Иван-да-Марья

Обрадовался Ванюша, что великан ему такой гостеприимный попался, и решил его поподробней про Марью расспросить.

– А что, хозяин, - говорит, - девица-то та - далеко ли ушла?

– Да она и теперь в избе у меня, - снова смущенно заулыбался великан.
– Это ж я на ней и буду жениться.

– Ой.
– Почесал Ваня затылок, и так, и сяк подумал...
– Слышь, хозяин... а девица-то в курсе?

– Ну, знает, конечно. Я ж ей сразу предложение изделал. Ну, это, руку, сердце там, и все такое... Только ее связать пока пришлось - ну, им же, сам понимашь, девушкам, завсегда подумать попервоначалу надоть...
– тут чудище вздохнуло и плечами будто в извинение пожало - что с них, мол, с девиц, возьмешь!

– Это да, это конечно, - закивал Ванюша. Не расстраивать же, думает, в самом деле, хорошего человека. Зашел он следом за великаном в избу, и видит: сидит Марья-Царевна в углу связанная, глаза у нее заплаканные, а рот платочком шелковым перевязан.

– Вона, - гордо говорит великан, - невеста моя. Хороша вить? А рот это я ей, чтоб не ревела дюже. Смущается она, вишь, сильно. Оно и понятно, у жениха-то в дому. Сама, небось, рада-радешенька...

Марья, увидав Иванушку, в путах своих задергалась, сквозь платок сказать что-то пытается.

– О! Видал?
– Обернулся хозяин к Ване.
– Это она, поди, переживает, сумею ли я гостя сам принять, - и ласково к Марье обратился: - Да ты не боись, милая, я нонче сам на стол соберу, все чин-чином. Хозяюшка ты моя...

Вскоре уселись Иванушка с великаном за стол - ужинать. Марья, правда, есть не стала: ей как только рот развязывали, она тут же в голос выть от ужаса принималась. Жених ее, конечно, огорчился, - отощает ведь!
– но сам, однако, аппетита не потерял. Опомнится, мол, невеста от радости - сама есть запросит. А после свадьбы и откормится как следует - хозяйство-то справное, слава богу!

Стал Иванушка хозяина своего о житье-бытье расспрашивать.

– А отчего ты, - говорит, - один в лесу живешь? Я слыхал, на горе твоих сородичей много. Скучно ведь здесь, поди? И гости-то редко бывают...

Вздохнул великан тяжко, головой замотал.

– И не спрашивай о том, мил-человек... грустная это история.

Покивал Ванюша понимающе, а расспросов своих не оставил. Знай только вина хозяину в кружку подливает. Сам же Ваня вина пить не стал - пригубил едва.

– А все же ведь не сам-один ты тут появился? И семья у тебя, поди, где-то есть?

– Эх...
– великан даже всхлипывать в кружку начал - так ему себя жалко стало. Вина-то он уж немало выпил, вот и потянуло его наконец первому встречному душу раскрыть.
– Не сам... и семья есть. То ись... была у меня семья. Тут, понимаишь, дело-то какое... ведь мы ж, великаны, - такие ж точно люди, как иные-прочие. Большие только. И чем больше великан, тем больше ему и почета, и уважения. Вот так вот. А я... я мааааааленькииий...
– тут великан голову на руки уронил и совсем разрыдался.

Хотел Ваня его по плечу похлопать, да не дотянулся - по локтю похлопал в утешение.

– Ну чего ты... чего ты, как девица-то, в самом деле... и не такой ты вовсе и маленький...

– О то и оно, что как девица... только в нашем поселке я ни одной девице и до плеча не доставал... и все-то смеялись надо мной, все-то пинали... Даже матушка моя, хоть и любила меня, а и та иной раз тайком вздыхала, что сын у нее такой никудышненький вышел... отец - тот так и вовсе меня стыдился. А потом полюбил я одну девушку - она у нас в поселке самая высокая была, а уж красивая-то - страсть! Руки - во! Плечи - во! Какая невеста была - глаз не отвести... Дубы вековечные одной рукой из земли играючи выдергивала... Лучше нее во всей округе невесты не сыскать было. Решился я к ней свататься, а она... посмеялась она, словом, надо мной. Подрасти, говорит, малыш, сперва, а то ведь и не разглядишь тебя промеж травы...

– Вытащил великан из кармана платок с добрую скатерть размером и сморкаться в него принялся. А Иванушка тем временем думу думает - что-то ему великанья невеста знакомое напомнила...

– Ну, да что теперь старые обиды вспоминать, - продолжил наконец хозяин.
– Ушел я, в общем, после этого от своего народа. Уж лучше, думаю, одному весь век вековать, чем так страдать да мучиться. Ну, теперь-то уж я по-новому заживу! Может еще, счастливей всех буду! Вона, - хвастливо головой мотнул в сторону Марьи, - невеста у меня - красавица какая! Хоть и невеличка, зато душевная... И с первого взгляду меня полюбила! И так, понимаешь, сразу и сказала - ну, то есть, сразу-то она, конечно, в обморок упала, как меня увидала, а уж как глаза открыла, так прям сразу вот и сказала: экий ты, говорит, большооооой...
– с этими словами великан со счастливой улыбкой на бородатом лице снова голову на руки уронил и громко захрапел.

Ваня тогда из-за стола тихонечко встал и к Марье подошел.

– Я, - говорит, - сейчас платок с твоего рта уберу. Только ты уж обещай, что выть не станешь. Ни к чему нам с тобой хозяина будить. Пущай отдыхает.

Марья закивала быстро-быстро, Иванушка платок развязал и шепотом продолжил:

– План, значится, такой у нас...

– Да какой-такой еще план?
– шепотом же сердито перебила царевна.
– А ну давай уже развязывай меня!

– Не. Развязать я тебя никак не могу... потому как ты ж непременно тогда убёгнешь.

– То есть как это?
– опешила Марья, - то есть ты, значит, спасать меня не собираешься?

– Собираюсь-собираюсь. Только ежели великан проснется и тебя в доме не увидит - так он же и осерчает, поди.

– Ну и пущай серчает! Мне-то что?

– Тебе-то, может, и ничего... а мне деревню свою жалко. Там люди живые. И не виноватые они, что ты по дурости своей же сюда угодила. Наша-то деревня от этого леса - ближняя. Ежели великан куда и пойдет тебя искать, так туда.

– Ну и чего ты предлагаешь тогда?

– Есть у меня одна мысля... У великана нашего - комплекс неполноценности, по причине маленького роста. Потому ты ему и приглянулась... А вот ежели ему, великану, другую невесту приискать - такую, чтоб тоже его большим да высоким считала, только чтоб ей это еще и нравилось - так он, поди, и тебя отпустит с миром, и деревню не тронет... И вообще - всем хорошо будет. Великан - он же ж тоже не виноватый...

– Да где ж ты дуру-то такую средь ночи сейчас отыщешь?

– Сама ты, Мань, дура. Говорю ж тебе - мысля есть. В обчем, я щас бегом за невестой - а ты тут покамест побудь.

– Ты чего ж это, - взбеленилась Марья, - одну меня здесь оставить вздумал?! А ну как он проснется? Ты об этом подумал? Да он же ж сожрет меня, пока ты там невесту какую-то искать станешь. Или того хуже - женится! Или я уж и не знаю, что хуже...
– тут царевна совсем расплакалась.

– Ну не реви ты, глупая... я ж быстро. Не проснется он! Видала, сколько он вина выхлебал? Теперь до утра спать будет. А я уж и обернуться успею...

– Негодяяааай! Предаааатель! Подлец!

Вздохнул Ваня.