Избранное
Шрифт:
На самой задней скамье сидели молодые девушки. Их лица пылали от жары, и они боялись взглянуть друг на друга, чтобы не прыснуть от хохота. Они явно пришли сюда из чистого любопытства.
Йонас ходил между скамьями и раздавал псалтыри. Он бросил на Магдалену проникновенный взгляд. Она невольно ответила на него, и их взгляды встретились, это было похоже на флирт. Она покраснела и быстро отвернулась. Йонас работал приказчиком у Масы Хансен, он только что обратился к богу и вступил в секту пекаря. Йонас был красив, густая борода шла к его свежей коже и добрым нежным глазам. Магдалена подумала, что он удивительно
Вдруг все собравшиеся наклонились, как будто их пригнул порыв ветра, одни упали на колени между скамьями, другие нагнулись и закрыли лицо руками, Лива только немного наклонила голову, Магдалена сделала то же самое и сложила руки. Пекарь начал читать молитву низким и мучительно призывным голосом. Она не могла сосредоточиться на словах, ей сделалось дурно и хотелось одного — уйти. Она вспомнила слова Ливы, сказанные вчера, о том, как страшно бродить в вечной ночи без светильника, снова подумала о Фредерике, который идет ночью на судне без фонарей… это была ужасающая мысль. Об Улофе, который тоже уплыл в вечный мрак!..
Труп бедного Улофа лежит где-то на дне моря или на каком-нибудь пустынном берегу. Боже мой, как больно думать о том, что у него не было фонаря! Она подумала и об Иваре. Пожалела, что отказалась взглянуть на его труп, она просто не решилась, боялась покойников.
Пекарь умолк, молитва закончилась. Собравшиеся запели:
Храни свой свет, мой слабый ум, среди мирских невзгод. Пусть освещает путь вперед, ведь скоро ночь придет.«Ведь скоро ночь придет» — эти слова звучали в ушах Магдалены. Холодный пот выступил у нее на лбу, она почувствовала, что ей душно, душно, словно ее заперли в шкафу. В глазах у нее потемнело, черная как сажа мгла поднялась с полу и заполонила собой всю комнату…
— Мне надо выйти, — сказала она, сжав руку Ливы. Сестры вышли вместе.
— Я вам помогу, — услышала она голос Йонаса. Почувствовала, как ее взяли под обе руки и отвели в маленькую боковую комнатушку. Здесь было прохладно и воздух насквозь пропитан запахом кислого теста. Йонас поднес к ее губам стакан воды, она жадно выпила.
— Полежи здесь, пройдет, — сказал Йонас. — Подожди, я подстелю под тебя свой плащ, чтобы ты не испачкалась!
Дурнота Магдалены скоро прошла, но ей не хотелось возвращаться к пекарю. Она спокойно лежала.
— Иди к остальным, Лива, — сказала она. — Это пройдет.
Из пекарни все звучал псалом:
Пусть ярче, ярче он блеснет, пусть ярче, ярче он блеснет. Храпи свой свет, мой слабый ум, ведь скоро ночь придет.Вскоре вернулся Йонас. Она закрыла глаза, сделала вид, что спит. Он осторожно положил руку ей на грудь, и пальцы его легонько заскользили по ней. Она открыла глаза, и их взгляды встретились.
— Верь в Иисуса, — нежно сказал он.
Магдалена смутилась и отвела глаза. Йонас налил воды ей в стакан. Как только он вышел, Магдалена поднялась
и вышла черным ходом. Она легко вздохнула, очутившись снова на морозе, под свободным звездным небом.Томеа ждала возвращения Магдалены. Она была очень взволнована, и видно было, что она плакала. В маленькой кухне было чисто и уютно, на огне журчал чайник.
— Послушай, Магдалена… — сказала Томеа и поднялась.
— Ну, что? — недовольно отозвалась Магдалена. Она села, сняла башмаки, напевая что-то про себя, зевнула. — Ох, как же мне хочется спать!
— А где же Лива? — спросила Томеа. — Разве вы были не вместе?
Магдалена покачала головой и снова зевнула.
— Я так боюсь, — тихо произнесла Томеа.
— Так ложись спать.
— Приходила фру Люндегор, хозяйка гостиницы, — сказала Томеа.
— Фру Люндегор? Что ей нужно? — Магдалена вдруг заинтересовалась.
Томеа сидела, нагнув голову и глядя на свои руки.
— Она хотела повидаться со мной, сказала, что ждет от него ребенка.
— От Энгильберта? — воскликнула Магдалена. — Ну и ну!
Она ласково положила руку на спину сестры, словно защищая ее.
— Значит, он такой? — спросила она тихо. — Вообще-то я всегда так о нем думала, Томеа. Подлец. Настоящий пройдоха! Но какое счастье, что ты… что вы!.. — Магдалена покачала головой. — Я хочу сказать… все-таки хорошо, что ты узнала, что он за птица, да?
— Она сказала и еще кое-что, — продолжала Томеа все так же тихо, надорванным голосом. — Она сказала, что на него… напустили порчу. Да, так и сказала. Она сказала, что я напустила на него порчу. Она считает, что я его околдовала. Да, так и сказала.
Сестры смотрели друг на друга широко открытыми глазами.
— То есть как околдовала? — спросила Магдалена. И прибавила с невольным смехом: — Ты умеешь колдовать, Томеа?
— А ты думаешь, умею? — беспокойно ответила Томеа и вздохнула.
— Тебе лучше это знать, дружок! — засмеялась Магдалена.
Томеа схватила ее руку, сжала и хриплым голосом спросила:
— А что значит околдовать, Магдалена? Значит ли это желать? Я хотела, чтобы он был моим, да, хотела. И это случилось. Значит ли это околдовать?
— Чепуха, — неуверенно произнесла Магдалена. — Если ты не занималась черной магией! Нет, не знаю. Я ничего в этом не понимаю.
Она хотела отнять руку, но Томеа ее не отпускала. Она сказала глухо:
— Если я и обладаю такой сверхъестественной силой, как говорит фру Люндегор… и как Энгильберт говорит… ведь он часто это говорил!.. Если я и обладаю такой силой…
— То что? — с интересом спросила Магдалена.
— То я об этом сама не знаю. Просто она во мне есть. Ты думаешь, она есть во мне, Магдалена?
Снова их взгляды встретились. Вдруг лицо Томеа исказилось. Она выпустила руку сестры и с глухим рыданием поникла головой.
— Томеа! — сказала Магдалена, теребя ее за руку. — Конечно же, ты не умеешь колдовать! Это все вранье и чепуха! Колдовства вообще не существует! Правда же? Это он, свинья, выдумал, чтобы оправдаться, поскольку впутался в эту историю и попался! Это же так ясно, Томеа!
— Да, — всхлипывала Томеа.
— Да, конечно же! А теперь перестань об этом думать. Слышишь! Выброси этого мелкого негодяя из головы, девочка! Забудь противного обманщика. Хорошо?