Из счастья в счастье

Расползшиеся в разные стороны в поисках материнского тепла сиротки были собраны Олей в кучку, просушены и доставлены в недооцененную Юшей родильную коробку, туда же была водворена и непутёвая мамка для выполнения своих прямых обязанностей. Однако воссоединения семьи не получилось: Юша опасливо пятилась и отбивалась от пытающихся присосаться к ней жалобно орущих паразитов, не признавая в них собственных детей. Раз за разом она малодушно выпрыгивала из коробки, тщетно пытаясь улизнуть. Тщетно, потому что Оля, свято веря в то, что материнский инстинкт рано или поздно должен проснуться, неизменно возвращала беглянку на место. И то ли инстинкт очнулся, то ли Юша смирилась с ролью матери – доподлинно неизвестно, – но все страждущие молока новоявленные родственники в итоге всё же были допущены к кошачьим титькам на регулярной основе. Маленькая ещё в те времена Вера тоже приняла посильное участие в воспитательном процессе: увидев, как котята ползают, она решила, что им совершенно необходимы курсы обучения ходьбе, поэтому из самых лучших побуждений занялась их физкультурной реабилитацией. Полагаю, что детство у котят в полной мере можно назвать трудным, тем более что после формирования навыков ходьбы последовал новый курс – обучение приёмам плавания в ванне придуманным ею способом «дельфинчик». Навыки убегания от Веры они освоили самостоятельно.

Конечно же, весь детский сад был в курсе экспериментальных практик физического воспитания котят, и в этой связи авторитет Веры поднялся до небывалых высот. Все дети в отличие от их родителей тоже хотели принять в этом участие и стояли в очередь на посещение домашнего зоопарка. Скоро весь садик перебывал в гостях, а некоторые и не по разу.

Естественное вскармливание потомства и, конечно же, Верины занятия быстро превратили трёх беспомощных попрошаек в дерзких и самодостаточных оккупантов. То, что раньше вытворяла с обоями, сумками и колготками Юша, казалось теперь сущими пустяками. Злодеяния не просто троекратно умножились, они стали более разнообразны и разрушительны. Не остались без внимания цветочные горшки, посуда, все виды проводов, но особой популярностью пользовались шторы. Согласитесь, одновременное соревновательное вскарабкивание троих шторолазов с последующим падением всех вместе с гардинами сможет впечатлить кого угодно. Поэтому в один прекрасный момент Оля, вернувшись из очередной командировки в свой раскуроченный дурдомик, приняла единственно правильное решение. Котобанда была расформирована за одни сутки путём безвозмездной депортации в другие заботливые руки, ну а сама первопричина была лишена возможности дальнейшего плодоношения в ближайшей ветеринарной клинике. Впрочем, и самой Юше этот интересный семейный опыт нисколько не понравился. Принятые меры, может, и были не совсем своевременные, но гуманные и совершенно необходимые для сохранения Олиного психического здоровья – другими словами, просто чтобы никого не поубивать.

***

Любовь кошек к пустым коробкам и шуршащим пакетам общеизвестна, она у них заложена где-то на генетическом уровне, и, несмотря на «голубую кровь», Юша не исключение. В тот раз на кухонном столе лежал целлофановый пакет с добрым килограммом жареных семечек. Результат, понятно, превзошёл все ожидания. Так-то по неписаным домашним правилам кошке запрещено прогуливаться по столу, но как ей, бедной, было удержать себя в лапах, если она слышала, как в пакете что-то шуршало. Дождавшись, когда хозяйка выйдет из кухни, любопытствующая мгновенно запрыгнула на стол и только засунула бошку в пакет проверить, что это там такое интересное, как в тот момент вернулась Оля. Осознавая всю тяжесть содеянного, преступница с мешком на голове бросилась наутёк и, пересчитывая все углы, начала галопом носиться по всей квартире, отчаянно пытаясь освободиться от кулька. Оля сразу же включилась в процесс и, создавая звуковое давление в десятки децибел, тоже понеслась следом в тщетных попытках разобщить эту порочную связь, тем самым крайне усугубляя ситуацию. Полагаю, если бы не Олино активное участие, Юша, возможно, ограничилась бы кухней, а вот так, вдвоём, они за несколько мгновений успешно засеяли всю квартиру подсолнухом. Даже не знаю, где бы ещё их совместный талант мог бы так пригодиться. Полгода, наверное, ещё единичные семки встречались в самых неожиданных местах, что, в общем-то, неправильно, зато вкусно и полезно.

