Из круга женского: Стихотворения, эссе

ГОРБАТОЙ ДЕВУШКЕ

Есть злаки пришлые, что только внешне Растут, цепляясь, на земле. О, лилия долин нездешних На странно-согнутом стебле! Цветет в неведомой отчизне Несбывшаяся здесь мечта, И терпкий привкус твоей жизни Томит и дразнит мне уста. Цветок, надломленный грозою! Как сладко сердцу угадать, Что в чаше, избранной тобою, Играет Божья благодать. 1922 Симферополь

СЛУЖЕНИЕ

Это

посвящается моей мангалке, кастрюлям, корыту, в котором стираю, всему, чем я обжигалась, обваривалась и что теперь почти полюбила.

Я не знаю, осень ли, лето На земле и в жизни моей, — Обступили меня предметы И сдвигаются все тесней. Я вещам отдана в ученье. Испытания долог срок. Но уж близится примиренье — Станет другом враждебный рок. Целомудренны вещи, ревниво Охраняют свою мечту, И, служа им, — раб терпеливый — Я законы их свято чту. Но протянуты долгие тени От вещей к звездам золотым. Я их вижу, и в дни сомнений, Как по струнам, — вожу по ним. 1922 Симферополь

«Это странно, что смерть пришла днем…»

Это странно, что смерть пришла днем. Так спокойно она подошла, Что за сон я ее приняла, За усталость пред сном. Я покорно и просто жила, Расточая свое бытие. Свою долю из чаши пила, Не готовясь увидеть ее. Не успела принять эту весть, Как средь всех я осталась одна. Словно встала глухая стена Между тем, что прошло и что есть. Это значит, что пробил мой час, И не жаль, и не страшно ничуть. Но хотелось бы мне еще раз На детей, улыбнувшись, взглянуть. Вот не стало земных уже слов И нельзя ни просить, ни желать, Но зачем так легко умирать, Если дух мой еще не готов. 1922 Симферополь

СТИХИ, СОЧИНЕННЫЕ В ПРОЦЕССЕ СОСТАВЛЕНИЯ ДЕТСКОГО ЖУРНАЛА

I. «Откуда ты, мальчик таинственный…»

Откуда ты, мальчик таинственный, Из близких иль дальних стран? И правда ли то, иль обман, Что сын ты мне, мой ты, единственный? Из близких иль дальних стран Пришел ты, как гном заколдованный, Принес с собой мир зачарованный. И правда ли то, иль обман? Пришел ты, как гном заколдованный, Чужой мне и все же знаком. И стал с той поры мой дом, Как сказка, как мир зачарованный. Весна 1923 Симферополь

II. ЭХО

Труден наш путь и далеко ночлег. Долго ли должен идти человек? — Век. Что его ждет, коль отступит назад? — Ад. Если ж вперед, — будет легче тогда? — Да. Встретит нас кто на конце бытия? — Я. Кто ты, зовущий нас с разных дорог? — Рок. Весна 1923 Симферополь

III. ГАЗЕЛЛА

Может быть, сердцу дано еще раз — речью напевной, Жизни утешить тоскующий глас — речью напевной. Мнилось, не будет ни смеха, ни чар — путь мой суровый. Вдруг под рукой загорелся алмаз — речью напевной. Мне ль не принять незаслуженный дар — с тайной утехой, Мне ль не закончить свой жизненный сказ — речью напевной. 1923 Симферополь

IV. РОНДО

Шумливый стих прадедовских столетий Недаром расставлял лукаво сети, — Его манерный дух и ныне не угас И тонкой грацией пленяет нас. Опять ему внимаем, словно дети, На склоне лет, как будто на рассвете. И знаю, что поможет в этот час Шумливый стих. 1923 Симферополь

РОНДЕЛИ, НАПИСАННЫЕ ПО ДВУМ ПЕРВЫМ СТРОЧКАМ

I. «В душе у каждого сокрыт…»

«В душе у каждого сокрыт Любви цветок необычайный». О, если б видел ты, как странно Цветок мой облаком увит. Его как будто тайный стыд Окутал пеленой туманной, В душе у каждого сокрыт Любви цветок необычайный. Так часто нами он забыт, Но средь судьбы моей обманной Вдруг запоет в душе осанна, И взор мой вновь тот клад узрит, Что в сердце каждого лежит. Весна 1923 Симферополь

II. «Как страшен безысходный круг…»

«Как страшен безысходный круг Рожденья, жизни, умиранья!» Всему навек дано названье, И нет ни встречи, ни разлук. Ни счастья нет, ни тяжких мук, Неведомых еще познанью. Как страшен безысходный круг Рожденья, жизни, умиранья. Как будто нас оплел паук Непроницаемою тканью. Все было здесь, а там — за гранью, Быть может, нет существованья И страшен безысходный круг. Весна 1923 Симферополь

III. «Лишь сохранился тонкий след…»

«Лишь сохранился тонкий след От ножки стройной и прелестной», Что с кавалером в век чудесный Здесь танцевала менуэт. Других примет и знаков — нет, Что было дальше — неизвестно. Здесь сохранился только след От ножки стройной и прелестной. Но чуть вступлю я на паркет — Пусть то смешно и неуместно, Но в пляске легкой, бессловесной Качаюсь я за ними вслед, Где сохранился только след. Весна 1923 Симферополь

«Стосковался мой голубь в темнице…»

Стосковался мой голубь в темнице, Мой сизокрылый, мой строгий — Услыхал, как вещие птицы Воркованием славят Бога. И забился крылами в стены, Стены темны и низки. Рвется из долгого плена, Чует, что сроки близки. Что это? Пенье ли птицы? Или то звон колокольный? О, как трепещет в темнице Голубь святой, подневольный! 1923