Избранные произведения в одном томе

* * *

В другом конце города, в Мордене, Джерри лежал перед телевизором у себя в квартире, располагавшейся в одном из высотных жилых зданий. Раздался ставший уже привычным предупредительный сигнал. Джерри поставил на паузу шоу, что он смотрел, и, сев за компьютер, стал слушать.

Глава 58

Питерсон в одном лишь маленьком полотенце, обернутом вокруг пояса, стоял у себя на кухне и смотрел в холодильник. Все, что он увидел, — полбанки консервированных макаронных колечек в томатном соусе и несвежий хлеб.

Он снимал небольшую квартиру на первом этаже в приличном районе Сиднэма. Соседями его были в основном конторские служащие да еще пара старушек, у которых при встрече с ним всякий раз загорались глаза. Через несколько недель после того, как он поселился здесь, они выяснили, что он служит в полиции, Видимо, они чувствовали себя спокойнее, зная, что рядом живет страж порядка, ну и, как предположил его приятель Дуэйн, вероятно, они ему симпатизировали.

Питерсон со вздохом закрыл холодильник и услышал звонок в дверь. Он подумал, что это, возможно, пришла как раз одна из тех старушек. Под дверью он нашел записку с приглашением на собрание жильцов.

Однако, открыв дверь, он увидел на пороге насквозь промокшую Эрику.

— Привет, босс, — поздоровался Питерсон, подбирая трусы и носки, валявшиеся на полу у ванной.

— Простите, вы не один? — спросила она. Ее взгляд скользнул по серебряному медальону с изображением святого Христофора на его мускулистой груди, по кубикам пресса на его животе, присыпанным мягкой порослью.

— Нет, это просто я такой разгильдяй, — улыбнулся он. — Только что из душа. Извините. — Он натянул белую футболку, при этом едва не потеряв свое полотенце. — Войдете?

— Простите, зря я приехала. — Эрика повернулась, собираясь уйти.

— Босс, на вас же нитки сухой нет, а на улице холодно. Позвольте я хотя бы дам вам полотенце… У меня другое есть, — добавил он, глянув на то, что было обернуто вокруг его пояса.

Питерсон провел Эрику в гостиную, а сам удалился в спальню. Она огляделась и увидела, что попала в берлогу холостяка. На низком столике стоял большой телевизор с плоским экраном и игровой приставкой, к которой были подключены два контроллера. Две стены занимали книжные полки, беспорядочно заставленные книгами и DVD-дисками. Черная кожаная мебель, на стене — календарь Пирелли, все еще открытый на октябре. Вернулся Питерсон — в белой футболке и свободных спортивных штанах. Эрика отметила, что от него исходит приятный запах.

— Что за календарь? — спросила она, показывая на черно-белую фотографию Йоко Оно, сидящую на стуле в колготках, пиджаке и цилиндре.

— А, ну да, это приятели каждый год дарят мне Пирелли… В этом году у них другая концепция, с претензией на художественность.

— Значит, ни одной цыпочки с обнаженной грудью? — улыбнулась Эрика.

— Увы, ни одной, — усмехнулся он. Питерсон взглянул на ее блузку, и Эрика, проследив за его взглядом, пришла в ужас, увидев, что через мокрую ткань у нее просвечивается бюстгальтер.

— О боже. — Она поспешила прикрыться полотенцем.

— Классно, — прокомментировал Питерсон. — Футболку дать? А блузку я повешу сушиться на радиатор.

Он принес сухую футболку и прошел на кухню, давая ей возможность переодеться. Эрика уединилась в уголке и быстро расстегнула мокрую блузку. Бюстгальтер тоже промок, и несколько минут она пыталась решить, снимать его или нет. В конце концов сняла и надела футболку. Пока прятала влажный бюстгальтер под блузкой на батарее у окна, к ней вернулся Питерсон с двумя бокалами виски. В небе сверкала молния, ветер швырял на стекло струи дождя.

