Из чего созданы сны

— Я еще не все знаю. И должен узнать гораздо больше, — произнес темноволосый мужчина. — И ты должна все обо мне узнать. Меня зовут Вольфганг Эркнер, но я не свидетель Иеговы, и во мне нет духа твоего умершего друга.

— Нет? — испуганно воскликнула она. — Но…

— Подожди, — перебил он. — С тобой ничего не случится. Я позабочусь о тебе.

Странным образом успокоившись, словно смогла заглянуть в будущее, фройляйн Луиза вдруг сказала:

— Да, ты не причинишь мне зла, я тоже так думаю. Все будет замечательно.

Он кивнул. Потом произнес:

— Я должен сказать тебе, кто я по профессии. Я врач.

— Врач? — воскликнула фройляйн.

— Да, психиатр.

— О Господи! — Фройляйн Луиза вновь почувствовала себя несчастной. — А книга? Откуда она у тебя?

— Лежала на лавке на платформе. Я прихватил ее с собой, чтобы почитать.

— А что ты вообще делаешь в это время в поезде? Почему ты не в постели?

— Я бы рад был, — вздохнул он. — К сожалению, мне нужно в Гамбург. И как можно быстрее.

— Зачем? — спросила фройляйн Луиза и почувствовала, что дрожит. Она ошиблась. Он не был ее умершим другом!

— Сегодня вечером из нашей клиники сбежала пациентка, — серьезно произнес Вольфганг Эркнер. — Она очень больна. Мы пока не знаем, как ей удалось покинуть клинику. Во всяком случае, дорожная полиция Гамбурга поймала какую-то женщину и полагает, что это может быть моя пациентка. Поэтому я должен срочно попасть туда, чтобы это установить.

— Вы… Вы… Вы психиатр! — пролепетала фройляйн.

— Да, Луиза, — мягко ответил он.

— Не называйте меня Луиза! — воскликнула она в сердцах.

— Как вам будет угодно, фрау Готтшальк, — произнес он. — Боюсь, что вы не здоровы…

— Я абсолютно здорова!

— …и поэтому нам надо сейчас поговорить о вас. — С этими словами психиатр Вольфганг Эркнер встал и подошел к двери, чтобы опустить жалюзи.

«Западня! — в отчаянии подумала фройляйн Луиза. — Я попала в западню, глупая гусыня! Если я окажусь в руках у этого доктора, он меня уже не выпустит…»

Эркнер спустил первые жалюзи. При этом он повернулся к фройляйн Луизе спиной.

2

Прежде чем потерять сознание, я успел увидеть, как Ирина распахнула дверцу со своей стороны и выпрыгнула из машины. Затем я отключился, жидкость сделала свое дело, и о том, что было дальше, я узнал только потом. Ирина увидела машину, которая спускалась вниз по Эппендорфер Баум, и помчалась на дамбу, размахивая руками. Из оливкового «бьюика», остановившегося за моим «Ламборджини», пулей вылетел мужчина — приятель торговца аптекарскими товарами, который зажал мне лицо мокрой тряпкой. Приятель, который так же мало был в «большом европейском турне», как и второй парень, схватил Ирину за пальто, рывком развернул ее, отчаянно сопротивлявшуюся, и попытался затащить в свою машину. Она ударила его ногой по берцовой кости и заорала как сумасшедшая. Однако буря все заглушила. Ирина освободила одну руку и расцарапала ногтями ему щеки. Из царапин заструилась кровь. Мужчина выругался и изо всех сил ударил Ирину по лицу. У нее перехватило дыхание, и она рухнула. Он подхватил ее и потащил в машину. Парень, так ловко отключивший меня, подскочил к нему, и они вместе попытались засунуть Ирину в «бьюик». Им это почти удалось, но тут, скрипя тормозами, рядом остановилась машина, спустившаяся с дамбы. Это было такси, из которого выскочили двое — Берти и водитель. Шофер, пожилой мужчина, держал в руке домкрат. Он кинулся на парня, усыпившего меня, поднял тяжелый домкрат и обрушил на него. Он целился человеку, который назвался Ричардом Мак-Кормиком, в голову, но попал по затылку. Этого было достаточно. Мак-Кормик дико заорал, упал на колени, держась за шею, а потом опрокинулся. Берти подскочил ко второму парню, воевавшему с Ириной. Она уже почти целиком исчезла на заднем сиденье «бьюика». Берти рванул парня за воротник назад и со всей силой, на которую был способен, ударил его снизу в челюсть. Парень, вероятно, был боксером. Он отряхнулся, словно собака, заворчал и бросился на Берти. В следующую секунду тот повалился, и оба покатились по дамбе. Боксер наносил Берти удары кулаками по лицу. Берти, тоже не какой-нибудь недомерок, изо всех сил молотил того по бокам. Оглушенная Ирина выбралась из машины и стала звать на помощь, но ее крики тонули в реве ветра. Ирина подняла домкрат, выпавший из рук водителя, подбежала к человеку по имени Мак-Кормик, который как раз пытался подняться, и ударила его, опять попав тому по затылку. Он снова повалился.