***

В прошлой жизни наша кошка, вероятно, была ниндзя, потому что у неё чёрный пояс по пряткам. В прятки она играет с полной самоотдачей, притом без предупреждения. Никогда неизвестно, в какой момент она испарится, но, как правило, в самый неподходящий. Стоит ли говорить, что звать и искать её бесполезно. Можно, конечно, перерыть всю квартиру в поисках пропажи, но это ни к чему не приведёт и никогда не приводило. Раньше, когда Юша так исчезала, все думали, что это она от безысходности однообразного бытия выбросилась из окна, и, обливаясь слезами, шли искать хладный трупик на газоне у дома. Сколько раз домашние, обыскивав окрестные помойки, опросив всех встречных и поперечных, возвращались домой, опечаленные горестной утратой. Заочно оплакав и мысленно уже попрощавшись, продолжали жить дальше, но эта утрата раз за разом (вот зараза!) потом материализовалась из ниоткуда. Все уже к этому привыкли и, несмотря на продолжающийся иллюзион с её стороны, никак не реагировали. А чтобы больше не ломать головы над тем, как она это делает, решили, что у неё просто где-нибудь под диваном есть свой портал в другое измерение и она ведёт двуличную жизнь.

Как-то раз мы с женой отлучились на недельку от Веры и Юши в отпуск. Приглядывать за двумя несамостоятельными организмами взялась Олина подруга Света – женщина, безусловно, обязательная, но эмоционально лабильная. Всё было хорошо ровно до момента кошачьих пряток. Морально неподготовленная к такому сценарию и отягощённая ответственностью Света проделала весь стандартный поисковый маршрут, начиная с тотального обыска квартиры и заканчивая ревизией двора – и, понятно, безрезультатно. Оля была недоступна, Вера училась в школе и тоже на звонки не отвечала. Апофеозом стало нянино сообщение в вотцапе: «Вера, отпросись с урока: я не могу найти труп Юши!» А теперь можно представлять вытянутое лицо классной дамы, читающей это обоснование для ухода Веры с занятий.

***

Как-то раз Юша меня очень круто подставила. Дело в том, что Оля – нюхач: природа зачем-то наделила её прекрасным обонянием. Нос у неё – важнейший орган чувств, как у хорошей охотничьей собаки: ну той-то, понятно, для дела, а жене-то зачем?! Видимо, затем, чтобы, когда приходишь с работы, поцеловать, а заодно обонятельно определить, где ты был или что ты пил. Ну ладно, если пахнешь больницей, а если медсёстрами? И где она, эта тонкая умозрительная разница? Тем не менее я всегда пахну только своим рабочим местом, то есть больницей, поэтому входное тестирование обычно уверенно прохожу без уточняющих расспросов. После ужина моё любимое занятие – полежать часок-другой на диване под какой-нибудь сериальчик – всё как у всех, – но есть нюанс: обожаю, когда меня в это время ещё и гладят по макушке – не все подряд, а именно моя любимая. Так Оля парализует мою волю, и, пока глажка не прекратится, оторваться от дивана для меня – непосильная задача. Я, конечно, побаиваюсь стать лысым из-за пагубного пристрастия, но ничего поделать с этим не могу. В вопросе любви к Олиным поглаживаниям мы солидарны с Юшей, но в нём же и непримиримые конкуренты. Обычно мы делим нашу хозяйку несправедливо: у Юши сеанс с утра до вечера, у меня, понятно, до ночи. Когда Юшу гладят или вычёсывают специальной щёточкой, она периодически от удовольствия издаёт совершенно непотребные квакающие звуки, из-за чего мы иногда по-доброму обзываем её жабой. Вычёсывание Юши – это ещё и важная гигиеническая процедура, потому что она маленький заводик по производству большого количества шерсти, и, если этого не делать, мы будем жить в тёплом и необычном мохеровом доме. У нас в запасе всегда целая куча чистящих роликов с липкими бумажками – по правде, это не спасает, всё равно мы все ходим неприлично волосатые.

Но мои жалобы не про то. Устраиваюсь возле Оли как обычно, а вместо ласкательной нирваны вдруг слышу:

– Ёжик, а ты мылся?

– Да.

– А футболка у тебя чистая?

– Да, только постиранную надел.

– А штаны?

– Да в чём дело?!

– Да ни в чём.

Ну ладно, думаю. Поменял одежду, снова укладываюсь.

– Ну ты как-то пахнешь…

– Да Оля! Я только что из душа!

– Ну я не знаю, но пахнет.

– Мне что, теперь по два раза после работы мыться?

– Ну, может быть.

– А может, это у тебя постковидный глюк.

Не хотел, но надулся, отсел на полтора метра, сериал смотрю.

– Ну ладно, иди сюда, не обижайся.

– Буду!

– Почему?

– А потому что я вонючий Ёжик! – в общем, вечер не задался.

Утром моя радость звонит мне на работу.

– Это не ты!

– Что не я?

– Не ты вонючий!

– А кто тогда?

– Никто!

– Правда?

– Это Юша натошнила под диван, я сегодня пол мыла, увидела.

