Из другого теста. Книга 2

— Стой! — простонала Юлька, долбанувшись лбом о железный хребет. — Корзинку забыла! Майор увидит и всё поймёт.

Медведь утвердительно хрюкнул без малейшего сочувствия к легонько и ненарочно оступившейся девушке.

— Ой! Ну, можно подумать, ты таким правильным сразу родился, — обиделась она, укладываясь поудобней.

Дубль-Нут выглянул за угол и повелительно буркнул, мол, хорош трепаться, скройся с глаз. Юлька залезла в кабину вожака и затаилась — неловко, будто залезла воровать у родного человека. Еле дотерпела, пока старый медведь не отошёл подальше от дома. Выскочила, как угорелая, и пулей взлетела на среднюю улицу. Добежала до Танолевой калитки, юркнула во двор, затем в дверь, хлопнула ею, прижалась спиной и выдохнула.

— Ты чо, майора обокрала? — почти угадала Бинка, вплывая в гостиную.

— Хуже, — несчастным голосом призналась Рыжая.

И тут же выложила подруге, как жутко накосячила — прям, хоть из дома беги.

— Тебя иной раз до того жалко, — дурашливо посетовала Бинка, плюхнувшись на лавку. — Как же такой дурой жить-то бедственно. Хоть в петлю полезай.

— Хорош изгаляться! — окрысилась Юлька.

— Ты чо, натурально решила, будто Кобер или Бробер тебя не учуяли? — вполне искренно изумилась Бинка.

— Так, чего же они…

— Не вытащили тебя за ухо припозорить при гостях? — уточнила эта язва.

Юлька сползла спиной по двери, села на задницу и потерянно выдохнула:

— Всё, теперь замучают воспитанием.

— А чо ты там такого криминального услыхала?

Юлька немного подумала и вдруг удивилась:

— Да, вроде, ничего такого.

— Рассказывай, тетеря, — вздохнула Бинка. — После и решим: чо оно такое или, вправду, ничо.

Глава 1

Глава 1

Утро выдалось! Не утро, а конфетка. Планета не часто их баловала чистым небом — не позволяла мечтательно пялиться туда, куда бы им вздумалось смыться. В том, что вскоре им это будет по зубам, девчонки ничуть не сомневались. Вон Акери же удрала из дома, и ничего, не рассыпалась. Пусть не удрала, а была похищена в самом мелодраматичном ключе — какая разница? Она транспортабельна, и родная планета Кунитаоши не воспротивилась её турне по заграницам — разглагольствовала Бинка, шуруя в битком набитой сковороде деревянной лопаткой. Гранка лениво кивала, подперев щёку рукой. Она пялилась на солнечного зайчика, что притаился в уголке у висящей напротив полки с посудой. Заяц отдыхал — Бинка вконец уморила его своей зеркальной крышкой: то закроет, то откроет, туда-сюда, туда-сюда.

Скрипнула входная дверь. По общественной гостиной Таноля что-то прошуршало. Гранка повернулась к кухонной двери — в проёме мялась Акери. Будто холопка из старинного романа, притащившая барыне на ежедневную порку свою многострадальную задницу.

— Нагулялась? — добродушно проворчала Бинка, утерев рукой лоб, припорошённый специями. — Ноги вытирай, шлёндра непутевая.

Она успела не только изгваздать вымытые бабами-опекуншами полы, но и подтереть за собой. И теперь мокрая тряпка у порога обещала всякому неучтивому поругателю её трудов поцелуй в бесстыжую рожу. Акери тщательно пошкрябала подошвами мокасин о тряпку, и скользнула за стол. Как и сами берры, всё их барахло имело склонность к самоочищению — верней к непромокаемости и незапятнанности. Но Бинка туго привыкала к столь вопиющему попранию законов природы. И по-крестьянски свирепо блюла даже ничем не поруганную чистоту. Гранка насмешливо фыркнула, уставилась на зеленушку и ласково осведомилась:

— Есть будешь? Или тебя твой хахаль уже накормил?

— Хахаль? — наморщила лобик Акери, припоминая, знает она это слово, или с образованием у неё всё ещё туго.

