История Жанны
Шрифт:
Весь день до вечера Гастон уговаривал меня остаться в лагере. Я отмалчивалась. Но когда он от уговоров перешел к угрозам привязать меня к дереву, я не выдержала и рассказала ему о Жероме. Старик сразу сник.
– Деточка моя, ну ты-то чем тут можешь помочь?
– Да ничем, что самое ужасное. Но я не могу просто сидеть тут, сложа руки, зная, что там его могут убить.
– И что же теперь делать?
– Понятия не имею. Если его убьют, я застрелюсь. А если ранят – буду его лечить. А то Лашук его угробит.
Совершенно
Глава 21
Уже стемнело, когда мы вышли из лагеря. Разуваться меня никто не заставил, да и все остальные остались обутыми. Как пояснил мне Тибо, обычно они снимали обувь, чтобы незаметно подкрасться к противнику. Но в данном случае об этом речь не шла. Пока.
Задача нашего отряда заключалась в следующем: на рассвете присоединиться к отряду Котро и совместными силами штурмовать Руффиньи.
Всю дорогу я молилась, и Гастон молился вместе со мной. Старик не отпустил меня одну. Виконт возглавлял отряд, а мы с Гастоном шли по его приказанию в арьергарде. Я не спорила.
На рассвете мы вышли к маленькой речушке, притоку Куэнона, протекавшей мимо Руффиньи. Увы, если виконт рассчитывал на внезапность атаки, то он просчитался. По мере приближения к деревушке все слышнее становились выстрелы. Штурм начался без нас.
Послышались отрывочные команды на построение. Все забегали. Шатодена я увидела один-единственный раз. Проносясь мимо, он зверски на меня посмотрел и крикнул: «Не высовывайся!»
Можно подумать, я собиралась на штурм вместе со всеми. Я и не думала геройствовать. Мы с Гастоном выбрали место, с которого вся картина была видна как на ладони, и залегли, наблюдая за сражением. Бедный старик никак не мог отдышаться.
Не знаю, каков был замысел атаковавших. Мне казалось, что с обеих сторон просто следуют хаотичные выстрелы. Через какое-то время послышались крики, и из рощи, окружавшей Руффиньи с запада, выбежали люди с белыми кокардами и бросились в сторону домов. Им наперерез кинулись солдаты в синих мундирах. Две волны столкнулись на открытой местности, отлично простреливаемой с обеих сторон.
У меня по спине поползли мурашки. Я отчаянно напрягала зрение, чтобы хоть что-то разглядеть, но напрасно – мы с Гастоном были слишком далеко. Я только видела, что уже есть раненые и, возможно, убитые как с одной, так и с другой стороны.
Первая атака была отбита. Белые отступили в лес. Синие вернулись под защиту крыш. И те, и другие прихватили с собой своих раненых товарищей, но не всех. В невысокой траве осталось лежать множество несчастных.
Солнце уже поднялось и светило вовсю. Я больше не могла отсиживаться в кустах.
– Ты куда? – Гастон попытался поймать меня за рукав, но я увернулась.
– Там остались раненые, я должна быть там.
– С ума сошла! Вернись немедленно!
Но я уже бежала туда, где в траве синели мундиры с красной выпушкой.
Знаю, что это было сплошное безумие. Но ведь в любой момент могла начаться следующая атака, значит, мне нужно было успеть
до нее.Первыми мне попались двое, и помочь я им уже не могла: волосатый мужик в жилете мехом наружу накололся на штык в тот самый момент, когда прострелил грудь солдату с белой косичкой.
Я приказала себе собраться и не тратить время и силы на эмоции. Моя задача была предельно проста. Я должна была убедиться, что среди раненых, а тем более убитых, не было Жерома.
– Чертова кукла, ты меня в могилу загонишь, – пыхтел Гастон.
Он оттащил первого раненого в рощу и вернулся с помощником, невысоким и жилистым пареньком. Вдвоем они уносили раненых, как своих, так и чужих, а я продвигалась все дальше, молясь только об одном: чтобы Жерома здесь не было.
Его и не было. Пока.
Рослый солдат лежал на спине и, улыбаясь, смотрел в небо. Он был жив, но, похоже, ничего не слышал и не чувствовал. Правый рукав намок от крови. Я вздохнула и начала распарывать плотную ткань.
В этот момент снова послышались выстрелы. Совсем рядом что-то с грохотом разорвалось, и в правую лопатку мне словно вонзили огромное раскаленное копье.
Последняя мысль, промелькнувшая в голове, пока я падала прямо на синий мундир, – хорошо, что это не Жером.
Господи, как больно!
Правую лопатку как будто жгут каленым железом. Невозможно дышать, невозможно пошевелиться. Все тело налито свинцовой тяжестью. Кровь при каждом ударе сердца с размаху бьет в висок.
Бу-бу-бу. Бу-бу-бу.
Ужасно раздражают звуки. Непонятно, то ли это в моей голове шумит, то ли снаружи. Надо попытаться открыть глаза.
Легко сказать – веки просто неподъемные. Невероятным усилием воли мне все же удается приоткрыть малюсенькую щелочку.
Вокруг темно. Только впереди какое-то светлое пятно. Это свеча. Она освещает два профиля и отбрасывает на стену огромные тени.
Два человека сидят за столом лицом к лицу и разговаривают. Мне не слышно, о чем они говорят. Только видно, как шевелятся их губы.
Бу-бу-бу. Бу-бу-бу.
Неужели нельзя погромче?
Кажется, я их знаю. Тот, который слева, со светлыми волосами, собранными в косичку – это виконт. А зовут его… Зовут его Филипп де Шатоден.
Я молодец. Идем дальше.
У того, что справа, очень знакомое лицо. Я его точно знаю. Повернись, пожалуйста!
Как по команде человек поворачивается в мою сторону.
Жером! Какой худой! И какой красивый!
Это галлюцинация. Как же я устала.
По-прежнему очень больно, и я не могу пошевелиться. Но в висках стучит слабее. А главное, перестало шуметь в ушах.
А может, я просто оглохла? Нужно посмотреть, что там, снаружи.
Снова невероятное напряжение, чтобы чуть-чуть приоткрыть глаза.
В незнакомой комнате полумрак. Если до этого было темно, а сейчас светает, значит, уже утро? Какого дня?
Все, что я вижу, – это стол с догоревшей свечой, разделяющий двоих. Они спят сидя, прислонившись к стене.