Избранное в двух томах

говорится, «кого голосом, а кого и волоком» — на безопасное расстояние.

И тогда самолет взорвался!

Как только немного рассеялся дым и попадали на землю поднятые взрывом

комья грунта и обломки машины, Гризодубова осмотрелась и в наступивших

предрассветных сумерках быстро обнаружила группу людей, стоявших на

почтительном расстоянии от места происшествия. Судя по погонам на плечах, это были офицеры. Но Гризодубова не сочла возможным отнести их к числу

носителей воинских званий. Она неторопливо (теперь уже можно было делать все

неторопливо) оглядела проявлявшую слабые признаки смущения компанию и

небрежно бросила:

— Эх вы, мужики! Вам бы юбки носить. .

Гризодубова не боялась сложных ситуаций в воздухе, не боялась опасных

боевых вылетов за сотни километров в глубь занятой противником территории, не боялась ни одной из многообразных трудностей жизни на войне, не боялась —

и не боится по сей день — и. . гнева начальства (вид смелости, встречающийся в

жизни едва ли не реже всех предыдущих, вместе взятых). При этом свою точку

зрения Валентина Степановна доводит до сведения собеседников любого ранга, неизменно заботясь прежде всего об убедительности и лишь после этого — о

светскости формулировок.

Однажды — это было без малого года через три после моего прихода на

новое место работы — несколько руководящих товарищей соединенными

усилиями настойчиво убеждали Гризодубову избавиться от некоторых

сотрудников летно-испытательной базы, хотя, по мнению самой Валентины

Степановны, люди, о которых шла речь, были полностью на своем месте. После

длительных, ни к чему не приведших дебатов один из уговаривающих не

выдержал и раздраженно! воскликнул:

— Валентина Степановна! Вы же умная русская женщина. Ну, скажите сами: что может так прочно

397

связывать вас с каким-нибудь. . — и он назвал фамилию одного из «спорных»

персонажей — инженера нашей базы.

— Очень просто, — ответила Гризодубова. — Мы с ним провоевали вместе

четыре года. Впрочем, вам этого не понять. Вас в то время поблизости не было..

Так она и не дала в обиду никого из намеченных к увольнению людей. Если

вдуматься, этот случай не так уж сильно отличается от того, когда она

вытаскивала экипаж из горящей машины.

В противоположность многим вообще добрым людям Гризодубова не только

желала, но умела, как, впрочем, умеет и сегодня, оперативно, по-деловому, не

словом, а делом помочь каждому, кто только к ней ни обратится. А обращаются

довольно часто: душевные свойства Валентины Степановны известны в авиации

я вокруг нее очень широко. Ими пользуются. Ими, если говорить откровенно, порой даже злоупотребляют.

Общение с такими людьми, как Герой Советского Союза и Герой

Социалистического Труда Гризодубова, — надежное средство для

восстановления пошатнувшейся веры в человечество..

Доброе отношение сослуживцев оказалось первым, но не единственным

даром судьбы, доставшимся мне па новом месте. Полетав немного на Ли-2, я

получил возможность отвести душу за штурвалом более современного и

солидного самолета — одного из четырехмоторных бомбардировщиков, имевшихся у нас на ЛИБе (летно-испытательной базе). Правда, это была далеко

не новая машина, да и полеты, которые мне довелось на ней проводить, едва ли

заслушивали названия в полном смысле слова испытательных. Но это были все-таки полеты.

А еще через несколько месяцев фортуна улыбнулась мне совсем уж, что

называется, до ушей: наша фирма приступила к созданию радиолокационных

прицелов для самолетов истребительного типа. Единственным летчиком ЛИБа, летающим на реактивной технике, в тот момент оказался я. А потому мне и были

поручены эта испытания.

Так определилось мое основное амплуа на несколько последующих лет, в

течение которых я летал преимущественно на опытных реактивных

истребителях, созданных в конструкторских бюро, которыми руководили А. И.

Микоян и М. И. Гуревич, С. А. Лавочкин,

398

А. С. Яковлев. Правда, к нам эти машины попадали уже испытанными. На мою

долю оставалась доводка нашего специального оборудования да разработка

методики его использования. Но и это было интересно, А главное, никто не мог

помешать мне искать и в самих самолетах что-то, не замеченное ранее

летавшими на них коллегами. Должен сознаться, что удачными подобные поиски

оказывались довольно редко — испытания опытных реактивных истребителей

проводили не дети. Но когда выловить что-то новое все же удавалось, я получал

полное спортивное удовлетворение. Да и не одно только спортивное — таким

способом я старался избежать деквалификации, чтобы не отстать от своего дела к

моменту, когда можно будет вернуться на настоящую испытательную работу. А

что такой момент настанет, я не терял надежды в течение всех лет своей «опалы».

* * *

Хорошо было снова летать на «настоящих», серьезных самолетах!

Но — увы! — нет розы без шипов.

В полетах на новых летательных аппаратах на свет божий неизбежно

выплывает множество всяческих мелких, средних, а порой и крупных дефектов.

Оно и естественно: на бумаге всего не предусмотреть, и каждое неточное

решение конструкторов и технологов рано или поздно оборачивается в летной

эксплуатации очередным дефектом. Рано или поздно. Это далеко не безразлично:

рано или поздно! Хотелось бы, конечно, выявить все без исключения недостатки

новой машины в ходе испытаний первого же опытного экземпляра. Но это почти

никогда не удается.

Большую часть— да. Но не все!

Многое еще вылезет при испытаниях дублера, если таковой будет сделан.

Многое — в малой серии. А кое-что — это хуже всего — и в последующей

нормальной эксплуатации.

Продолжает, хотя, конечно, все реже и реже, преподносить свои сюрпризы