— Ты, небось, Рига-то ещё не видала? — помогла ей Бинка и плюхнула шкворчащую сковороду на стол.

Открыла крышку, и завтрак зазывно пухнул вверх ароматным паром.

— Вкусно, — обрадовалась Акери, моментально оказалась рядом и слизнула с ложки в руках поварихи комочек каши: — Травки полезные.

— Ты зубы-то не заговаривай, — хмыкнула Гранка, могучей рукой пластая свежий хлеб. — Ешь, давай.

Акери послушно приземлилась на лавку. Вытащила из деревянного лоточка детскую ложку — иная в её клювик не лезла — и приготовилась к празднику. Зная её плепорцию, Бинка поставила перед ней миску со скудной горсткой духмяной каши с мясом. Села рядом, умильно любуясь замелькавшей ложкой. И тут не как у людей: нет, чтоб черпать по полной, так эта убогая цепляла кончиком ложки самую малость: не ела, а клевала. Жёлтые глазки светились нежной благодарностью, отчего у чувствительной славянки цвело и пело на душе: прочие-то подобной умильностью от её стряпни не проникались. А от их банальной благодарности нигде не щекотало.

— Шевелись, — грозно предупредила Бинка, подсунув ей кусок хлеба. — Лопай скорей. Интересно ж узнать, как ты так исхитряешься: залезла с Ригом в постель, а вылезла из дерева?

— Да нет же, всё не так, — удивилась явной нелогичности вопроса Ари, застряв с поднесённой ко рту ложкой.

— Да ну?! — Бинка в придурковатом изумлении вскинула брови. — Всё ещё диковинней? Неужто он к тебе в дерево залез? А там вы разминулись. Оттого-то он спозаранку и припёрся тебя разыскивать. Позавчера. А после два дня бродил злой, как собака.

— Оставь её, — усмехаясь, велела Гранка. — Дай ребёнку спокойно поесть. После о деревянную головушку зубки поточим.

— Вы шутите, — определилась с происходящим Акери и продолжила завтрак.

— Умнеет на глазах, — вздохнула Наруга, нарисовавшись в дверном проёме.

Она прошла к столу и плюхнулась на лавку рядом с Бинкой. Оглядела древесного духа из сказки, о которого за прошедший месяц стёрли языки все поселковые бабы. Уж такого наплели, нагородили, что уши вяли. Да ещё и цеплялись к нескольким очевидцам нырка дриады в дерево. Тут у них не большой мир: в морду не дашь — бежать после некуда. И несколько охотников — злосчастных свидетелей выкрутасов Акери — терпели бабье любопытство до зубовного хруста. А Джаред тренировался в эпитетах, что однажды обрушит на зелёную голову одной бессовестной заразы.

— Вкусно, — наконец-то, закончила издеваться Ари, отставила миску и обернулась к стряпухе: — Пусть твой Бог тебя наградит.

— А и пускай, кто ж ему препятствует? — благодушно дозволила Гранка. — Только бы поторопился. А то Бинка не доживёт, покуда он прочухается. Разве ты пред ними похлопочешь.

Бинка шикнула на богохульницу и демонстративно покинула стол.

— Я? — вытаращилась на Гранку легковерная инопланетянка.

— А что? — та дурашливо округлила глаза. — Ты у нас и сама теперь в богах обретаешься. Причислена к сонму: огульно и бесповоротно.

— Завязывай, — буркнула Наруга. — Над убогой изгаляешься. Бин, плесни-ка мне чайку. А ты, подруга, давай, не томи: свершилось? Принял тебя местный лес? — тут она не выдержала, хмыкнула и поделилась с Гранкой: — Если бы в меня постоянно залазили, я бы повесилась

— Принял. Хотя и неохотно, — пожаловалась Ари, печально собрав в кучу бровки. — Но, я буду стараться. Пока не получу право на полное слияние.

— Час от часу не легче, — ставя перед Наругой кружку с чаем, вздохнула Бинка и шлепнулась на крякнувшую лавку: — Какого рожна тебе неймётся? Чо тебе в мандаринах не живётся? Или в медведях. Гляди, доведут тебя твои деревяшки. Всю кровушку повысосут.