Иван Премудрый
Шрифт:
***
Самое Синее море встретило старика тишиной и спокойствием. Тот, кто видел море на картинке или слышал о нем от кого-то, представляют его себе постоянно неспокойным и даже бушующим. А как же, море всё-таки, не пруд какой-то! Значит бушевать должно и волны должны выше избы быть, а иначе не море это вовсе, а так, лужа какая-то.
Ну что ж, коли думают так, пусть думают, их дело. На самом деле море не всегда бывает неспокойным и бушующим. Бывает оно и тихим, ласковым. Вот таким вот ласковым оно было и сегодня. Сегодня
Старик оставил думы о Старухе на "когда-нибудь потом" и сейчас думал, вернее, представлял себе, как распряжёт лошадь, заведёт в сараюшку, насыплет в ясли овса и оставит её в таком состоянии до вечера. Можно конечно было не тратиться на овёс, а просто стреножить её и пустить на луг, пусть травку щиплет. Можно конечно, но нельзя. Старик не боялся, что его лошадь украдёт кто-то, окрест деревни не шалили. Были конечно разбойники, в лесу жили, но жили и промышляли они где-то далеко, не здесь, а где именно, никто из деревенских толком не знал.
Волки, те пошаливали, а эти похуже разбойников будут. С ними не договоришься и не откупишься. Им обязательно лошадь подавай, а деньги, или ещё что ценное, им без надобности. Поэтому лошадь весь день в сараето и проводила. Похоже, что такое времяпровождение её вполне устраивало, во всяком случае она никогда не сопротивлялась и не буянила, да и вообще, была спокойной.
Но сегодня, и что за день такой, ещё не доехав до берега морского, Старик понял, что рыбку ловить он вряд-ли будет. Он ещё издалека увидел здоровенную бочку, прибившуюся к берегу.
"Наверное ночью погода была свежая, - подумал Старик.
– вот её волной стало быть и прибило. А после погода успокоилась, бочка на отмели-то и осталась. Опять же, отлив сейчас".
Бочка действительно была большой по размеру и что в ней, оставалось только догадываться. Перво-наперво, Старик, перед этим разулся конечно, выкатил её на берег, ну чтобы опять волной не утащило. Вытащил, выкатил, бочка тяжёлой оказалась, видать было в ней что-то, и много.
Старик не был жадным, он был таким как все. Не сказать, чтобы часто, но случалось, море выбрасывало на берег всякие предметы для моря нехарактерные. В основном это был мусор: ветки, щепки и тому подобное. Бывало что и деревья целиком выбрасывало. Пару раз находил старик поросят, только мёртвых уже. А один раз собаку прибило, и тоже мёртвую. Видать где-то штормило сильно, вот их, бедняг, и затащило, и унесло. Жалко конечно, но что поделаешь, море, оно и есть море. А сегодня получилось, что бочку принесло, причём, большую. Теперь её надо было открыть и посмотреть, что там внутри?
Старик даже лошадь забыл распрячь, повторюсь, не потому что жадный, а потому что интересно ему было, что в этой бочке находится? Он сходил в сарай, взял инструмент, который держал там на всякий случай и не то чтобы легко и сразу, но бочку все-таки открыл.
***
Открыл он бочку и, обалдел. Хоть и был Старик мужиком неробкого десятка, сами понимаете, ремесло такое, робкому в море делать нечего. Но всё равно, покуда возился с бочкой, слегка боязно было, потому что представить себе не мог, чего же такого в ней быть может? Раньше-то он никогда таких бочек не видел. Другие видел и много, но те поменьше были, а эта, ну прямо почти как изба, вот какая здоровая.
Открыл, значит, Старик бочку и аж обомлел весь, потому что из неё, из бочки этой, сначала вылез парень лет двадцати, видный из себя такой, а за
ним женщина, та постарше будет, лет сорок наверное.Вылезли они из бочки на свет белый, и кланяться Старику начали:
– Спасибо тебе, добрый человек.
