хорошее знание языков, позволившее ему слушать лекции в европейских учебных заведениях, знакомство с деятелями культуры и науки, с прогрессивной мыслью европейских просветителей — все это сделало его одним из самых образованных людей XVIII в. у южных славян. Выходец из народа, Обрадович всей своей деятельностью стремился к его просвещению, усматривая в этом важное средство пробуждения национального самосознания и развития сербской культуры.

Борьба с невежеством и критика монастырей конца XVIII в. как главных его очагов, требование создавать школы, в том числе и для женщин («Книги, книги, а не колокола и колокольчики!»), переводить произведения, способные приобщить сербов к более развитой культуре других народов, писать на языке, в основу которого была бы положена народно-разговорная речь и который бы, таким образом, стал доступным не только узкой прослойке образованных людей, но и всему народу, наконец, забота о высокой нравственности своих соотечественников — вот круг идей творчества Обрадовича, начиная с его первого, программного сочинения «Письмо Харалампию» (1783). Весь этот комплекс вопросов сопрягался у него с остроразвитым чувством национального самосознания и патриотизма. На склоне лет Обрадович принял активное участие в освободительном движении сербов против османских завоевателей, начавшемся восстанием 1804—1813 гг. В образовавшемся сербском правительстве он был первым министром просвещения. С именем Обрадовича связано открытие в Белграде учебного заведения «Велика школа» (1808), на основе которого был создан впоследствии университет.

Творчество Обрадовича разнообразно. Он писал прозу и стихи, был переводчиком, публицистом,

баснописцем, автором ученых трактатов. Его главное произведение — автобиографическое сочинение «Жизнь и приключения Дмитрия Обрадовича, нареченного в монашестве Досифеем» (1—2 ч., Лейпциг, 1783, 1788). В занимательном изложении многообразных жизненных перипетий возникает яркий образ человека Нового времени. Герой произведения — деятельный, уверенный в своих силах человек. В преддверии освободительного восстания с особой очевидностью выступает национальное начало концепции личности у Обрадовича. В этой связи особую роль приобретает гражданственность позиции героя «Жизни и приключений», его патриотизм и озабоченность делами на пользу народа. Произведение было создано на пересечении жанровых традиций старой сербской литературы — житийной, проповеднической — и новой, в частности путешествий, автобиографических сочинений, воспитательного романа (героя Обрадовича воспитывает сама жизнь). Писателю близка и традиция реализма XVIII в. — она заметно проявляется в связи характера его героя с жизненными обстоятельствами, в критическом начале описаний монастырской среды. В сплаве этих разностадиальных литературных традиций возникает одно из самых значительных произведений сербской литературы. Кстати, эта особенность проявляется и в поэзии Обрадовича.

В своих поэтических опытах он воспринял и традицию высокой поэзии — от духовных стихов и классицистической оды гражданско-патриотического содержания («Песня, посвященная восстанию сербов», 1804) — и в то же время создавал стихи в сентименталистской манере (которые, кстати, включались в рукописные сборники городской поэзии).

Одну из наиболее интересных страниц в творчестве Обрадовича представляют его «Басни», (1788), посвященные сербской молодежи. Этот жанр писатель считал «самым нужным и самым, полезным на свете». В основе своей басни Обрадовича неоригинальны — это переводы и адаптации произведений известных европейских баснописцев старого и нового времени (Эзопа, Лафонтена, Лессинга и др.). В абстрактно-аллегорической манере с помощью традиционно-басенных персонажей обличаются общечеловеческие недостатки. Но каждую басню автор завершает развернутым — иногда до двух страниц — нравоучением. Написанное на языке, приближенном к народному, с живой разговорной интонацией, с использованием пословиц и поговорок, а иногда и знакомых писателю по рассказам «случаев из жизни» и анекдотов, нравоучение раскрывает конкретно-национальный смысл лучших басен писателя. Горя желанием помочь своему народу в общественном и нравственном прогрессе, Обрадович-баснописец разоблачал вред монастырей, невежество, суеверие. Выступал он и против порабощения народов.

С творчеством Обрадовича в истории сербской письменности осуществляется тот решительный перелом в сторону развития литературы на просветительской основе, к которому предшественники писателя только подходили. Развивая традиции Обрадовича, вобравшие в себя лучшие достижения национальной культуры XVIII столетия, последователи писателя откроют новую эпоху в сербской литературе XIX в.

*Глава седьмая*

ХОРВАТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Политическая зависимость и раздробленность хорватских земель, входивших, за исключением торгово-аристократической республики Дубровник, в состав различных государств, слабость и разобщенность культурных центров обусловили региональный характер хорватской литературы XVIII в. Ее развитие сдерживалось также отсутствием единого литературного языка. Официальным языком Триединого королевства Хорватии, Славонии и Далмации, находившегося (под венгерской короной) в империи Габсбургов, был латинский; на Военной Границе, подчиненной непосредственно Вене, — немецкий; на территории Далмации во владениях Венецианской республики — итальянский. Эти языки широко употреблялись и в обиходной речи. Народный язык в письменности был представлен тремя наречиями (диалектами): штокавским (Дубровник, значительная часть Далмации и Славония), чакавским (северо-западная часть Далмации с островами) и кайкавским (центральная часть Хорватии с г. Загребом). Кризис феодализма и внедрение капиталистических отношений во второй половине XVIII в., рост национального самосознания и распространение просветительских идей приводят постепенно к ломке традиционных перегородок в культурной жизни хорватских областей, вызывают перестройку сложившейся системы письменных языков и областных литератур, определяя главное направление литературного процесса — создание национальной литературы на основе общего для хорватов литературного языка.

