Избранная для бастарда

– Что это было? – задаю самый интересующий вопрос. – Почему битва закончилась? Наступил мир или они отступили?

– Перемирие, – со вздохом отвечает Карден. Я аккуратно промываю свежую рану на плече, а он напрягается, но не шипит и не охает, хоть я вижу, что ему больно. – Все может возобновиться в любой момент.

– И что ты будешь делать?

– У меня есть немного времени, чтобы заключить новые союзы. Я уже отправил гонцов на Ближние земли, а также к правителям других земель. Думаю, без помощи не останемся, многие правители точат зуб на моего отца. Отступление моих братьев говорит только о том, что в этот раз они просто не рассчитали силы. Рано или поздно они вернутся, и я хочу быть готов к этому.

– С союзниками у тебя, конечно, больше шансов.

– К тому же, союзники могут стать залогом того, что отец осознает: со мной проще договориться, чем вступать в войну.

– Как он отнесся к тому, что даконцы выступили на твоей стороне?

– Скажем, розги меня миновали, – хмыкает мой муж, намекая на отцовское наказание для детей. – Но вряд ли его порадовало это известие. Посмотрим, что будет дальше.

– Карден, – провожу по животу мужа мочалкой, и он вздрагивает. – Ты подумал о моих словах?

– О которых?

– Что будет с нашей дочерью? То есть, если у нас родится дочь. Ты же сможешь защитить ее? Ты не отдашь ее? Не принесешь в жертву?

– Селеста, я очень устал, давай обсудим это в другой раз.

– Я не могу ждать. Пойми, мать начинает любить ребенка с первого дня, когда он только поселяется в утробе. Носить девять месяцев малыша, зная, что его могут убить сразу после рождения… Я боюсь, – всхлипываю. – Вдруг нашу девочку убьют? Плоть от плоти твоей, кровь от крови. Вот так просто возьмут и выбросят в Драконью впадину.

– Селеста, – Карден открывает глаза и впивается в меня темным, мрачным взглядом. – Испокон веков трон Ближних и Дальних земель занимали правители, для которых рождалась Тиальда. Ее появление на свет служило сигналом того, что этот Верховный сын сядет на престол. Никогда не было ни одной Тиальды мужского пола. Понимаешь, к чему я клоню?

– Но дочь же можно выдать замуж! Мы могли бы заключить союз, например, с правителем Ближних земель. Сразу после ее рождения договориться, что его сын женится на нашей дочери!

– А куда девать его Тиальду?

– Тогда пускай не старший сын женится на нашей дочери.

– А как ты узнаешь, у какого из сыновей будет Тиальда? Я один из самых младших, к тому же, бастард. Но у меня появилась Тиальда, которая поломала все планы и чаяния Верховного правителя и его законных сыновей. К тому же, не забывай, что наша дочь не сможет родить наследника Верховному сыну. Этот ребенок просто убьет ее, еще находясь в утробе. Она же не Тиальда.

– Она ведь рождена от Тиальды! – восклицаю с отчаянием.

– Но она не Тиальда, – снова парирует мой муж, и я оседаю на пол, уткнувшись в край ванны лбом.

– Что же делать? – всхлипываю я.

– Смириться со своей участью, – севшим от горечи голосом отвечает Карден, а у меня даже уже нет сил с ним спорить. Все, что я могу сейчас сделать, – это тихо плакать от безысходности и бессилия.

Глава 39

Карден

– Укрепить цитадель, – приказываю Травану, а он согласно кивает. – Углубить ров. Думаю, было бы неплохо добавить еще пики на дно, если они надумают перебраться вплавь. То, что войска моих братьев смогли подобраться к замку, говорит о том, что он ненадежно защищен.

– Все сделаем. Карден, думаешь, новое нападение неизбежно?

– Предсказать действия моего отца практически невозможно. Если он решит возглавить армию братьев, то оставит столицу практически беззащитной. Этим обязательно воспользуются воины Ближних земель. Ты же понимаешь, это развязывание полномасштабной войны. К тому же, тогда отцу придется признать свою ошибку в том, что он зря дал мне в управление земли вместо того, чтобы держать возле себя и убить в любой момент, когда почувствует угрозу. Теперь его авторитет может быть сильно подорван, если он пойдет на меня войной. Но он способен дать братьям войска, а те имеют полное право вести междоусобные войны. Пока мы ждем ответ от потенциальных союзников, будем укреплять свои позиции и молиться богам.

– А что ты решил с ребенком своей Тиальды? Фидон говорит, что если будет девочка, ее придется убить.

– Ты как будто только вчера родился. Вполне может быть, что придется.

– И ты готов убить своего ребенка?

– Траван, это не та тема, которую я хочу и буду обсуждать. До родов еще почти три месяца, так что у меня есть время подумать.

Этот разговор побуждает меня начать размышлять о том, чего я упорно избегал эти несколько дней. Тогда, в покоях, мне удалось успокоить Селесту и показать ей, что я буду искать выход. Но сейчас понимаю, что выхода нет. Только если попытаться избежать войны, заявив отцу, что я смирился со своей участью и уступаю ему трон. Тогда я выиграю немного больше времени и пойму, что делать со своим наследником или наследницей, когда ребенок родится. Хоть какая-то отсрочка, которая, возможно – но не точно – даст мне немного форы, чтобы подготовить почву.

Единственный выход, который я вижу в случае рождения дочери – не считая, конечно, ее убийства, – это изменение наших законов. Правила Пантеона мы пересмотреть не в силах. Но вполне можно откорректировать земные, по которым наследование трона не зависит от появления Тиальды. Наследование может просто идти по мужской линии, и тогда все девочки, рождающиеся у правителя, будут просто принцессами, которых отцы смогут выдавать замуж.

Но есть во всем этом сложность. Меняя законы, я могу нарушить баланс. Он формировался годами, веками, тысячелетиями. Когда-то давно, задолго до моего появления на свет, эти законы уже были прописаны в наших манускриптах. Значит, существовала причина, по которой люди предусмотрели именно такой способ наследования. Чтобы изменить закон, надо сначала постичь первопричину. Этим я и собираюсь заняться. И, если у меня будет хоть малейший шанс спасти своего ребенка от верной гибели, я готов сражаться за трон Дальних земель Пакрайда.

Вечером я вхожу в покои и застаю Селесту сидящей у распахнутого окна. Она кутается в толстую шаль и неотрывно смотрит на улицу. Даже хлопок закрываемой двери не побуждает ее повернуть голову.

– Ты уже поужинала? – спрашиваю, подходя ближе. По дороге сбрасываю пояс с мечом и кинжалом, расстегиваю китель.

Становлюсь за спиной жены и легонько сжимаю ее плечи. Она кладет голову мне на тыльную сторону ладони.

– Я не голодна, – отвечает тихо.

Обойдя кресло, присаживаюсь и ловлю печальный взгляд Селесты.

– Ты должна есть ради ребенка.

– Зачем, если ее убьют сразу после рождения? Пусть лучше умрет внутри меня и меня за собой заберет.

От ее слов сжимаются внутренности, и неприятно ноет в груди. Мне не нравится обреченность в голосе моей Тиальды. Но еще меньше нравится безысходность этой ситуации.

Обняв, прижимаю Селесту к себе. Ожидаю, что она снова начнет плакать, но этого не происходит. Целую в висок и шепчу на ухо:

– Я найду выход.

– Правда? – шепчет она с надеждой и, отстранившись, заглядывает мне в глаза.