— Вот, согреейтесь. Здесь одна порция — не опьянеете, — сказал он. Эрика взяла виски, они оба пригубили бокалы. Питерсон жестом предложил ей сесть вместе с ним на диван.

— Что по делу? Все нормально? Я знаю, что сегодня был хреновый день, — произнес он.

— Нормально… в принципе…

— Но?

— Да сама не знаю, зачем я здесь, — промолвила она, глядя в бокал с янтарной жидкостью. — Сестра все еще гостит… вы ее видели.

— Разве у вас не одна спальня? — спросил Питерсон, потягивая виски.

Эрика кивнула.

— Сегодня вечером напряжение достигло точки кипения, я взяла и ушла.

— Жаль.

Они оба глотнули виски. Алкоголь теплом разливался по телу, Эрика чуть расслабилась.

— Стерва я, да?

Питерсон раздул щеки.

— В вашем подчинении люди, вам приходится быть жесткой.

— Значит, стерва. Спасибо.

— Да нет, я не то хотел сказать, босс.

— Не называйте меня «босс», зовите…

— …мисс Росс [92] , — закончил за нее Питерсон.

92

Здесь, очевидно, ссылка на книгу Рэнди Тараборрелли «Называйте ее мисс Росс» (Call Her Miss Ross) об американской певице Дайане Росс; книга вышла в 1989 г.

Эрика прыснула от смеха, он тоже расхохотался. Она опустила взгляд в бокал и, когда снова подняла на него глаза, он придвинулся к ней ближе. Забрал у нее бокал и поставил его на стол, что стоял перед ними. Затем наклонился к ней, бережно взял в ладонь ее подбородок и поцеловал. Губы у него были мягкие, теплые, чувственные. Она ощутила слабые движения его языка. От него пахло виски и мужским естеством, и она растаяла.

Эрика обняла его. Ее ладони поползли вниз по его каменной мускулистой спине, пальцы проникли под футболку. Кожа у него была теплая и гладкая. Его руки пробрались к ней под футболку, пальцы медленно заскользили вверх по ее спине.

— Ты приехала сюда без лифчика? — проурчал Питерсон.

— Он на батарее! — негодующе воскликнула она.

Питерсон перенес ладонь на ее грудь и осторожно стиснул один сосок. Эрика застонала, откинулась на спину. Он наклонился к ней, прижимаясь губами к ее губам.

Внезапно в ее сознании всплыло лицо Марка. Она увидела его так отчетливо, что аж вскрикнула.

— Что? Что с тобой? Я причинил тебе боль? — спросил Питерсон, отстраняясь от нее.

Глядя в его красивые карие глаза, она расплакалась. Вскочила с дивана, убежала в его крошечную ванную и заперлась изнутри. Сидела на бортике ванной и рыдала, сотрясаясь всем телом. Так горько она давно не плакала. Это приносило одновременно облегчение и боль. Успокоившись, она услышала тихий стук в дверь.

— Босс… Эрика. Ты как? Прости, если я позволил себе лишнего, — донесся голос Питерсона.

Эрика шагнула к зеркалу, вытерла лицо и открыла дверь.

— Ты тут ни при чем…

— Ну как же?! Я схватил тебя за грудь.

— Да ну тебя, я же серьезно. — Эрика прижала к носу салфетку. — Трудно быть вдовой. В Марке была вся моя жизнь. Я души в нем не чаяла, а он погиб. Он никогда ко мне не вернется, а я думаю о нем каждый божий день… и это ужасно изматывает, неизбывное горе опустошает. В моей жизни образовалась огромная брешь, и с этим очень тяжело жить. Но я всего лишь человек, и мне больше всего на свете хочется просто… ну, ты понимаешь… быть с тобой, но меня не отпускает чувство вины. Марк был очень хорошим человеком, верным мужем. — Пожав плечами, она вытерла слезы.