Иван-Царевич и С.Волк

Ничего.

Ответного импульса не было.

"Ну, давай же, давай, милое, работай!.." – напрягался Серый изо всех сил.

Но все напрасно.

Кольцо было немо.

– Может, он умер? – раздался над ним мягкий незнакомый голос.

– Нет!!! – ни не секунду не задумываясь, яростно выкрикнул Волк.

– Тогда я, может, смогу помочь? Я знаю, где живет знаменитый лекарь Апокалепсий, и если вы полетите на этом вашем волшебном гобелене, вы там будете через несколько часов. Но нельзя терять ни минуты! – несколько нервно добавил говорящий.

Только теперь Волк поднял глаза.

Перед ним стояла молодая женщина в розовом гиматии, и на прекраснейшем лице ее было написано неподдельное сочувствие, жалость и... и... страх?..

Впрочем, в присутствии Меки эта эмоция являлась преобладающей у подавляющего большинства людей.

– Где живет твой лекарь? – решительно поднялся на ноги Волк.

– На острове Фобос, – быстро ответила женщина. – Я покажу. Возьмите меня с собой...

Ловко лавируя между статуями, лукоморец помчался к Масдаю.

– Ну что, кто победил? – прошелестел ковер, поднимаясь в воздух.

– Мы. Иван ранен. Сейчас погрузим его и быстро – ты понял, БЫСТРО – полетим на какой-то остров недалеко отсюда, к знахарю. Дорогу нам покажут.

Откуда-то с улицы донеслись шум, крики и звон меди.

"На нас идут," – мелькнула мысль у Серого.

– Мека, Мими, Ирак! Быстрее сюда! – закричал он сверху, пикируя в центр каменного круга.

Втроем они бережно перенесли раненого на Масдая, женщина в розовом поспешно уселась рядом, стараясь расположиться как можно дальше от умильно поглядывающего на нее химерика, и ковер ласточкой взвился вверх, сопровождаемый, как президентский самолет – истребителями, почетным эскортом из двух ухмыляющихся горгон.

Снизу, с лестницы, перекрывая звон меди и стоны умирающих, донесся яростный рев:

– Где ты, проклятая?.. Я убью тебя!..

Женщина вздрогнула и закрыла лицо руками.

Пролетая над городом, Волк рассеяно глянул вниз.

На улицах кипело настоящее сражение.

Одни стеллиандры старательно рубились с другими, а женщины и дети стояли на крышах и бросали всем подряд на головы цветочные горшки и черепицу. Словом, все развлекались, как могли.

"Однако, шуму мы тут понаделали," – слабо подивился Волк, и тот час забыл бы об этом, если бы Ирак не бросился к краю ковра и не замахал кому-то внизу руками.

– Эй, Трисей, Трисей, мы здесь!.. Смотри наверх!.. Трисей!..

– С края уйди, дурак! – рявкнул Масдай, но было поздно.

С последним, нелепым взмахом рук Ирак подстреленным лебедем закувыркался вниз.

Правильно заметил классик: "Рожденный падать, летать не может."

Но, видно, в Книге Судеб для него была уже зарезервирована какая-то иная смерть, потому что, вместо объятий мостовой, сына Удала приняли в воздухе сильные руки быстрой Медузы.

Глаза их встретились...

И героини километров и килотонн прочитанных романов в один голос возопили от восторга, а вокруг стали распускаться метафизические розы и запели аллегорические соловьи.

– С тобой все в порядке, о доблестный юноша?.. – автоматически прошептали дрогнувшие губы Мими прочитанные где-то и когда-то строки.

– Благодарю тебя, о прекраснейшая из дев, – срывающимся голосом ответил стеллиандр, – за мое спасение...

– Для меня великая честь – спасти такого мужественного воина, как ты...

– Для меня честь – быть спасенным такой красавицей, как ты... – кажется, он тоже это где-то читал, но никогда не думал, что это может где-нибудь и когда-нибудь пригодиться...

– Твои слова для меня, безусловно, лестны, – зарделась она и потупила взор.

– Это не лесть... Ты действительно... Такая... Необыкновенная... – в поисках нужных слов молодой человек, у которого в школе любимым предметом была физкультура, экстренно перетряхивал мозги, но ничего больше не выпадало подходящего, кроме:

– Но твои косички... косички... они так похожи на змей... иногда...

– Что?!

Соловьи испуганно замолкли, а розы попытались забиться обратно в клумбу.

– Я говорю, твои косички, – продолжал ничего не подозревающий Ирак. – По-моему, они просто замечательные! Я никогда таких раньше не видел! Это ты сама придумала?

– Сама, – от удивления и неожиданности соврала Медуза.

Иногда, если хорошо потрясти, из старого ридикюля на чердаке может выпасть бриллиант.

– Кхм, – отважно откашлялся Ирак. – Дева...

– Мими...

– Да, Мими... Какое ласковое имя... О, волоокая Мими, чей стан стройнее кипариса... не старше тридцати лет... а губы... губы... как вишня... две вишни... только без косточек... и черешков... и листиков... а руки твои, словно... словно... у лебедя... крылья... без перьев... а плечи... плечи... тоже есть... как... как... у лебедя...

Волоокая Мими расширила свои большие очи и с открытым ртом слушала признания своего героя. Ни Изоглоссе, ни Хлориде, ни Полифонии – никому из героинь ее романов поклонники никогда не говорили ничего подобного!.. Вот это да!..

Что-то подсказывало Ираку, что над его комплиментами надо бы еще поработать (лет двадцать), и он решил взять быка за рога, пока предмет его внезапного обожания не понял, что ему, собственно говоря, сказали.

– Не согласишься ли ты стать моей женой и войти в дом моего отца... если он когда-нибудь построит дом для себя? – отважно выпалил он.

Пораженная горгона чуть не разжала объятий, но вовремя спохватилась, сконфузилась, покраснела еще больше, вспомнила, что во всех книжках девушки берут тайм-аут на обдумывание этого вопроса, и едва слышно пролепетала: "Да".

– О, как я счастлив!..

– Ах, как я рада!..

И пусть кто-нибудь после этого скажет, что браки совершаются не на небесах.

– А, кстати, почему мы летим по воздуху, как птицы, и не падаем?..

* * *

Доктор Апокалепсий выпрямился, вытер пот со лба тыльной стороной широкой ладони и пошел мыть руки.

– Дедушка, лечите же его скорей! – ухватил его за рукав Волк, стараясь заглянуть старику в глаза.

– Я мертвых не лечу, юноша. Его земной путь кончился еще часа два назад. Мне очень жаль, но теперь о нем сможет позаботиться только Эвтаназий, бережно донеся его до царства мертвых – Сабвея. Лекарства смертных тут бессильны.