– заговорила женщина.
"Говорят по нашему, значит недалеко где-то живут.
– глядя на спасённых подумал Старик.
– И кто ж он такой, изверг этот, что живых людей в бочку закатал, да в море бросил? Поймать бы его, да самого в эту бочку, пущай поплавает".
– Спас ты нас.
– продолжала женщина.
– Мы уж думали, всё, конец, так и встретим погибель свою в бочке этой.
Парень тоже поклонился, но сдержанно как-то и пока молчал, за себя и за него женщина говорила.
– И кто же вы такие будете?
– спросил Старик.
– И что за ирод такой в бочку вас закатал, и за что?
– Мы, добрый человек, - спасённые понемногу приходили в себя, к свету белому привыкали, руками шевелили. Ясно дело, в бочке, затекли все. А женщина тем временем продолжала.
– я, Царица, царя Салтана жена, а это сынок мой - Гвидон Салтаныч, царевич.
А в бочку закатали нас завистники придворные. Царь Салтан на войну поехал, ну и задержался там, а я тем временем сыночка ему родила, Гвидона. Вот они, завистники эти, воспользовались тем, что царя дома нету, схватили нас ночью ёемной и в бочку. Ну а после в море сбросили, так мы и поплыли неизвестно куда. Если бы не ты, неизвестно что было бы.
– Подожди, - сказал Старик, а сам подумал: "Кажись, врёт. Не может такого быть".
– Сколько же вы в бочке этой по морю проплавали, если ты говоришь, что как только сына родила, так вас сразу же в бочку и закатали?
Ты на сына-то своего посмотри, ему лет двадцать будет. Это что же, вы двадцать лет в бочке проплавали? Врёшь поди.
– Не забывай, я Царица!
– придав своей фигуре величественный вид, произнесла женщина.
– Я никогда не вру. В бочке мы пробыли двадцать дней, я считала. Видать бочка эта не простая, раз за двадцать дней царевич Гвидон на двадцать лет подрос, ну а я на двадцать лет состарилась.
– вздохнула царица.
– Чудеса, да и только.
– Старик и верил и не верил царице. Верить-то хотелось, тогда всё хорошо и по доброму получается, а не верить хотелось, потому что уж больно на вранье похоже.
– Надо будет бочку эту проверить, на чудеса. Взять поросёнка и положить в неё на денёк. Глядь, и подрастёт, как за год. Представляете выгода какая?!
– Старик, опять же, в силу ремесла своего рыбацкого, соображал быстро и фокус с поросёнком придумал тут же, не сходя с места.
– Проверяй. Если не веришь.
– недовольно как-то проговорил царевич.
– Сам посуди, зачем нам врать-то?
– Да я не поэтому.
– отмахнулся от царевича Старик.
– Верю я вам, верю. Меня бочка интересует. А вдруг и правда она такая чудесная, представляете, что будет?
– Забирай её себе.
– царевич пнул ногой бочку.
– Ну как подарок, что ли, за наше спасение.
– Спасибо, царевич.
– в знак благодарности поклонился Старик.
– Даже если бочка эта и никакая не чудесная, все равно спасибо. В ней можно будет рыбу солить, гляди какая большая. Да и вообще, вещь в хозяйстве нужная.
А пока вот что, помоги-ка Салтаныч мне бочку в сараюшку закатить, а потом домой ко мне поедем. Помыться, поесть вам с дороги надо, - Старик усмехнулся.
– да и переодеться не мешает. Одеждато двадцать дён не меняна, грязная уже.
Царица в знак благодарности улыбнулась Старику, а царевич Салтаныч, тот ничего не говоря, поднял бочку, один, и понёс к сараю. Старик опять обалдел. Слышать-то о богатырях он слышал, а вот видеть их, живьём не приходилось, царевич первым был.
– Куда ставить, показывай.
– царевич стоял перед воротами сарая.