Из Вайтрана с любовью

— У нас, в Вайтране, ещё тепло, — успокоил Вилкас. — У нас, в Фолкрите, да и в Рифте терпимо. В книгах пишут, что это горы защищают от ветра. Зимой, конечно, бывает очень холодно, если с Белого Берега дует, но в целом терпимо.

— Ну ничего, зимой тебя форму никто носить не заставит, — подбодрил Фаркас. — Хотя, знаешь, в ней ты выглядишь… внушительнее.

Да, я и сам заметил что форма подчёркивает достоинства фигуры и скрывает недостатки, придаёт мужчинам больше величественности.

В море доброго вина

Утонуть не грешно —

Станет честным человек

И мудрым бесконечно!..**

Мы осушили кубки, и я заел медовуху куском оленины.

— Не утонули ещё в море вина? — язвительно поинтересовалась Эйла; близнецы завертели головой.

— Люсия спать пошла? — спросил Вилкас.

— Нет, с Рией книжку почитать захотели.

Неожиданно для всех Балгруф постучал навершием кинжала по столешнице, привлекая к себе внимание. Лидия вернулась к нам.

— Этот чудесный день для меня и моей семьи, к сожалению, был омрачён смертью нашего достойного тана, героя Войны и старейшего Соратника. Аркей забрал у нас Вигнара, к сожалению, не передав его Шору. Но пусть эта смерть станет началом чего-то нового и прекрасного, как учит этот бог. Йорлунд, Олфрид, подойдите сюда!

Главы семейств вышли из-за своих столов и направились к помосту перед троном, где бы их увидели все гости.

— Пусть с этого дня и навек между вашими семьями забудутся былые раздоры и воцарится, наконец, мир.

— Я, Олфрид Сын Битвы, клянусь, что с этого дня прекращаю вражду с Серыми Гривами и обещаю через полгода посватать своего сына Йона к Ольфине Серой Гриве, — Олфрид протянул кузнецу руку.

— Я, Йорлунд Серая Грива, клянусь, что с этого дня прекращаю вражду с Сынами и Дочерьми Битвы и обещаю выдать свою дочь Ольфину за Йона Сына Битвы, — Йорлунд пожал Сыну Битвы руку под бурное ликование гостей.

Заиграла танцевальная музыка, гости выходили из-за столов, выстраивались в круг возле очага и танцевали.

— Эстормо, пойдём! Разомнёмся! — Лидия потянула меня за собой.

— Я… я не умею! — признался я. — Дайте хоть просто посмотреть немного!

— А мы что, танцоры? — подбодрил Фаркас. — Давай, пошли!

В танце, на первый взгляд, не было ничего сложного — нужно было только не запутаться, в какую сторону делать шаг и когда переставлять женщин на другую от себя сторону. Собственное неумение веселило меня, я постепенно начал втягиваться, эти скромные успехи веселили меня ещё больше. Особенно весело было по очереди топать, будто конь, а затем кружиться! Музыканты ещё намеренно ускоряли темп, мои ноги путались, я порой не успевал, не мог смеяться от того, что воздуха просто не хватало. Фаркас выглядел не лучше меня, но корчил при этом до того забавную рожу, что придворные дамы не могли сдержать смех.

Снова раздался стук о столешницу: настало время провожать молодых в спальню. Музыканты заиграли бойкую, но не слишком пристойную песню, Балгруф подхватил молодую жену на плечо и в сопровождении свидетелей потащил её в свои покои под одобрительный вой гостей. Наконец-то можно было присесть и немного передохнуть, я налил себе эля и залпом осушил кубок. Хорошо, что перед торжеством я съел кусок масла и проглотил прожаренный уголёк, а то уже начал бы пьянеть!

— Стемнело уже, — заметил Вилкас, бросив взгляд в окно. — И, смотрите, Ингвар исчез.

Лидия осторожно отломила кусок пирога, словно ожидая чего-то. Играла всё такая же весёлая музыка, спели забавную песню о шуточном споре вина с пивом. Лютня с флейтой под сопровождение колокольчиков заиграли грустную мелодию. На балконе зачем-то показались вооружённые и готовые к бою стражники.

Когда-то жил я в озере,

Когда-то был красавчиком,

Когда-то звался лебедем…***

Вилкас осушил наполненный элем кубок и торопливо закусил его фазаньей грудкой. Эйла в попыхах доедала кусок пирога. Фаркас поспешил подняться из-за стола и, ткнув брата в спину, направился к выходу.

— Эстормо, уходим, — приказала Лидия.

Мы покинули Драконий Предел, женщины едва не переходили на бег, на ходу снимали с себя лишние украшения. Я поднял голову, пытаясь понять, что происходит вдали. Возле ворот виднелись огни, будто большой отряд входит в город, доносились крики.

