Избранная
Шрифт:
– Отличная группа, – Дэн взял диск в руки. – Вы, наверное, гордитесь своим сыном?
– Я был главным его фанатом, – Вадим нахмурился, встал и прошелся по комнате. – Но мы постоянно ссорились. А теперь это все, что у нас от него осталось…
– Мне знакомы ваши чувства, – ответил Дэн. – Моя мама умерла не так давно.
– Прости, я не знал.
– В нашей старой квартире случился пожар… У вас есть хотя бы надежда, что Рома жив, а я уже никогда ее не увижу.
Вадим не нашелся, что ответить, только сочувственно смотрел на Дэна. А тот взял бутылку минералки и вернулся к Маше:
– Что так долго? Ты не заблудился?
– Я налаживал контакт с твоим папой.
– О чем вы с ним говорили? – напряглась Маша, но Дэн только загадочно улыбнулся, взял сборник Шекспира и прочел:
Любовь – не кукла жалкая в руках,
У времени, стирающего розы
На пламенных устах и на щеках…
Маша смотрела на него как завороженная. Любимые стихи в устах любимого человека звучали просто божественно, и Машино сердце таяло от любви и счастья. А Дэн отложил книгу и читал теперь наизусть,
…И не страшны ей времени угрозы.
А если я не прав, и лжет мой стих —
То нет любви и нет стихов моих!
Их губы встретились, руки сомкнулись в объятиях. Скрипнула кровать под тяжестью двух тел. В этот миг Маша была готова на что угодно, а Дэн забыл обо всем на свете – любовь, только любовь существовала для них сейчас.
И тут Дэн увидел стоящую у кровати Агнессу. Маленькая и мрачная, она приказала:
– Овладей ею. Перемани на нашу сторону.
И как он мог забыть… Нет, он не сделает этого. Он слишком любит Машу, чтобы обречь ее на такую страшную участь. И пусть она лучше считает его козлом и гадом, пусть больше не пожелает видеть – тем лучше. И пусть Марго потом делает с ним что хочет…
Он резко отстранился, переводя дух. Маша, раскрасневшаяся и счастливая, ничего не видела. Она потянулась за ним, чтобы поцеловать, но Дэн поднялся.
– Дэн, что опять случилось?!
– Мне пора домой, – он нарочито небрежно сунул руки в карманы и, буркнув что-то на прощание, ушел.
Маша села на кровати и взяла учебник, но тут же в ярости отшвырнула его прочь.
Козел! Гад! Он издевается, не иначе! Видеть его не хочу больше!
Какое-то время она предавалась гневным мыслям, пока не услышала за спиной знакомый звук. Оглянулась – так и есть. Книга снова упала на пол.
Раз-два, враг вернется,
Три-четыре, ночь придет.
Тот последним посмеется,
Кто от страха не умрет.
Сделай свой последний шаг
И запомни – в доме враг!
Детский голосок, казалось, звучал отовсюду. Маша схватила Книгу и увидела на странице знакомый плакат. Настороженная женщина прижимала к губам палец, внизу красовалась надпись «Не болтай!», а вверху – красный крест.
Спустя полчаса Маша уже вошла в холл знакомой больницы. И снова там не происходило ничего страшного. Плакат висел на месте, а у двери беседовали две медсестры, одна из которых держала в руках какие-то бумаги.
– Это анализы ревнивца? – спросила вторая.
– Да, – кивнула первая, передавая ей бумаги. – Да вот и он сидит. Пришел за анализами на отцовство. Смотри, как нервничает.
Маша проследила взглядом за ее жестами и увидела в дальнем углу холла знакомую девочку с перевязанной ручкой, сидевшую рядом с отцом. Анатолий в самом деле нервничал.
– Вот подозрительный тип! – хмыкнула вторая. – И что, в итоге грозит развод?
– Почему же? Это его ребенок. Зря только себя извел и дочку в больницу притащил.
Маша удовлетворенно улыбнулась. Вторая медсестра взяла документы и направилась к ревнивцу. Для этого ей следовало обойти регистратуру, расположенную посреди холла.
Маша не видела, как в боковую дверь, находящуюся как раз за регистратурой, вошел Дэн с каким-то листком в руках. Он столкнулся с медсестрой, уронившей все бумаги на пол. Лучезарно улыбаясь, Дэн собрал их и вернул медсестре, кокетливо улыбнувшейся в ответ.
