Иван - я, Федоровы - мы

С командного пункта Дымов летел вихрем. Миновав прежнюю стоянку машин и кухни, он поскакал напрямик к огневым. И тут почуял что-то неладное... Будто пересек незримую линию - после грохота попал в странную, гнетущую тишину. Здесь ни бомбы, ни мины не рвались. Пехота, которая при нем снялась с позиции, почему-то рыла окопы... "Может, пришло подкрепление, пока я ездил?" - подумал лейтенант.

Поводья он натянул слишком поздно - оставалась всего какая-нибудь сотня метров, когда разглядел, что окопы рыли немцы. Послышались крики: "Рус командир, плен!.."

Все это лейтенант осознал, пока конь перешел с галопа на рысь. Бешено заколотилось сердце. Дымовым овладела отчаянная досада на себя... Влопался! Обидно, что никто и никогда не узнает, как он исполнил свой долг. Рука с пистолетом потянулась к виску... Но в последнюю секунду его охватила такая нестерпимая досада, что так нелепо погибнет, и он изо всех сил рванул поводья.

Конь, словно и ему передалось состояние всадника, с места понесся вскачь. Но уже через две-три секунды затарахтели автоматы и ударили крупнокалиберные пулеметы. Конь на полном скаку рухнул... Нога лейтенанта, прижатая тушей лошади, так и осталась в стремени. Нестерпимо болела коленка. Лошадь повернула голову... На Дымова смотрел большой грустный глаз вороного. Коню разворотило весь круп - густая теплая кровь за спиною лейтенанта образовала целое озерцо и подтекала ему под бок. Дымов попробовал вытащить ногу из-под лошади, но безуспешно... Из-за бугра показались фигуры немцев. Лейтенант снял с шеи автоматный ремень - диска не было: он вывалился при падении и откатился. А враги приближались...

К вечеру истребители танков отрыли огневые на новом месте, отужинали и, едва притулившись к вещмешкам и скаткам, уже спали; дежурным остался сержант Кухта. Ваня не мог спать и сидел, вглядываясь в темень до рези в глазах.

– Сержант, кто-то идет, - заметил он.

Кухта прислушался:

– Тебе, Вань, померещилось.

– Идет, говорю.

– Кто идет?
– крикнул в темноту Кухта.
– Пароль?

– "Березка", - раздался девичий голос и в свою очередь спросил: Отзыв?

– "Полянка", - ответил Кухта.
– Проходи.

Подошла Аня:

– О лейтенанте ничего не слышно?

– Ничего, - строго бросил ей Кухта и посмотрел в сторону Вани: мальчишка и без того убивается.

– Тогда пойду, - вздохнула Аня.
– Если что... сообщите. Ладно?

Сержант, досадуя на свою резкость, как можно ласковее заверил ее:

– Хорошо, сестричка! Тут же прибежим.

Немцы освещали ракетами свой передний край: зеленые и красные трассирующие пули прочерчивали темное небо.

"Ждать больше нечего", - решительно поднялся Ваня.

– Ты куда?
– спросил Кухта.

Обмануть Кухту было невозможно, и он ответил прямо:

– Пойду, товарищ сержант, его искать.

Кухта сжал ему плечо:

– Где ты ночью найдешь? Утром обойдем все части, а теперь отдыхай, Ванюшка.

И не столько от ласковых слов сержанта, сколько от его крепкой руки почувствовал Ваня, что и тому лейтенант очень дорог. Но Кухта крепится, значит, и он должен.

Комиссар Филин, обойдя огневые истребителей и бронебойщиков, спустился в овражек и увидел, что у маленького костра задумчиво сидит Ваня, как он всегда любил сидеть, обхватив руками колени и слегка покачиваясь. Рядом с ним стояли два котелка с нетронутым ужином. Чтобы отвлечь мальчишку от горьких мыслей и как-то разговориться с ним, комиссар сказал;

– У тебя огонек? Прикурить можно?

– У вас же горит цигарка, - заметил Ваня.

– Верно. Вот чудак я.

