Из чего созданы сны

— Где Ян? — воскликнула Ирина. — Что вы знаете о нем? Пожалуйста, скажите мне!

— Минуту! — энергично вмешался Монеров. Он внимательно посмотрел на Билку. — Почему вы приехали так поздно?

— Поезд пришел с опозданием.

— Ваш поезд прибыл час назад, — жестко произнес Монеров. — От вас несет шнапсом.

Брат Билки ударил кулаком по воздуху.

— Так точно, я пил! — воскликнул он. — Я ненавижу вас!

— Это разрывает мне сердце, — усмехнулся Монеров.

— Господин Билка, — обратился я к нему, — а почему вы вообще приехали сюда?

Он посмотрел на меня бессмысленным взглядом.

— Сегодня рано утром, — с видимым усилием заговорил он наконец, — ко мне пришли двое. В мою мюнхенскую квартиру. Люди этого вот. — Он показал на Монерова. — Они мне приказали.

— Приказали сюда приехать?

Вацлав кивнул.

— Как можно приказать такое? — удивился я.

Билка хотел было ответить, но покачнулся и увидел бутылку «Чивас».

— Что это? Впрочем, безразлично. — Теперь он заговорил быстро. — Дайте мне чего-нибудь.

Я налил полстакана и протянул Билке. Он выпил залпом. После чего, закашлявшись, плюхнулся в кресло. Все взгляды были прикованы к нему.

— Да, как можно мне такое приказать? — вздохнул он, постепенно успокаиваясь. — Дело в том, что я люблю своего брата. Единственного оставшегося в живых родственника. И жена моя его любила. Ян нас навещал в Вене. Или мы его в Праге. Он соблазнил мою жену, проклятое отродье. Но что я могу поделать. Я все равно люблю его. Он грязная скотина.

— Не называйте его грязной скотиной! — возмутилась Ирина.

Билка посмотрел на нее пьяными глазами.

— А разве это не скотство — то, что сделал Ян?

— Он бежал, потому что вынужден был спасаться бегством, — горячилась Ирина. — Хотя бы вы как брат должны это понимать! Никто здесь не понимает этого, на зажравшемся Западе!

— Бежал! — Брат злобно захохотал. — Бежал! Наше государство его годами воспитывало, давало образование, продвигало, оплачивало, в секретные службы определило… — Билка громко рыгнул, — …а он фотографирует военные планы Варшавского Договора и сваливает на Запад, а потом продает планы американцам.

— Это неправда! — возмутилась Ирина. Она взглянула на меня: — Или правда? Так оно и есть? — Я кивнул. Вот все и всплыло. Все это время я пытался подойти к своему магнитофону, чтобы его включить, и вот наконец протянул руку.

— Руки! — послышался окрик Монерова. — Ничего не включать! Внимательно слушайте, юная фройляйн. Вот вы все и узнаете о своем женишке.

— Да, — с горечью поддакнул я. — Вот вы все и узнаете. Без этого мы могли бы обойтись… — Я бросил мимолетный взгляд на спальню.

Пьяный посмотрел на Ирину и спросил:

— А ваше мнение, сударыня: может, мой брат вовсе не скотина?

Ирина молчала. Ее нижняя губа подрагивала, маленькие ручки сжались в кулаки.

— Эти двое, сегодня утром в Мюнхене, они мне все рассказали. Предъявили доказательства. Никаких сомнений. Они сказали: поезжай в Гамбург, отель «Метрополь», поговори с господином Роландом. Тогда мы посадим твоего брата только на двадцать-тридцать лет. А не убьем, как он того заслуживает.

Я открыл рот и снова закрыл его.

— Вы хотели сказать: сначала мы должны поймать Яна Билку, — произнес Монеров. — Не так ли, господин Роланд?

Я молчал.

