Избранное в двух томах. Том 2

Холодный мартовский ветер, беспрепятственно дувший в открытой степи, несколько уменьшал очарование этих прогулок. Так что фигуральное выражение

— проветрить мозги — приобретало в данном случае характер вполне

конкретный. И все-таки любители пошагать в бодром темпе по бетонке

находились всегда. Даже порывы злого ветра воспринимались стоически, обязательно вызывая у кого-нибудь из участников прогулки попытку рассказать

стародавний анекдот о двух пен-

176

сионерах, связывавших свои планы на завтрашний день с тем, что «если не будет

сильного ветра».

Постепенно проявлялись черты устоявшегося космодромного быта. В это

понятие входило многое. В том числе даже такая экзотическая деталь, как

регулярно проходивший яркой звездочкой в вечернем небе американский

искусственный спутник.

Кто-то сказал:

— Это «Эхо». Он давно тут ходит.

Что ж, «Эхо» так «Эхо». Хотя чем-то этот аккуратно появляющийся гость

был неприятен. Наверное, сказывалась прочно укоренившаяся в сознании

авиационная привычка — воспринимать небо над собой как «свое». Современное

космическое право (прогресс техники вызвал к жизни и такую новую отрасль

юридической науки) придерживается на сей счет воззрений значительно более

либеральных.

В 1967 году Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций

одобрила заключенный всеми входящими в нее странами договор о принципах

деятельности государств по исследованию и использованию космического

пространства.

Этот договор провозглашает, в частности, что космическое пространство

открыто для исследования и использования всеми государствами, не

принадлежит ни одному из них и не может быть присвоено ни путем

провозглашения национального суверенитета, ни путем оккупации небесных тел, ни какими-либо иными средствами.

Неделимый космос — собственность человечества.

Нужно только, чтобы этой своей собственностью человечество сумело

распорядиться разумно! Чтобы освоение космоса не принесло нашему и без того

достаточно беспокойному миру новых тревог и новых источников опасности.

Пока сколько-нибудь надежных на сей счет гарантий не видно, к сожалению. Во

всяком случае, предложения нашей страны о заключении международного

договора, по которому запрещалось бы размещение в космосе оружия любого

рода, поддержки еще не получило.

Всякие люди встречались мне на космодроме. Не одни гении, конечно. Но

все же процент людей незаурядных, высокоодаренных, во многих отношениях

замечательных был там заметно выше среднестатистиче-

177

ского. Большое дело закономерно притягивает к себе больших людей.

Немудрено, что вокруг такого дела, как выход в космическое пространство, собралось много интересных, нестандартных, да и просто по-человечески

привлекательных личностей. Некоторых из них я знал давно (Бориса

Викторовича Раушенбаха, например, в течение добрых трех десятков лет — с тех

далеких времен, когда мы вместе учились в авиационном институте и вместе

делали первые попытки летать на планере).-Других узнал, начав работать с

космонавтами. С некоторыми познакомился, лишь приехав на космодром. Но

непродолжительность личного общения не мешала быстро разглядеть в

настоящем человеке настоящего человека.

Немалую радость доставляла мне каждая беседа с Алексеем Михайловичем

Исаевым. В содружестве главных конструкторов, под руководством которых

создавались ракета-носитель и космический корабль, он занимал одно из самых

заметных мест.

— А вот он у нас тормозит все дело, — сказал про Алексея Михайловича

Сергей Павлович Королев на кремлевском приеме по случаю полета Гагарина.

И сказал, в общем, совершенно правильно: конструкторское бюро, возглавляемое Исаевым, создало ТДУ — тормозную двигательную установку

космического корабля «Восток», то есть то самое устройство, которое

обеспечивало возвращение корабля из космоса на землю. Значение и

ответственность этого устройства вряд ли нуждаются в комментариях.

Среднего роста, с большой (не только в переносном, но и в буквальном

смысле слова) головой, прочно сидящей на полной шее, Исаев всегда как-то

выделялся среди окружающих. Хотя вылезать вперед не любил. Напротив, как

правило, старался держаться в тени. На заседаниях Государственной комиссии, неизменным членом которой он состоял, выступал редко и лаконично: ТДУ, мол, в порядке (а потом не без удовольствия комментировал: «Наша-то машина —

одноразового действия. Пробный пуск не проведешь. А больше в ней и проверять

нечего. Хорошо!»).

Конечно, Исаев был конструктором высшего класса, одним из выдающихся

деятелей ракетного двигателестроения. И за плечами у него было немало дел, которые, при всей осторожности в обращении с бронзой, трудно назвать иначе

как историческими: вспом-

178

ним хотя бы первый советский самолет БИ с жидкостным реактивным

двигателем, взлетевший с того самого поля, на котором сегодня расположен

аэропорт Кольцово под Свердловском, 15 мая 1942 года. Среди многих имеющих

хождение расшифровок индекса БИ (как показывает опыт, расшифровка индексов

технических объектов — дело не намного менее сложное, чем, скажем, расшифровка письменности древних майя) наиболее надежной представляется

мне такая; «Березняк — Исаев». Потому что именно Александр Яковлевич

Березняк и Алексей Михайлович Исаев выдвинули перед главным конструктором

КБ (в котором тогда работали) В. Ф. Болховитиновым идею создания ракетного

самолета, а потом сами руководили проектированием, строительством и доводкой