Ну вот, а у меня уже комплекс развился. Но, что интересно, кошка обычно на диван в прайд лезет получать свою порцию поглаживаний, а ведь в этот раз её не было – и тут подозрительно: все же знают истории про обсосанные ботинки.

***

Юша удивительная, кошка контрастов. Она может величественно ходить, словно на голове у неё невидимая корона, потом невозмутимо лизать попу, затем сидеть на чистой попе в полном дзене и тупить полчаса в стену на расстоянии пяти сантиметров от носа с таким видом, будто она смотрит сквозь пространство и время. Может уединённо храпеть во всеуслышание в тумбочке или, наоборот, возлежать прямо посередине коридора, и все вынуждены обходить её величество. Может впасть в детство, носиться галопом из комнаты в комнату, проскальзывая лапами на старте, и, не рассчитав траекторию движения, влепиться, например, в диван. А по ночам любит дождаться, когда все уснут, и медленно, лапа за лапой, залезать на Олю. Так, оседлав самую высокую часть спящего тела, чаще всего мягкую пятую точку, она устраивается поудобнее и впадает в самосозерцание. По всей видимости, это вершина её любви и доверия. Со мной она так не поступает, и слава богу: я её тоже люблю. Нет, правда, иногда меня посещает мысль, что при всей своей несуразности Юша дана нам свыше – такой вот маленький усато-полосатый ангел-хранитель нашего семейства.

Верующие

У Оли работа такая, она вся в командировках. Дочь Веру растил и воспитывал целый отряд разнообразных нянек. Количество принимавших участие на данный момент не поддаётся счёту. Каждая пыталась привить девочке что-то хорошее. Одна даже научила Веру верить в Бога. В результате этого в детском лексиконе появились такие странновато звучащие из уст современного ребёнка словосочетания, как «Господи Иисусе» и «Иже еси на небеси». В школе на вопрос учительницы «Кто может повернуть реки вспять?» Вера серьёзно ответила: «Наверное, Бог и матушка земля». Я бы ещё к этому перечню добавил большевиков. Оля хоть и не верующая, но подозреваю, что к творцу относится с большим почтением, у неё даже небольшая иконка в кухне есть. Видимо, поэтому религиозный нянин пиетет до поры до времени вопросов не вызывал. Однако после того как Вера предложила матери перед ужином поблагодарить господа молитвой за хлеб насущный, сильно удивившаяся Оля сочла такое проявление боголюбия у дочки неполезным и быстренько спровадила ортодоксальную няню куда подальше. Свято место пусто не бывает: теперь Вера поклоняется интернету, «Макдональдсу» и аниме – это ни у кого вопросов не вызывает.

И всё бы было у чада замечательно, если бы не обязательная в жизни каждого недоросля средняя школа – главный ограничитель личных свобод. Зачем вообще придумали образование, Вера искренне не понимает: есть же гугл, переводчик, википедия, калькулятор, наконец. Своих нянек, как и школу, Вера тоже недолюбливала. Они вечно нудили про заданные уроки, необходимость есть суп и прибираться в комнате – а как можно спокойно лениться в такой напряжённой атмосфере?

Как-то раз в канун очередной Олиной командировки я имел смелость, или, вернее, неосторожность, выразить готовность остаться без няниной опеки. «Да мы сами справимся, поезжай спокойно», – легкомысленно заявил я Оле, а Вера горячо поддержала моё предложение. Договорились, что с утра я буду по пути на работу заводить Веру в школу, благо до неё рукой подать, а обратно она топает самостоятельно. Вообще-то, будить Веру с утра в школу было ещё тем испытанием: она всегда находила массу отговорок, чтобы остаться дома. Чаще всего чадо умирающим голосом и пуская слезу сообщало, что ей очень плохо, что сил встать нет и до каникул не будет. Со стороны это выглядело довольно убедительно: не зря же она в драмкружке занималась. Однако все заинтересованные лица были в курсе, и, поскольку ситуация со сборами в школу регулярно повторялась, соответственно имелись методы борьбы с этим хроническим явлением. Одним из рабочих Олиных вариантов была угроза вызвать скорую помощь и образовываться уколами в попу. Страх перед зловещими шприцами побеждал, и нерадивое дитя склонялось к посещению изрядно надоевших, но сравнительно безобидных уроков. Этот бесконечносерийный баттл продолжался с переменным успехом все школьные годы. Отсутствие же няни давало Вере надежду на некое послабление в этой изнурительной борьбе с образовательной системой. Но порушить свою психику в таких утренних уговорах мне тоже не улыбалось. Поэтому было заключено трёхстороннее соглашение, что няни не будет, зато Вера берёт на себя обязательство неукоснительно просыпаться в положенное время и без всяких постановочных спектаклей отправляться на уроки.