Избранные произведения в одном томе

Голос у него был какой-то слабый и напряженный.

— Ты там не мерзнешь?

— Нет, дорогая. У меня горит камин. Оставлю его на весь день — гулять так гулять. Жаль, мы с тобой не увидимся.

Эрика почувствовала укол совести.

— Я приеду после Нового года. У меня есть неиспользованный отпуск.

— Надеюсь, сегодня ты не на работе?

— Нет. Сегодня я приглашена на обед к Полу Маршу. Будет вся его семья… После всего, что с ними случилось, я просто не могла отказать.

— А кто это, милая?

— Пол. Пол Марш…

Повисла тишина.

— А, ну да, конечно. Тот молодой человек по имени Пол. Ему в итоге удалось продать свой «Форд»?

— В смысле?

— Вряд ли, правда, ему кто-то даст много за эту ржавую посудину. Ее же рукой можно проткнуть.

— Эдвард, ты сейчас о чем?

У Марша и правда был «Форд», но это было много лет назад, в начале девяностых.

— Ой, это я что-то не то говорю. Плохо спал. Как у них дела после всего, что произошло?

Эрика не знала, что сказать. Она теребила в руках телефонный провод. Эдварду было почти восемьдесят, но он всегда отличался острым умом и адекватным восприятием реальности.

— Еще мало времени прошло. Я их видела только…

По ту сторону провода послышался свист чайника.

— Передавай им привет от меня, хорошо?

— Конечно.

— Пойду, дорогая. Мне нужно выпить чашку кофе с утра и проснуться. И открыть подарки. Береги себя, с Рождеством!

— Эдвард, ты уверен, что ты в порядке? — спросила она, но он уже повесил трубку.

Помедитировав на телефон еще несколько секунд, Эрика пошла к окну. Стоящий напротив величественный и красивый особняк в викторианском стиле, как и остальные дома на ее улице, был превращен в многоквартирный дом. В некоторых окнах горел свет, и в одном из них Эрика увидела, как родители с двумя маленькими детьми открывают подарки, собравшись вокруг большой наряженной елки. По улице шла женщина в пуховике. Она тащила за собой маленькую черную собачку, пряча голову от летящего в лицо снега. Эрика вернулась к телефону, взяла в руки трубку, но снова ее положила.

* * *

Около одиннадцати она собралась и вышла из дома. Валил снег, и из-за закрытых магазинов складывалось ощущение, что все спят. Только несколько детей играли в снежки.

У магазинов на станции Крофтон-парк движение автомобилей замедлилось, а затем и вовсе замерло. Впереди мигала полицейская сирена. Эрика взбодрилась — сирена настраивала на рабочий лад. Машины ползли невероятно медленно. За зданием местной школы дорога налево была перегорожена двумя патрульными автомобилями и заградительной лентой. Рядом стоял констебль Джон Макгорри и что-то говорил двум другим сотрудникам. Поравнявшись с ними, Эрика посигналила, и они обернулись.

— Что случилось? — прокричала она, опустив стекло.

Внутрь сразу полетели снежинки, но ей было все равно. Макгорри, молодой брюнет с небрежно спадающей на лоб челкой, поднял ворот длинного черного пальто и быстрым шагом пошел к ней. У него была гладкая бледная кожа, но щеки горели румянцем. Подойдя к машине, он убрал со лба мешавшую челку.

— С Рождеством, босс. Едешь праздновать? — спросил он, заметив макияж и серьги.

— На обед… А что случилось?

— Зарезали молодую женщину, прямо перед дверью ее дома. Убийца оторвался на ней по полной. Все залито кровью, — сказал он, качая головой.

Машина перед Эрикой тронулась, и Макгорри сделал шаг назад, ожидая, что и она сейчас уедет.

— Желаю хорошо провести время! Я и сам надеялся сдать смену к этому времени. Завтра дежуришь?

— А кто дежурный следователь сегодня? — вместо ответа спросила Эрика.

— Питер Фарли, но он уехал в Кэтфорд, там тройное убийство. Даже в Рождество нельзя обойтись без убийств.

Машина спереди уже отъехала на значительное расстояние, и ожидающий позади Эрики минивэн начал сигналить. Для нее место жестокого убийства было намного более приятным местом, чем праздничный стол у Марша. Минивэн снова засигналил, и Эрика заехала на тротуар, чуть не сбив Макгорри. Взяв удостоверение и пальто, она вышла из машины.

— Покажи мне место преступления.

Глава 3

У кордона Эрика предъявила удостоверение, и они с Макгорри пошли по улице мимо обветшалых домов, жители которых, разной степени одетости, стояли у дверей и смотрели в сторону заградительной ленты в конце улицы. А кто-то подтянулся ко второму кордону, у которого сновали полицейские.

Эрика с трудом поспевала за Макгорри — туфли на каблуках, которые она надела на праздничный обед, скользили по льду. В более теплое время года она бы просто сняла их и пошла босиком.

— Худшего дня для перекрытия улицы не придумать. Нам приходится разворачивать людей, приезжающих в гости к родственникам, — сказал Макгорри.

Обернувшись, он увидел, что Эрика цепляется за ближайший забор и передвигается с крайней осторожностью.

— Что? — переспросила она, поймав его взгляд.

— Ничего. Ты на каблуках.

— Какая редкая наблюдательность, следователь!

— Я хочу сказать — прекрасно выглядишь. Очень… красиво.

Эрика нахмурилась и двинулась дальше, но поскользнулась. Макгорри еле успел ее подхватить.

— Не хочешь взять меня под руку? Осталось немного.

— Не хочу, но так, наверное, будет быстрее. Не хотелось бы растянуться прямо перед всем народом.

Она взяла его под руку, и они медленно двинулись дальше.

— А я тоже один раз надевал каблуки, — признался Макгорри.

— Да?

— Пятнадцатисантиметровые шпильки. В Хендоне мы устраивали благотворительное рождественское представление. Я играл Леди Брэкнелл в пьесе «Как важно быть серьезным».

Несмотря на свое раздражение, Эрика улыбнулась. Невозможность передвигаться с нормальной скоростью сводила с ума.

— Шпильки? А разве Леди Брэкнелл — не степенная чопорная дама викторианской эпохи?

— У меня 46-й размер обуви, — сказал он, показывая на свои огромные ступни. — На него получилось найти только одну пару туфель.

— И сколько денег вы собрали?

— Четыреста семьдесят три с половиной фунта.

— Тогда изобрази мне Леди Брэкнелл.

— Сумочку? — спросил он, подражая надтреснутому голосу пожилой аристократичной леди.

Эрика покачала головой и улыбнулась.

— Все-таки хорошо, что ты не бросил основную работу.