Выйдя из-за регистратуры, медсестра подошла к Анатолию и вручила ему бумаги. Он взял Верочку за руку, и они пошли к выходу.
Похоже, здесь все обошлось благополучно и вмешательства не потребовалось, подумала Маша, выходя следом. Но вдруг девушка заметила, как изменился в лице Анатолий, заглянувший в бумаги, когда они стояли на крыльце. И с какой злобой посмотрел после этого на весело улыбающуюся Верочку…– Я сегодня сам разобрался во всем! Я идиот! Ты обманывала меня все эти годы!
– Но это невозможно… Верочка твоя дочь! Этому должно быть какое-то объяснение…
– Вот и объясни мне! Почему у меня вторая группа, у тебя четвертая, а у Веры первая?! Посмотри на анализы! Там все…
– Меня не волнуют анализы! – закричала Люба. – Я тебя спрашиваю – ты думаешь, что Вера не твоя дочь?!
Верочка, оставленная всеми, горько плакала в своей спальне. Она слышала, как ее родители ссорились и кричали, чего прежде не было никогда, и думала – пожалуй, Агнесса была права. А это значит… значит… что скоро ее, Верочку, сдадут в интернат.
– Думаю, что не моя, – ответил Анатолий.
– Какой же ты подлец! – Люба захлопнула за собой дверь спальни, и оттуда донесся ее горький плач. Анатолий, ударив кулаком по стене, отправился курить на балкон.…Маша, крепко прижимавшая к себе Книгу, осторожно открыла глаза. Да, телепортация для нее была в новинку, хотя она не сомневалась – со временем еще и не то придется освоить.
Маша обнаружила себя в незнакомой квартире, хотя догадывалась, чье это жилище. Она находилась в гостиной, и прямо перед ней лежал листок бумаги с какими-то обследованиями.
Вера Зубова, прочла Маша. Там значилась первая положительная группа крови, а внизу красными буквами было написано, что тест на отцовство отрицательный.
– Да ведь это не тот результат! – воскликнула девушка, вспомнив слова медсестры.
Ты должна развивать тринадцать чувств ангела, сказал ей когда-то Ян. И кое-что Маша уже умела. Она провела рукой по бумаге – и надпись изменилась на ту, что была изначально:
Вера Зубова. Группа крови вторая положительная. Тест на отцовство – положительный.
Дело было сделано, и Маша переместилась обратно домой. И вовремя. Минуту спустя заплаканная Люба ворвалась в гостиную:
– Где эти твои анализы?!
Схватив со стола листок, она пробежала его глазами и набросилась на вернувшегося с балкона
мужа:– И где ты прочитал, что она не твоя дочь?!
Женщина сунула злополучный тест прямо в лицо Анатолию.
– Что это?
– Это анализы, из-за которых ты обвинял меня десять минут назад!
Анатолий опешил:
– Но здесь было написано совсем другое! Не могло же оно магическим путем измениться?
– Пожалуйста… забудь об этом, – Люба обняла мужа за плечи. – Просто верь мне.
В конце концов Анатолий и сам поверил, что у него на почве ревности возникли галлюцинации, и супруги помирились.
И только Верочка, о которой никто не вспомнил, лежала без сна в обнимку со своим любимым плюшевым мишкой. Ей было грустно. Почему родители хотят от нее избавиться? Разве она была плохой девочкой, не слушалась их?
– Тебя никто не любит, – сказал вдруг плюшевый медведь вместо своего привычного «давай дружить». – Тебя никто не любит! Тебя никто не любит!
Этого уже Верочка не стерпела. Разозлившись, она выхватила из стола ножик, которым папа точил карандаши, и ударила плюшевого медведя в живот. Один раз, потом второй, третий… Но вдруг девочка увидела, что из порезов выступает темно-красная жидкость.
Онемев от страха, она отбросила медведя, забилась в свою постельку, с головой укрывшись одеялом, и так лежала, пока не уснула.Люба и Анатолий помирились окончательно и договорились больше никогда не вспоминать об этом случае. Но следующий день стал для них по-настоящему кошмарным.
С Верочкой творилось что-то неладное. Утром мама нашла ее любимого плюшевого медведя с искромсанным животом, еще и намазанным чем-то красным. Отец попытался отчитать Верочку за такое безобразие, девочка расплакалась и закричала, что ее никто не любит. Все утро она была угрюмой, дулась на родителей и огрызалась.
