Из Вайтрана с любовью

Поудобнее устроился в седле и пришпорил коня.

========== 3 ==========

Лесистый Фолкрит встретил меня обычной противной изморосью. Капли падали с иголок елей мне на плащ, мой конь постоянно тряс головой, обдавая меня брызгами. Я мечтал о том, чтобы поскорее спешиться, снять плащ и просушиться возле очага. На подъезде к городу небо совсем немного прояснилось — по крайней мере, с неба ничего на меня капать не будет. Стражники встречали меня равнодушным взглядом, не задавали никаких вопросов. Спешился, протянул конюху пару септимов и уже собирался пересечь городские ворота.

— Эй, эльф! — развернулся на зов. — Приглядеть за лошадью стоит пять септимов!

Грабёж, самый настоящий грабёж. От безысходности протянул норду ещё три монеты и пересёк ворота. Всё равно надолго я в этом городе не задержусь — хочу к вечеру прибыть в Ривервуд.

Пытаясь не обращать на косые недружелюбные взгляды местных, спокойно шёл к самому большому строению в городе, украшенному штандартами с головой оленя. Дорогу мне преградила пара стражников, я без лишних слов предъявил им свой служебный жетон. Не знаю, умеют ли эти варвары читать — но две перекрещенные золотые стрелки на чёрном фоне они должны запомнить хорошо.

— Проходи, — пробурчал один из них.

Даже сквозь глухой шлем я чувствовал презрительный взгляд, пожелание провалиться в Обливион. Ничего, потерпят моё присутствие, а сделать они мне ничего не смогут, если жизнь им дорога. Переступил порог Длинного дома и едва сдерживался от того, чтобы задержаться возле разожженного очага: нельзя задерживаться в этом городе, если я хочу к вечеру добраться до Ривервуда.

— Чего явился, Дозорный? — недружелюбно спросил норд-легат.

Снова предъявил жетон.

— Ладно, юстициар, что хотел?

— Ищу своего коллегу, — спокойно ответил я. — Последний раз его видели живым в Месяц Утренней Звезды.

Норд усмехнулся — но лгать или чего-либо недоговаривать мне определённо не собирался.

— Ничего не знаю. Если и был — то тоже в кого-нибудь вырядился, как ты.

— Напомню, что укрывательство какой-либо информации может быть расценено как пособничество еретикам и мятежникам, — спокойно предупредил я.

— Мог бы не утруждать себя, на память не жалуюсь.

Едва сдерживался от презрительной ухмылки: норды и без того варвары в большинстве своём, а норды-солдафоны — это, кажется, верх грубости и неотёсанности!

— Если хочешь — можешь Рунила порасспрашивать. Или Валгу, трактирщицу. Они с гражданскими в основном общаются.

К трактирщице я не пойду, а с Рунилом поговорить я и так собирался. Что же, пока что разговор с легатом подтвердил моё предположение: искать следы Саниона нужно в Ривервуде.

Предателя Рунила я решил подождать на скамье возле украшенного алтарём Аркея дома. Старик пока что копался возле одной из могил, успевая давать какие-то указания здоровому норду — очевидно, своему помощнику. Я снял намокший плащ с капюшоном, развесил их на деревянной стойке и наслаждался пробившимися из-за туч лучами солнца. Наконец, жрец направился в мою сторону, но делал вид, что не обратил на меня должного внимания.

— Приветствую, сын мой, — по-доброму поздоровался он. — Чем могу помочь?

— Приветствую, Рунил, — ненавязчиво показал ему жетон. — Узнаёшь?

Ожидаемая реакция: старик перепугался до полусмерти, разучился делать вид, что остаётся спокоен в любой ситуации. Наверняка думает, пришёл ли я убить его, либо же пока пощажу.

— Не бойся. Я не причиню тебе вреда. Пока что. Так где нам лучше будет поговорить?

Жрец присел на скамью рядом со мной.

— Что ты хотел?

— Эстормо, подотчётный юстициар Первого Эмиссара, — представился я. — У меня к тебе есть парочка вопросов и одно… предложение. Ты можешь принять его, и никто не узнает, что разыскивающийся по обвинению в измене Родине офицер армии Альдмерского Доминиона ведёт жалкую жизнь могильщика в этом захолустье и не придёт оборвать её. Откажешься — у меня есть право казнить тебя на месте.

Конечно же, убивать этого старика я не собирался. Нападать на него означало раскрыть себя перед местными, легат сможет приказать своим людям убить меня, уничтожить мои личные вещи, изуродовать тело до неузнаваемости, а в отчётах написать, что стражники случайно убили сопротивлявшегося аресту преступника.

— У тебя нет права казнить меня на месте, — парировал Рунил. — Я предоставил прошение об отставке сразу же после подписания Конкордата Белого Золота. Следовательно, обвинение в измене Родине беспочвенно и несостоятельно.

— Но ты не дождался его одобрения и самовольно покинул территорию расположения своей войсковой части. Это значит, что к измене Родине можно прибавить ещё и дезертирство.

Старик опустил глаза.

— Ладно. Чего ты хочешь?

Приступает к делу, боится ареста и дальнейшего расследования по своему делу — всё, как я и предсказывал.

— Двое моих коллег пропали в Вайтране. Я должен их найти. Если они мертвы — то должен узнать, по чьей вине. Для этого мне нужна будет твоя помощь. Вас, жрецов Аркея, учат распознавать, от чего наступила смерть, верно же?

— Хорошо, Эстормо, — Рунил грустно вздохнул. — Я помогу тебе. Но, надеюсь, это не понадобится.

Позволил себе ухмылку. Конечно, я бы тоже хотел, чтобы мои коллеги были живы. Нас, юстициаров и солдат, и так слишком много гибнет в этих краях, не хочется, чтобы этот список рос.

— Я сам на это надеюсь, Рунил. Совсем забыл о своём вопросе: прошлой осенью или в начале зимы в этом городе альтмеров не объявлялось?

— Был один — проездом. Странствующий маг и писатель, как я понял. Остановился на одну ночь в «Мертвецком мёде» у Валги, а следующим утром куда-то уехал. Возможно, это был один из твоих коллег.

Мои предположения вновь подтверждались: искать следы Саниона нужно в Ривервуде.

Надел капюшон, подхватил подсохший плащ и направился к конюшням — остановка в Фолкрите окончена.

***

В Ривервуд я прибыл поздно вечером, как я и ожидал. В свете фонарей я не мог разглядеть эту деревушку — но уверен, она мало чем будет отличаться от того же Фолкрита или Морфала. Разве что огромного кладбища поблизости нет, да и пейзажи должны быть приятнее.

Через силу почти что сполз на землю. Ноги, казалось, вот-вот отвалятся, руки и спина окаменели, а голова и вовсе ничего не соображала. Протянул конюху десять септимов, велел позаботиться о моём коне и вполз внутрь таверны.

Я жадно оглядывал зал — опустевший, на моё счастье, взглядом искал хоть какое-нибудь место, где я мог бы развалиться и хотя бы минуту посидеть спокойно. В некотором отдалении от очага располагалось кресло — полностью деревянное, лишённое каких-либо мягких вставок, и я просто плюхнулся в него, вытянув гудящие ноги. Моё сердце, казалось, разделилось на несколько частей, каждая из которых переместилась по всем мышцам, которые только есть в моём теле. Мне казалось, что я чувствую, как моя кровь медленно течёт по сосудам, как она загустевает и вот-вот остановится. В глаза мне будто бы кто-то сыпал песок.