Из Тьмы, Арка 5

Знакомые присутствия.

Несколько позже, когда процессия приблизилась, стало возможным различить и эмоциональный фон её составляющих. Страх перед вторженцами, непонимание и снова страх, но уже адресованный куда-то вовне, принадлежал, очевидно, толпе работников службы исполнения наказаний. Лёгкий интерес к окружающим — что бы с ними такого учудить? плюс веселье и злорадство — это Кей Ли, сего типа везде узнаешь. Букет множества подчас противоречивых эмоций, среди которых выделялась направленная на меня тревога, а также недовольство в сторону тюремщиков и, вероятно, командования принадлежал Акире. Бэйб виделся, как спокойное озеро, по поверхности которого бежит рябь испытываемых чувств. А вот его приятель Ямато удивил неожиданно сильными переживаниями за мою персону. Странно даже: с чего бы вдруг?

Хотя да. Для человека, относительно недавно потерявшего всю команду (за исключением несчастного Рико), держаться за новую группу не столь уж и необычно.

Выхожу из транса и начинаю слышать ставший более отчётливым шум и звуки голосов, которые из-за расстояния до карцерного блока пока ещё сливались в единый гул. Всё же за несколько дней в заключении я неплохо продвинулась в ощущении духовной силы и эмоций. Отсутствие раздражителей и особых альтернатив, кроме тренировок и возни с демоническим рабом, временно превращённым в плеер, дало неплохие результаты. Да и последствия от недавнего рывка синхронизации с тейгу, в конце концов, полностью пропали. То есть отголоски остались, да и влияние никуда не делось, но их уровень снизился до полностью контролируемого моей волей.

При желании можно даже перестать сдерживать доселе остановленный процесс синхронизации. Хотя к новым опасным экспериментам, способным инициировать новый резкий скачок, конечно, приступать пока преждевременно.

Хоть каждый месяц в карцер садись!

Наконец послышался лязг и стук открывшейся двери в коридор, после чего шумная толпа, ввалившись в блок, где располагалась моя камера, дружно потопала к ней.

— Молодой человек, отпустите уже моё ухо, пожалуйста! Я никуда не сбегу! — со страхом, раздражением, возмущением и ноткой подобострастия в знакомом, высоковатом для мужчины голосе, причитал начальник тюрьмы. — Вы же воитель, а я старый и больной чиновни… яй-яй-йаа!!

— Может, мне просто нравится, как ты подражаешь визгам испуганной свиньи, — ехидно хохотнули в ответ. — А может, я хочу получить чуть-чуть справедливости? Воздать за нашу дорогую подругу и лидера, которую ты, боров, вместе со своим дружком-педиком засунул в карцер, — веселье из голоса не ушло, но приобрело гораздо более угрожающий оттенок. — Знаешь, а ведь у нашей Куроме-чи есть отличная книга о пытках и казнях дикарских племён, и она давала мне её почитать, — как бы размышляя вслух, изрек юморист. — Многие в столице почему-то думают, будто отсталые народы могут лишь подражать нам, имперцам. Но ничуть, ничуть… там такие выдумщики попадаются, что ой-ой! В кое-что даже не верится. Может, проверим, мой пухлый поросёночек?

— Я… я… я дворянин! Я на службе! Вы не имеете права!! — вскричал подрагивающий тенор, наверное, уже тысячу раз пожалевшего о своём взяточничестве «поросёнка».

— Ты морил нашу подругу голодом. Думаешь, теперь сможешь легко отделаться?! — поддержала своего парня Акира. — Знаешь, сколько предателей Империи мы отправили на тот свет? Ты ведь слышал о Спецотряде Имперских Убийц?

— Вы… вы не можете! У вас нет права. Вас накажут… — всё сильнее понижая тон, отвечал им начальник тюрьмы. Его многочисленные подчинённые молчали, казалось, даже топот их сапог стал приглушённым — лишь бы страшные головорезы разведки не обратили на них своего недоброго внимания.