— Вы молчите. — Я бросил взгляд на часы. — Вы смотрите на свои часы. Половина двенадцатого. Вы думаете: Билка давно уже приземлился в Хельсинки. Через полчаса он полетит дальше, в Нью-Йорк. Американцы охраняют его и его вторую невесту. Уж извините, фройляйн Индиго.

— Какие Хельсинки? Какой Нью-Йорк? Скажите же мне, наконец, что все это значит? Ну пожалуйста! — взмолилась Ирина.

Монеров дружелюбно кивнул ей:

— Сейчас… — Он спросил меня: — Вы гадаете, откуда мне все это известно?

— Да, — ответил я.

Он посмотрел на столик, в который было вмонтировано радио. Я подскочил к нему. Ножиком для вскрытия писем сорвал с аппарата волоконную рамку. Передо мной обнажилось нутро радиоприемника, продолжавшего передавать музыку. Потом я обнаружил кое-что еще.

— Микрофон, — произнес я как последний идиот. — Значит, вы в курсе всего.

— Всего, господин Роланд. — Монеров кивнул с серьезным видом. — Разумеется, я не все время находился в соседнем люксе. У меня было достаточно других дел в городе, как вы можете себе представить. Не можем же мы допустить, чтобы господин Билка украл наши важнейшие военные документы и чтобы они попали в руки к американцам, вы согласны? Я хочу сказать: нас ведь можно понять. Но если меня не было в номере, там всегда находился кто-то другой, кто слышал все, что здесь говорилось. И записывал это на пленку. Всегда кто-нибудь был. Мы не идиоты, господин Роланд. И не проходимцы, как господин Билка. Мы прекрасно понимаем американцев, и они бы нас поняли в противоположной ситуации. Я даже думаю, что и вы нас хорошо понимаете, не так ли, господин Роланд?

— Да, — прохрипел я.

— О Боже, — застонала Ирина и опустилась в кресло. Ее халат распахнулся на ногах, но она этого не заметила. Она тихонько плакала. Сейчас у меня не было времени заботиться о ней.

— Кто же вмонтировал этот микро… — Я перебил сам себя: — Ну конечно, молодой парень-электрик!

— Да, господин Роланд, молодой электрик. Микрофон вышел из строя. К счастью, сломалось и радио. Вы сами позвали электрика. В этом весь комизм. В какой-то момент мы уже решили, что все потеряно. Но потом Фельмар опять починил микрофон.

— Фельмар? — переспросил я. «Шакал»! Он вдруг появился. Я схватил бутылку «Чивас» и стал пить из нее — много и долго.

— Шок? — сочувственно спросил Монеров.

— Господин Роланд, я должен… — начал, поднимаясь, подавленный Вацлав Билка, но Монеров осадил его.

— Сидите спокойно! Потом.

Билка безропотно опустил голову.

— Кто такой Фельмар? — воскликнула Ирина.

— Спросите у господина Роланда. Я думаю, он уже понял.

Да, я понял.

— Фельмар, — произнес я и заметил, что мой голос почти сел. — Людвиг Фельмар. Из числа главных военных преступников. Ответственен за уничтожение населения целых городов в России. Скрывался в Бразилии. Теперь его выследили. Это ведь тот самый Фельмар, или?

— Это Фельмар-отец, — сказал Монеров. — Дальше. Рассказывайте дальше, господин Роланд, что вам еще известно.

— Этот Фельмар должен быть выдан. Федеральное правительство требует этого. Если будет собрано достаточно обвинительного материала. В настоящее время федеральное правительство еще не может предъявить бразильцам достаточно улик против Фельмара. Поэтому он остается там. Я знал, что у него есть сын по имени Юрген. Жена умерла. Покончила с собой много лет назад.

— Юрген вырос в детских домах, — добавил Монеров. — Хороший мальчик. — Он произнес это искренне, без всякого цинизма. — Ему пришлось туго. Ведь он очень любит отца, так же, как Вацлав Билка любит своего брата Яна. Ужасная вещь, любовь. Достоевский пишет…