— Надо торопиться!

Мы почти бежали по ступеням вниз, срезали дорогу через лужайку и заскочили в ворота Йоррваскра. Воины уже ждали нас, готовые к битве.

— Они в городе, — доложил Атис.

— Атис, бери воинов и устрой засаду возле храма Кинарет, — приказала Лидия. — Там узкое пространство, Эйла, потом пойдёшь туда с лучниками.

Охотница кивнула.

— Вилкас, будешь удерживать Ветреный район со стороны рынка. Эстормо, Фаркас, пойдёте со мной. Зайдём Братьям Бури в тыл.

Мы бросились в подвал — нужно быстрее переодеваться, брать оружие и идти сражаться. Надоевший камзол я снял прямо через горловину, чтобы не возиться с ремешками, поддоспешник надевал поверх шёлковой рубахи. Бригантина. Наручи. Перевязь с мечом и кинжалом. И, наконец, шлем. Сегодня мы не имели права проиграть. Я не имел права проиграть, ведь это для меня означало лишь одно: смерть.

Ауриэль, не оставь меня. Не оставь всех нас.

Мы вышли из Йоррваскра все вместе. Вилкас отстал первым, занял позиции возле спуска на рынок. Воины во главе с Атисом уже сражались с Братьями Бури, успевшими подняться в Ветреный район со стороны «Пьяного охотника» раньше.

— Лучники!

Эйла с отрядом стрелков ухитрилась обогнуть жилые дома, зашла Братьям Бури с фланга, позволив Лидии с нашим отрядом атаковать. Держа в одной руке меч, мне приходилось косить врагов молниями, при этом отбиваться от их атак. Меч закономерно не вредил их кольчугам, потому приходилось целиться в горло или в не защищённые ничем конечности. Один из Братьев попытался сбить меня с ног, но Лидия вовремя отвлекла его ударом щита и затем заколола. Её саму со спины атаковал ещё один, я вовремя оглушил его молнией.

— Эйла, Атис, удерживайте подъем!

Предвестница повела нас дальше, в Равнинный район, где на улицах шла битва. Дома нескольких горожан были подожжены, слышались крики, кто-то пытался потушить пожары, рискуя словить в спину стрелу или топор. Мы бросились в атаку, кое-кто из Братьев Бури успел обратить на нас внимание, но их было слишком мало, чтобы предпринять что-то.

На меня неслось сразу двое Братьев Бури. Лидия с Фаркасом были заняты, другие Соратники тоже не могли мне помочь. Творить заклинание было уже поздно, и мне оставалось только сражаться. Я крепче обхватил меч и приготовился. Первого мне удалось обмануть ложным движением клинка, заставить раскрыться и ударить по руке; боль отвлекла его, я зашёл чуть назад и перерубил ему шею. Сзади меня кто-то толкнул: я едва удержался на ногах, но всё же сумел развернуться. Возле брови пронеслось что-то острое, боль затуманила сознание, глаз застилала пелена. На меня неслось лезвие топора, я едва смог увернуться и, не попав под ноги ещё кому-то, подскочил. От ещё одного удара я заслонился, бородка топора крепко зацепилась за мой клинок, я наугад пнул противника, затем сделал шаг вперёд и ударил его локтём в лицо, затем ухитрился высвободить клинок и, обхватив за остриё, заколол Брата Бури. Протёр лицо от мешавшей мне пелены. Творить целительные заклинания было некогда, и я снова бросился в бой, не обращая внимания ни на что. Топоры соскальзывали по телу, удары причиняли мне боль — но я всё так же продолжал отбиваться, наносил удары порой почти наугад. Я отбил клинком чью-то атаку, ударил противника молнией. По стальной пластине наруча что-то больно ударило, я едва не выпустил меч из рук; сам наруч начинал казаться мне тесным, рукой было неприятно шевелить. Пелена снова застилала мне глаз, я снова небрежно смахнул её, едва успев отбить ещё чей-то удар.

Братья Бури ухитрились оттеснить отряд Эйлы и Вилкаса к Златолисту. Мы поднялись по лестнице в Ветренный район. Основные силы Братьев Бури оказались у нас в клещах, но небольшой их отряд всё же прорвался к дворцу.

— Эстормо, Эйла, за мной! — крикнула Лидия. — Фаркас, Вилкас, они ваши!

За Предвестницей пошла ещё группа городских стражников. Братья Бури уже поднялись по ступеням, ворвались во дворец. Моя рука разнылась ещё сильнее, пелена перед глазом мешала, я едва терпел: хотелось остановиться, передохнуть, но нельзя. Нельзя показывать слабость — это может стоить мне жизни.