В этот момент я пришел в себя, и это было первое, что я увидел. Ирина продолжала кричать, но даже я, выйдя из машины почти рядом с ней, не мог разобрать ни слова. Она цеплялась за меня, и наконец я ее услышал:

— Я боюсь… Боюсь… Я так боюсь… Они убьют нас…

— Нет, — ответил я, все еще в легком оцепенении. — Нет! Бегом в мою машину, быстро!

— Но…

— Вперед! — заорал я на нее. Она всхлипнула, обежала «Ламборджини» и снова заползла на переднее сиденье. Понемногу картина вокруг меня начала проясняться. Постепенно ко мне возвращалась способность соображать. Я наклонился, поднял с пола машины из-под руля «кольт-45», выпавший у меня, и вгляделся в этого Мак-Кормика. Он не двигался, и какое-то время должен будет пробыть в отключке. Я подскочил к Берти и второму парню. У Берти дела были плохи. Он лежал на спине, а приятель этого Мак-Кормика, сидевший над ним на корточках, дубасил его кулаками по черепу, обмотанному вновь загаженной повязкой. Водитель пытался оттащить второго парня. Тот размахнулся широким свингом и попал шоферу в живот. Шофер опустился на мостовую, схватившись за живот. Все-таки он был пожилым человеком. Смелым, но староватым. Споткнувшись о него, я направился к Берти и второму парню, поднес к его груди кольт и рявкнул:

— Хватит, или я стреляю, скотина! — Свободной рукой я ударил парня в челюсть. Он прокусил себе губу, и из его рта тонкой струйкой потекла кровь.

— Встать! — гаркнул я.

Покачиваясь, он поднялся, и на нетвердых ногах угодил прямо в руки вновь очухавшегося шофера. Тот размахнулся от всей души и опять долбанул правым кулаком парня в челюсть. Да, сила у этого водилы была. Второй парень закачался. Шофер ударил еще раз по тому же месту. Парень грохнулся о капот «бьюика» и осел.

Водитель побежал к своей машине.

Я заорал:

— Что вы хотите делать?

— Вызвать полицию. По радио…

— Не надо! — закричал я. — Никакой полиции! Пока они приедут, тут все начнется сначала. И кто знает, подфартит ли нам еще раз!

— Вы не высокого мнения о полиции, а? — В его голосе мне послышался подвох.

— Да! — рявкнул я в ответ.

— Ладно, — проорал он. — Мне все равно. Куда вы хотите ехать?

— Прочь отсюда, скорей! — Мне сейчас меньше всего была нужна полиция. После того, как эта полиция расследовала дело Конни Маннера, я потерял к ней всякое доверие.

— Ясное дело, прочь отсюда! Только куда? — заорал шофер. Берти поднялся, слегка покачиваясь и держась за голову, однако снова ухмыляясь. Ох уж этот Берти!

— Отель «Метрополь»! — выкрикнул я.

— Я поеду следом за вами, — проорал шофер. Рев бури почти полностью заглушал наши крики, мы едва понимали друг друга.

— Не нужно! — крикнул я.

— Это вам так кажется! — крикнул он в ответ. — А если снова что-нибудь случится?

— Он прав, — заметил Берти, стоявший вплотную ко мне. — Пусть едет за нами. Старик, это прямо какой-то вестерн. Славный мужик, этот водила. Вовремя мы успели, скажи? — Он махнул рукой шоферу и крикнул: — Езжайте за нами!

Водитель кивнул и прокричал:

— Прихватите мой домкрат! — Он лежал рядом с «Ламборджини». Мы рванули к моей машине, я увидел, что в некоторых окнах зажегся свет и появились силуэты людей. Одно окно было уже открыто. Я не разобрал, что выкрикивал человек в пижаме. Оба туриста, якобы путешествующих по Европе, лежали на дороге. Ну и славно. Я подобрал домкрат, бросил его под сиденье и вскочил в автомобиль. Берти запрыгнул с другой стороны. Обе дверцы захлопнулись. Я с пол-оборота завел машину, мотор взвыл, и, описав на визжащих пневмошинах безумный вираж по дамбе, я помчался в том направлении, откуда мы приехали. За нами, в зеркале заднего вида, я видел фары такси. Старик давал жару, как молодой.

Берти рассказал, что задержался в аэропорту Фульсбюттель, в это время всегда целая вечность уходит на то, чтобы отправить или получить грузы — в отделе фрахта работают только два человека. Такси в аэропорту тоже не было, только то, что сейчас едет за нами.

— Мужик мчался как сумасшедший, — продолжал Берти. — Я ему сказал, дело срочное. У меня было предчувствие, что мы понадобимся. — Он потрогал свою голову. — Сукин сын, чертовски больно. Всегда по больному месту. Что же все-таки произошло?