– У меня, товарищ комиссар, так тоже бывает...
– пришел Кухта на выручку.
– Ищу кисет, а он у меня в руке.

"Что ему сказать?
– думал комиссар.
– Успокаивать, что лейтенант вернется, - глупо. Он ведь не маленький и понимает, что Дымов может не вернуться".

На этот раз комиссар не совсем угадал мысли Вани. Тот думал не только о лейтенанте, но и о многом другом... Почему-то вспомнил себя мальчонкой, как залез к соседу в огород напиться воды из родника. В нем была необыкновенно вкусная вода, и, чтобы никто из деревенских не заходил пить, сосед закопал родничок, но тот все равно пробился. Ваня пил и смотрел, как из чистого песчаного дна с кипеньем бьет фонтан. Зубы приятно ломило холодком. Вдруг в прозрачном роднике мелькнула тень... Не успел он поднять голову, как его хлестнул кто-то ремнем с железной пряжкой.

"Зверь ты!
– говорил потом Ванин отец соседу.
– Кулаком родился, кулаком и помрешь!" Железная пряжка рассекла до кости скулу мальчишки, шрам остался на всю жизнь.

Во втором классе Ваня спросил учителя: почему их сосед родился кулаком? Учитель ответил с улыбкой, что кулаками люди не рождаются...

А на войне Ваня увидел, что люди не только последним куском хлеба делятся, но и жизни отдают друг за друга. Комдив Сологуб погиб, чтобы спасти тысячи бойцов. Капитан уступил место в ровике незнакомому солдату. А теперь вот лейтенант...

И в нем как будто что-то оборвалось. Он мысленно, как бы издалека, оглядывал все, что было, что ушло и уже никогда не вернется.

Может, это уходило от него детство?.. И ранняя встреча с юностью заставила его по-новому смотреть на людей.

Так и не смог комиссар разговориться с ним и, приткнувшись головой к кусту, уснул; солдату, который всегда недосыпает на войне, было бы только к чему прислонить голову...

Проснулся Филин от ошалелого, радостного голоса Вани:

– Да вы ешьте, товарищ лейтенант, ешьте! У меня еще припасено. Товарищ лейтенант! Значит, вы достали диск автомата и уложили фрицев!

– Мг...
– подтвердил Дымов, уписывая картошку с мясом.

Ваня лежал на земле, подперев руками голову, не сводил влюбленных глаз со своего лейтенанта и, потчуя его, забрасывал вопросами:

– Ну, а потом? Потом?..

– Откопал ногу...

– И всю ночь ползли? Да?
– с восхищением ахнул Ваня.

Комиссару вначале показалось, что всю эту сцену он видит во сне. Он даже протер глаза... Дымов сидел целый и невредимый, в изодранных брюках, из которых торчали исцарапанные и побитые, как у озорного мальчишки, коленки. Филин ткнул лейтенанта в грудь:

– Ты, Огонь?!

– Я, - подтвердил Дымов и, запрокинув голову, стал пить чай из котелка.

– Откуда?

– С того света.

– Пусть он ест, товарищ комиссар, - ограждал Ваня своего лейтенанта, считая, что только он имеет теперь на него право.

11

Огромной силой фашисты навалились на оборонявшую центр города дивизию Сараева и овладели Мамаевым курганом, откуда виден не только весь Сталинград, но просматривался за Волгой и левый пойменный берег. Тот, кто владел Мамаевым курганом, владел ключом от города. И командарм Чуйков приказал дивизии Сологуба (ее именовали так и после гибели Сологуба) во что бы то ни стало взять Мамаев.

Истребителей танков вместе со стрелковым полком бросили в обход через Вишневую балку на штурм кургана. Несколько раз, достигнув вершины, наши откатывались под напором превосходящих численностью фашистов. Бой на Мамаевом кургане не прекращался и ночью... Темень прорезали сотни молний-вспышек. Все кусты, все деревца были сметены осколками рвущихся мин и снарядов. Там до сих пор на каждом квадратном метре сотни ржавых осколков, и лишь редкими островками пробивается жесткая, как проволока, трава.