Иверский свет

и ею же кончается кольцо.

ХОР:

Но поздно. Пора по домам.

Овчарки ведут по слезам.

Моя бабушка, Мария Андревна,

баба Маня,

проживаешь ты в век модерна

над Елоховскими куполами.

Молодая Мария Андревна

была статная — впрямь царевна.

А когда судьба поджимала,

губки нигочкой поджимала.

Девяносто четыре года.

Ты прости мне, что есть плохого.

Бок твой сказывается к погоде

И все хуже она, погода.

Но когда под пасхальным снегом

патриархи идут вкруг храма,

го возносят глаза не к небу —

а к твоей чудотворной раме,

где тайком через тюль подсматривает

силуэт в золотом тумане,

уже с той стороны бумаги —

баба Маня...

КАРТИНА 4-Я

«Покажите мне сына!

Не вводите вакцину,

дайте матери сына... »

Через стены роддома,

где не вхожи мужчины,

слышу шепот мадонн:

«Покажите мне сына!»

«Приземлился, мой родный.

Как купол, погас

мой живот парашютный...

Высота тошнотою отозвалась.

Покажите, прошу вас...

Покажите мне сына!

«Ори!» — сиделка просила.

В склянке у изголовья

роза с белым бутоном,

как с младенцем мадонна

пеленалась с любовью

Так пойдет до кончины —

покажите мне сына!

Мой пропащий багажик...

Расступитесь, осины,

и Голгофы и стражи —

он еще вам покажет!»

Кто пророка носила,

видит дальше пророка,

он ей сын беспокойный...

«Покажите мне сына!

Как опасна дорога...

Богу надо быть двойней».

ХОР:

Уборщица, моя вокзалы,

в ночном отразилась ведре —

как в нимбе себя увидала.

Но в том не призналась себе.

Реви, Ольга Корбут, по всем телевизорам!

Будь только собой.

Спортивных правителей терроризирую!

косички запретною запятой.

Пусть нищие духом сдадутся блаженно.

Великие духом ревут в три ручья.

Будь личность в прожекторном пораженье,

ь если ты личность — победа твоя.

Тебя запретили смертельные брусья.

Почуяв, как в Лондоне худо одной,

бобры и медведи твоей Белоруссии

рыдают с тобой!

Увы, еретички-косички ледащие!

Ты наша запретная слава летящая!

Таких мы не знали среди чемпионов,—

лисичка лесная среди шампиньонов.

(Того перерезало финишной ленточкой,

как ниткой натянутой режется хлеб,

и верхняя часть его под аплодисменты,

как бюст, установлена в клуб или склеп.)

Лети, еоетичка, вне схем Менделеева,

не для печати, не для литавр.

Не запрещайте — это смертельно!—

Не запрещайте Ольге летать.

В нас, в каждом, есть бог —

это стоило выстрадать.

Пусть в панике мир от попытки второй.

Так что же есть Истина?

Это есть искренность!

Быть только собой!

На русском, арабском или санскрите

не врите, не врите, не врите!

Не делайте вида, не прячьтесь в стандарты,

завидуйте, плачьте, страдайте.

Себе, в стенгазете или кульбите

не врите — ревнуйте, любите,

но бога в себе не предайте из прыти.

Не врите, не врите, не врите...

Да сгинет лукавое самозванство!

Она проиграла? Она бессмертна.

Занавес

Продолжительные свистки и аплодисменты, переходящие в буфет.

Антракт. Свет.

ПУБЛИКА (гуляя по фойе и холлам, хором)!

Уверен, что Она окажется героиней труда.

Вот мисс Трюдо — это да!

Про Даму пик я читала в одной книге...

Трефы — это похудевшие пики,

вернее, их скелет.

— А ск. лет

Лоллобриджиде?

Не брешите!

Значит, пики — это трефы в положении?

Имейте уважение

к идеалу высокому!

Видали Гамлета в роли Высоцкого?

Как королеве удалась Демидова!

Товарищ из МИДа товарищу из ТАССа:

Влияние Хиндемита

на Торквато Тассо.

Главное — не находить, а искать.

Ишь, гад!

Деньги за билеты назад

выдаются не в буфете, а через кассу!

Экстазу!

За модерн!

Вон автор. Ну и мордень!..

АВТОР:

Весьма тронут,

(спутнице) слышь, все говорят, я

как Монтень.

ХРОМОСОМОВ:

Есть 2 ампирные Христа.

Отдам за 33 хруста.

Плюс спутница-наяда

с сюжетами рая и ада за ту же цену...

АВТОР:

Мне надо на сцену.

ХРИСТОРАНОВ (жуя):

А что у нас на второе?

РЕЖИССЕР:

Дама треф и дальняя дорога.

(Хромосомова уводят.)

МОЛИТВА МАСТЕРА

(Надпись на обратной стороне доски)

Благослови, Господь, мои труды.

Я создал Вещь, шатаемый любовью,

не из души и плоти — из судьбы.

Я свет звезды, как соль, возьму в щепоть

и осеню себя стихом трехперстым.

Мои труды благослови, Господь!

Через плечо соль брошу на восход.

(Двуперстье же, как держат папироску,

боярыня Морозова взовьет!)

С побудкою архангельской трубы

не я, пусть Вещь восстанет из трухи.

Благослови, Господь, мои труды.

Твой суд приму — хоть голову руби,

разбей семью — да будет по сему.

Господь, благослови мои труды.

Уходит в люди дочь моя и плоть,

ее Тебе я отдаю как зятю,—

Искусства непорочное зачатье —

Пусть позабудет, как меня зовут.

Сын мой и господин ее любви,

ревную я к Тебе и ненавижу.

Мои труды, Господь, благослови.

Исправь людей. Чтоб не были грубы,

чтоб жемчугов ее не затоптали.