В первой половине XVIII в. Дубровник, несмотря на социально-экономический спад, вызванный ослаблением средиземноморской торговли и землетрясением 1667 г., сохраняет свое ведущее положение в хорватской литературе. Традиции поэтов «золотого века» — И. Гундулича, Ю. Пальмотича, И. Бунича-Вучича — продолжает последний представитель дубровницкого барокко, Игнят Джурджевич (1675—1737). Выходец из состоятельной семьи горожан, принятой затем во дворянство, И. Джурджевич закончил в Дубровнике иезуитскую гимназию, занимал ряд административных должностей в республике; вступив в 1698 г. в орден иезуитов, учился в римской коллегии, преподавал риторику в учебных заведениях ордена в Италии. В 1706 г. вернулся на родину, поселился в бенедиктинском монастыре и целиком занялся литературной работой; входил в созданный по образцу римской Аркадии литературный кружок, одной из задач которого было изучение родного языка и собирание народных песен.

Поэт высокой литературной культуры, И. Джурджевич создал произведения самых разных жанров, выработанных в дубровницкой литературе за предшествующие столетия. В юности начал переводить «Энеиду» (1-я песнь), пытался сочинить трагедию на библейский сюжет («Юдифь»), но главный итог первого периода творчества — лирика. Для «Любовных стихов» И. Джурджевича характерен устойчивый круг мотивов и художественных средств, свойственный галантной лирике XVII в., в частности поэзии И. Бунича-Вучича. В центре их — обобщенный образ единственной и несравненной возлюбленной. Условно описание ее внешнего облика с преобладанием постоянных эпитетов («прекрасная») и гиперболических сравнений из поэтического арсенала маньеризма: уста — рубины, щеки — кораллы, зубы — жемчуг, чело — заря, глаза — небо, взгляд — луч солнца, порой само солнце — лишь подобие возлюбленной. Риторическая основа поэтического творчества Джурджевича наглядно проявляется в мастерском варьировании любовной темы. Герой испытывает любовное томление, впадает в отчаяние от неприступности или отсутствия «госпожи», радуется знакам ее благосклонности; любовь — это пчела, что дает мед и жалит; это верное служение «даме», труд, искусство. На первый план выступают не искренность и неповторимость чувства, а виртуозное владение стихотворной техникой. Поэт демонстрирует лексическое богатство своего языка синонимическими рядами («гибну, сохну, гасну и бледнею», «беды, горести, печали»), играет словами («люблю тебя я вопреки рассудку, какая только сила влечет меня любить тебя, любить не смея»), антитезами («живу без жизни я и без души, душа моя»), метафорами («в твоих руках портрет мой оживет, и стану я его лишь отраженьем»), достигает особого эффекта реализованной метафорой (сначала поэт посылает любимой свою душу на крыльях любви, затем пишет ей письмо, макая в чернила перо, выдернутое из крыльев любви).

Тему любви Джурджевич продолжает в «Эклогах, или Пастушеских беседах» (I—VIII, IX не закончена). Помимо античных образцов (упоминается Вергилий), поэт опирался на богатую пасторальную поэзию Дубровника XVI—XVII вв. (более всего — на И. Гундулича). Любовь молодых пастухов, пастушек и лесных вил (дриад) на фоне идиллической природы описана прежним изысканным слогом, а любовные притязания сатиров, их диалоги даны в нарочито заниженных тонах. К последнему виду эклог примыкает шуточная поэма «Слезы Марунко» о любовных страданиях неуклюжего деревенского парня. Девять небольших поэм «Приключения несчастной любви» являются переработкой («локализацией») некоторых античных и ренессансных сюжетов. Внимание к фольклору, зародившееся в литературной среде Дубровника первой трети XVIII в., нашло отражение в использовании им помимо 8-сложника дубровницких классиков образного строя и метрики народной поэзии (эпический 10-сложник и размеры лирических песен) в «Гусельных песнях», «Песне на смерть королевича Марко», «Жалобной песне». Джурджевичу принадлежат также стихотворения «на случай» («Пиршественные песни, или Зачины»), духовные и нравоучительные стихи, полный поэтический перевод псалмов — «Псалтирь словинская» (1729).

Наибольшую известность И. Джурджевичу принесла поэма «Вздохи кающейся Магдалины» (1728). Взявшись за обработку новозаветного сюжета об обращении прекрасной блудницы, поэт соединил в художественное целое «науку страсти нежной» и псалмодический пафос покаяния. В повествовании о прежней жизни героини он невольно отразил быт и нравы своего времени, создав портрет типичной «дамы рококо». Этапы грехопадения героини следуют сюжету любовного романа: поначалу она робка и стыдлива, но опытная наперсница учит кокетству, знакомит с галантным кавалером, который лестью и подарками склоняет ее к взаимности, и героиня предается тайно, а затем явно любовным утехам. Внезапно ее постигает раскаяние, земная любовь сменяется божественной. Удалившись в «пустыню», «невеста Христова» в экстазе обращает к небу свои вздохи, наполняя их идущими от автора богословскими рассуждениями и нравоучительными сентенциями.