— Вот она! — схватившись за соломинку, способную отвлечь душегубов на государственной службе, поспешно воскликнул запуганный начальник тюрьмы. — Вот эта дверь! Камера 13-б!

И уже своим подчинённым, срываясь на фальцет:

— Открыть дверь, бездельники! Быстро!

Свет из коридора ударил по глазам, которые, впрочем, подстёгнутые духовной силой, очень быстро к нему приспособились. В дверном проёме виднелась улыбающаяся физия шутника и согбенная фигура упитанного усача, которого означенный весельчак жёстко держал за тёмно-багровое ухо.

— Танцуй, сестрёнка! Героический Кей Ли-сама и его друзья пришли вызволить тебя из мрачных застенков! А это мой тебе подарок, можешь делать с ним всё что захочешь. Даже, ха-ха, поиграть в доктора, как ты любишь, — двусмысленно произнёс Кей и, дёрнув взвизгнувшего толстяка за ухо, принудил его просеменить внутрь камеры, после чего дал возмущённо-испуганно заоравшему мужчине хлёсткого пинка под зад, утрамбовав его внутрь трёх квадратных метров моей обители.

— Тихая спокойная камера, где нет твоих шуточек. И свобода, где они есть… — сидя в полулотосе на узкой деревянной койке без матраса и одеяла, перевожу взгляд с Кея на начальника тюрьмы, кряхтящего и тихо постанывающего на каменном полу.

Его Кей, на мой взгляд, обидел зря. Или, по крайней мере, преждевременно.

Его и так накажут после проверки и, скорее всего, снимут с должности. Но что, если не снимут? Где мне тогда смертников брать, если вдруг понадобятся? Этот оскорбленный словом и действием, чем-то напоминающий скорее моржа, чем борова, толстый тюремщик определённо станет вставлять палки в колёса.

— Господин начальник тюрьмы, а можно мне остаться? — произношу со вздохом.

Мне ответили нечто невразумительное в духе «глаза б мои вас не видели!». Ну, точно обиделся!

— Эй-эй, мы, между прочим, беспокоились! — возмутился гаер.

— И к господину Галахаду обращались, — добавила Акира, немного меня удивив.

— Мы и остальные ребята, — поддержал её Ямато.

Два прошлых командира и их офицеры весьма плотно вбили в рядовых убийц страх перед собой и своим гневом. И то, что ребята смогли обратиться к новому главе Базы с какими-то требованиями — довольно выдающееся событие. Видимо, ко мне в группе и Отряде относятся лучше, чем казалось. Ну, и тлетворное влияние намеренно распространяемого скептицизма в отношении командиров и вообще всех, кто не входит в наш славный коллектив государственных убийц тут, наверное, тоже повлияло.

Раньше, при Маркусе — или тем более Билле — никто бы и не подумал, что так вообще можно.

— Даже этому толстобрюху, который, глядя на его щёки, вот точно воровал твои завтраки, прописали добавки тумаками, — дополнил подругу и товарища хохотнувший Кей. — А его дружку — гомо-сапогу, который угрожал нам, нам! — своими жалкими связями и махал автоматом, я лично запихал его пукалку прямо в… кха, — хлёсткий подзатыльник от рассержено зашипевшей Акиры заставил оборвать фразу. — В общем, запихал. Хвали нас, твоё командирство!

— Завтраки? Эти что ли? — бросаю шутнику шедевр карательной кулинарии.

— То есть, голодом тебя эти долбостражи не морили? — спросил парень и с интересом откусил кусочек предложенного лакомства, дабы почти сразу его выплюнуть… «совершенно случайно» попав в начальника тюрьмы. — Ну да. Не морили: травили, сволочи! Тьфу! Даже Огонёк такую ядовитую бурду не сварит! — под недовольный фырк своей девушки, уязвлённой столь невысоким мнением о своих кулинарных талантах, да ещё высказанном вслух, заявил шутник.