Тогда родители решили свозить Верочку к детскому психологу. Но когда ей предложили сесть в машину, Верочка стала кричать, что никуда не поедет, потому что они собрались сдать ее в интернат. В конце концов Анатолий усадил ее в машину, но не успели далеко отъехать, как какой-то недоумок подрезал им путь и остановился перед самым капотом.
Пока Анатолий выходил разбираться, Верочка выскочила из машины и убежала.
Несколько жутких часов Анатолий и Люба бегали по улицам, искали, звали малышку, но она не отзывалась. И лишь когда начало темнеть, озябшая и уставшая девочка сама вернулась к родителям.
– Доченька… Родная… Хорошая… – запричитала Люба, покрывая ее поцелуями. – Нельзя так делать! Больше никогда! Я буду покупать тебе плюшевых медведей, и делай с ними что хочешь! Только будь дома!
Но Верочка мрачно смотрела мимо нее. Она уже не верила в добрые намерения родителей.– А какой сонет выбрал Дэн для сочинения? – поинтересовалась Елена, когда вечером семья села ужинать.
– Не знаю, – неприязненно буркнула Маша. – В последнее время он чаще с вами общается, чем со мной.
– А что, Дэн хороший парень, – сказал отец, и мама кивком его поддержала. – Главное, что тяжелая жизнь его не испортила.
– А что с ним случилось? – поднял голову Сашка.
– Его мать погибла при пожаре…
Они еще что-то говорили, но Маша не слышала. Все звуки вокруг разом смолкли, и в мертвой тишине раздался мерный детский голосок:
Раз-два, враг вернется,
Три-четыре, ночь придет…
Маша зажмурилась, схватилась за голову. А когда открыла глаза, увидела, что в двери кухни стоит Ян и строго на нее смотрит.
– Маша, ты опять меня не слышишь? – словно издалека донесся голос мамы.
– Спасибо, все вкусно, – нервно подскочила девушка. – Я ненадолго в свою комнату.
Все проводили ее недоуменными взглядами, а мама покачала головой.
– Я даже вечером не могу отдохнуть? – сердито спросила Маша, войдя в свою комнату. Ян стоял у окна с раскрытым томиком сонетов.
– Если не справляешься в рабочие часы, приходится работать сверхурочно, – ответил он.
– Я все успела! – гордо заявила Маша. – Родители девочки помирились, все счастливы.
– Если ты все сделала, то почему до сих пор слышишь считалочку?
Маша не нашлась что ответить.Выходные Люба с Анатолием решили провести в своем загородном домике. Чтобы Верочке там не было скучно, они предложили соседям отпустить с ними Агнессу, и те с удовольствием согласились.
Загородный домик Зубовых располагался среди леса, на достаточном удалении от других дач. Пока родители распаковывали вещи, девочки поднялись на второй этаж, в спальню Верочки, и завалились на кровать.
– Девочки, собирайтесь! – вскоре окликнула их Люба. – Идем гулять!
– Слышишь? – иронично прищурилась Агнесса. – Делают вид, что ничего не происходит. Но мы-то знаем…
– Они были так рады мне вчера, – несмело возразила Верочка.
– Они плохие люди и очень плохие актеры! – отрезала Агнесса, и Верочка сникла, боясь ей перечить. – Но я могу сделать так, чтобы все было как раньше. До того, как они решили завести нового ребенка.
– А ты можешь? – заинтересовалась Верочка.
– Конечно. Я же подарила тебе лошадь.
И это была правда. Верочка помнила эту лошадку. Правда, мама с папой не разрешили оставить ее дома – приехали какие-то дяди и лошадку увезли на большой машине. Но раз Агнесса такое может…
– Но у меня нет ничего взамен, – сказала Верочка. – Хочешь, я отдам тебе своего мишку?
– Мне такое не нужно, – пренебрежительно ответила Агнесса. – Ты должна доказать, что достойна моей помощи.
– Как?
– Сделать все, что я попрошу.
– Даже если это что-то плохое? – кротко спросила девочка.
– Особенно плохое! – довольно улыбнулась Агнесса. – А взамен я помогу тебе. Я могу все!
Верочка испуганно вскочила. Все ее игрушки на столе пришли в движение. Юла вертелась, машинка медленно ехала, зверушки и пупсы переваливались с одной ноги на другую, и все они повернулись к своей хозяйке. Хор кукольных голосов повторял: