История всемирной литературы Т.5

Весьма лестно аль-Джабарти отзывается о поэте конца XVII и начала XVIII в. Хасане аль-Бадре аль-Хиджази (ум. 1718), сочинявшем стихи на простонародном языке в отличие от его современников, творцов послеклассической эпигонской поэзии. Аль-Хиджази, воспитанник аль-Азхара, большое внимание уделял логике и грамматике и написал по этим дисциплинам ряд трудов. Уже в зрелом возрасте он начал проявлять интерес к суфийской философии, ей аль-Хиджази посвятил большую урджузу (поэму в размере раджаз) в полторы тысячи строк. Наибольший историко-литературный интерес представляют его стихотворения «на тему дня», в которых он выражал сочувствие египетскому бедному люду, одновременно сожалея о его невежестве и отсутствии моральных принципов. С негодованием писал он о своих коллегах-азхарских шейхах, превративших свою религиозную деятельность в источник дохода, и осуждал их за поощрение простонародного культа поклонения святым. В сатирических тонах он изображал суеверие египтян, их поклонение разным шарлатанам и юродивым, которых они провозглашали святыми, их суфийские оргии, во время которых они предавались распутству, их веру в силу магии и языческих радений, якобы способных заставить Нил достигнуть высокого уровня во время разлива, и т. д. Многие его мысли предвосхищали идеи арабских просветителей.

Аль-Хиджази изображал характерную для Египта фигуру сборщика налогов и отношение к нему жителей, описывал политическую ситуацию в Египте и произвол мамлюкских правителей. При этом он давал исторически точные характеристики своим современникам — мамлюкским эмирам, в частности жестокому эмиру Али, так притеснявшему жителей, что те открыто радовались его смерти в 1711 г. Тем не менее сам аль-Хиджази писал о нем с уважением, ибо считал, что египтяне нуждаются в строгом правителе.

По тону стихи аль-Хиджази часто напоминают стихи Абу-ль-Атахии. Так же как и у поэта IX в., в них много критических и моральных сентенций, стихи изобилуют грустными и пессимистическими размышлениями о суетности человека и бесплодности человеческих устремлений, хотя сам же поэт предостерегает людей против подобных настроений, которые называет «скорпионами и змеями». Простота и естественность стиля аль-Хиджази, предпочтение, которое он оказывал легким для скандирования и запоминания метрам, делали его поэзию популярной во всех слоях египетского общества. Его обращенность к современной теме была большим новшеством на фоне эпигонской поэзии Позднего Средневековья, которая не признавала никаких отступлений от традиционной схемы. Аль-Хиджази часто называл в стихах свое имя (чего не знала средневековая литература и что свидетельствовало о возросшем авторском начале) и завершал их хронограммами, что позволяет датировать их написание и отраженные в них события.

Совершенно иной тип поэта являл собой Абдаллах аш-Шубрави (ум. 1757). Выходец из уважаемой семьи азхарских улемов, аш-Шубрави получил широкое богословское образование, быстро выдвинулся в качестве преподавателя исламских наук, а в 1724 г. стал главным шейхом аль-Азхара, причем в его времена престиж мусульманского университета оставался высоким. В поэзии, в отличие от аль-Хиджази с его простонародными стихами, он был традиционалистом, сочинял панегирики высокопоставленным лицам и любовные стихи, которые с успехом исполнялись певцами. Как и другие поэты Позднего Средневековья, аш-Шубрави отдал дань и строфической поэзии на народном языке (заджаль и мавалия), формы которой он использовал главным образом в любовных песнях.

Подражая знатным меценатам эпохи расцвета при Аббасидах, некоторые мамлюкские эмиры привлекали к себе в дом поэтов и щедро одаривали их. Такой литературный кружок образовался при эмире Ридване. Среди входивших в него поэтов были ас-Суйюти (ум. 1766), Касим аль-Мисри (ум. 1789), аль-Идкави (ум. 1770) и многие другие.

Мухаммад ас-Салахи ас-Суйюти был выходцем из знатного рода, образование получил в аль-Азхаре. Однако очень рано он проявил интерес не только к традиционным мусульманским наукам, но и к поэтическому творчеству, а также прославился как замечательный каллиграф. Поэзия его была своеобразным сочетанием характерного для Позднего Средневековья усложненного стиля с традициями поэтов классического времени, в первую очередь Абу Нуваса, которому он подражал в своих стихах, посвященных застольным радостям. Сочинял он также традиционные панегирики и газели. К сожалению, в соответствии с модой своего времени он превращал часто стихи в лишенные смысла лексикографические фокусы. В качестве образца аль-Джабарти приводит одно подобное стихотворение, каждое слово которого начинается с одной и той же буквы. Сочинял он также таштиры и тахмисы к стихам предшественников, что по понятиям того времени свидетельствовало о его мастерстве.

Весьма популярен в Египте был также поэт Касим аль-Мисри, также член кружка Ридвана, воспитанник аль-Азхара. По преимуществу панегирист, подражавший классическим образцам — андалусскому поэту XIV в. Лисан ад-Дину Ибн аль-Хатибу, Касим аль-Мисри прославился строфическими поэмами-песнями (заджаль, мавалия, кан ва-кан, кума) на народном языке. При дворе Ридвана в соответствии с традицией аббасидского двора устраивались литературные собрания, на которых происходили поэтические состязания. Участники состязаний не только читали свои стихи, но и обменивались эпиграммами и поношениями (хиджа) часто весьма оскорбительного содержания. Касим аль-Мисри принимал деятельное участие в этих турнирах, на которых он обменивался со своим другом Мухаммадом Шабана (ум. 1788) весьма ядовитыми эпиграммами, что, впрочем, не мешало им в жизни оставаться добрыми друзьями. Особенно прославился во время этих состязаний шейх аль-Анбути (ум. 1766), острого языка его талантливых пародий и метких эпиграмм боялись все.

Одним из участников кружка Ридвана был также шейх Абдаллах аль-Идкави, которого вполне можно отнести к числу профессиональных поэтов. В отличие от аш-Шубрави, ас-Суйюти и других поэтов, не нуждавшихся в том, чтобы состоять в свите знатного лица в качестве придворного панегириста, аль-Идкави постоянно искал себе богатого покровителя, что неблагоприятно сказалось на его творчестве. Несомненно выдающийся знаток своего ремесла, он уснащал свои панегирики бесчисленными лексикографическими фокусами, что, видимо, ценилось его покровителями, но порой сводилось к мастерской демонстрации версификационных приемов.

Совершенно особое место в поэзии XVIII в. занимал Исмаил аз-Захури (ум. 1796). Почти все сколько-нибудь выдающиеся поэты его времени были питомцами религиозных школ или шейхами аль-Азхара; аз-Захури в отличие от них не получил систематического мусульманского образования. Средства к существованию он добывал продажей кофе, переписыванием Корана, изготовлением амулетов с цитатами из Корана, которые пользовались в Египте большой популярностью. Он частенько проводил время в окрестностях Каира и на острове Рауда, куда собирались любители веселых пирушек, во время которых он с большим мастерством распевал застольные песни собственного сочинения, аккомпанируя себе на лютне. Как и его предшественник, андалусский поэт Ибн Кузман, аз-Захури пользовался репутацией превосходного певца, музыканта и прекрасно справлялся с задачей сочинения панегириков во вкусе своего времени. Так, в 1765 г. он адресовал выспренный панегирик руководителю хаджжа по случаю возвращения каравана с паломниками из святых мест, причем закончил панегирик хронограммой, содержащей дату возвращения в Каир эмира.

Однако большинство стихов аз-Захури — застольные песни, в которых он, подражая классическим мастерам этого жанра Абу Нувасу и Лисан ад-Дину Ибн аль-Хатибу, воспроизводил нравы каирских любителей веселого времяпрепровождения, в деталях изображая красоты каирских окрестностей, реки Нила и застольные развлечения. В своих описаниях он умело использовал традиционные поэтические фигуры-клише, сочетая их со свежими образами, рождавшимися под влиянием непосредственных жизненных впечатлений. Как и все его современники, он часто использовал для своих хамрийят форму строфической поэзии мувашшаха. Сочинял он также и грубоватые хиджа (поношения). Но во всех жанрах стихи аз-Захури не утрачивали смысла, были просты и, главное, не перегружены лексикографическими трюками в духе традиционной поэзии его времени. Своей обращенностью к реальным событиям и жизненным ситуациям, своим отказом и от изысканной многоречивости, и от нормативной строгости поэтов послеклассического периода аз-Захури, подобно своему предшественнику аль-Хиджази, заметно выделялся среди современников.

По-прежнему большой популярностью у арабов пользовалась в XVIII в. суфийская лирика — может быть, наиболее живое явление в поэзии Позднего Средневековья. Поэзия мистико-аскетического характера имела в Египте и в тесно связанной с ним в культурном отношении Сирии длительную традицию, со временем подвергшуюся существенным изменениям. В XIII в. в Египте жил крупнейший суфийский лирик арабского Средневековья Ибн аль-Фарид, поэзия которого носила чисто религиозный характер. Впоследствии в суфийских сочинениях зазвучали ноты социального протеста: суфии обличали официальное духовенство, неправедных судий и вообще власть имущих, «забывших Аллаха», погрязших в стяжательстве и угнетающих народ. Наиболее ярко социальное негодование выражено писателем XVI в., автором суфийских трактатов Абд аль-Ваххабом аш-Шарани. На протяжении XVII и XVIII вв. количество суфийских писателей в Сирии и Египте достигало многих десятков. Во второй половине XVII и в первой трети XVIII в. Сирия выдвинула крупного теоретика суфизма и поэта Абд аль-Гани ан-Набулуси.

Мистик, теолог, поэт, путешественник и плодовитый писатель (ему принадлежит свыше 250 сочинений), ан-Набулуси был, несомненно, ведущей фигурой в религиозной и литературной жизни арабов XVIII в. Рано проявив интерес к мистическим учениям, ан-Набулуси примкнул к суфийским орденам кадири и накшбанди, изучал и комментировал труды таких средневековых суфийских теоретиков и поэтов, как Ибн аль-Араби, а также ат-Таласани, Ибн аль-Фарид, аль-Джили, причем в своих комментариях, в отличие от современных ему комментаторов и компиляторов, он не ограничивался объяснением лексики и толкованием суфийской символики, а высказывал и свои собственные мистические идеи. Независимо от жанра (ан-Набулуси писал панегирики высокопоставленным лицам, восхваления пророку, стихотворные послания и любовные стихи) поэтические произведения ан-Набулуси всегда имели мистический подтекст.

Перу ан-Набулуси принадлежат также своеобразные, не укладывающиеся в традиционные жанры арабской литературы сочинения: двухтомный сонник, трактат «О дозволительности курения табака» и некоторые другие дидактические сочинения. Ан-Набулуси считается одним из создателей особого прозаического жанра — рихля (путешествий, страннических «хождений» к могилам святых суфиев). Поэт-мистик побывал в Турции, Египте, Хиджазе, Северной Африке, объездил Сирию, Палестину и описал свои путешествия в воспоминаниях. Однако в его записках нет никаких географических или этнографических деталей, которые обычно присутствовали в произведениях подобного жанра у средневековых географов. Автора в первую очередь интересуют история и состояние тех или иных «святых мест», где находятся могилы прославленных суфиев, что, разумеется, не дает картины жизни мусульманских областей, но позволяет читателю выяснить некоторые существенные стороны религиозной и культурной жизни его времени. Позднее другой сирийский суфий-путешественник, Мустафа аль-Бакри (ум. 1749), составил в подражание ан-Набулуси описание аналогичного путешествия.