Избранные произведения. Том 3

— Но ты, похоже, сломала эту закономерность.

— Повезло с отцом. Давай о другом. — Женщина откинула прядь волос за ухо, обнажая сверкающую каплю серьги. Капля набухла светом и сорвалась на пол, обозначив падение высверкивающей трассой. Серьга в ухе снова налилась алым сиянием и спустя несколько секунд уронила на пол очередь тающих огоньков.

— Нравится?

— Очень! — Мальгин был искренен. — А Джуме?

«Джума… странное имя… хороший парень… но вряд ли…» — прошипело в голове хирурга в сопровождении знакомого «ветра» и грустного вздоха, в то время как губы Карой оставались в покое.

— Джу хороший парень, — повторил Мальгин автоматически и увидел, как брови Карой взлетели вверх.

— Что?!

— Ничего, мысли вслух. — Губы пересохли, и Клим смочил их вином, не слыша, как медкомбайн в спальне заливается протестующим звонком.

Глаза Карой потемнели, с изумлением она справилась быстро и теперь смотрела на хирурга испытующе и недоверчиво.

— Вы никак читаете мои мысли, мастер. Неужели это — результат операции?

— Скорее всего — нет. Одну минуту, мне надо узнать, чего он хочет.

Мальгин поспешил в спальню, выслушал нотацию медицинского инка, выпил стакан бальзама и вернулся в гостиную.

— Пей без меня, мне, оказывается, еще нельзя, иначе угрожают смирительной рубашкой.

Женщина осталась серьезной.

— Если мои предположения верны, то…

— То что?

— Не знаю… надо подумать. Ведь ты еще ничего не решил, мастер?

Мальгин нахмурился.

— Не отвечай, — качнула она головой, — я вижу. И понимаю. Купава одна, с дочерью, Шаламов исчез… Я все понимаю. Я тоже ничего не решила, хотя всегда славилась решительностью. Что-то изменилось во мне, в тебе тоже — до операции, а теперь еще и прямая пси-связь… телепатия, как говорили раньше. Ты будешь знать обо мне все, а я о тебе… обычная слабая женщина, не интрасенс. Мне надо подумать, Клим. Может быть, ты становишься супером, как сказал Ваня Заремба?

— Это плохо?

— Не знаю. Спасибо за вино. Тебе действительно не нужна сейчас моя помощь?

— Помощь? То есть?

— Ну, умыть тебя, накормить, сделать массаж, — рассердилась Карой.

— Если честно, то нет, — кротко сказал Мальгин. — Хотя от массажа я бы не отказался.

— Это тебе сделает инк. Прощай, мастер. Извини, если я…

— Это не проявляется все время, — сказал Клим ей в спину, — не беги так поспешно. Я еще сам не разобрался, как и почему срабатывает мой… мое гипервидение. Не пугайся.

— Я не трусиха, и все же ты меня поразил, Клим. Я приду позже, выздоравливай… «черный человек»-да.

Вышла.

А Мальгин остался стоять, оглушенный, будто на голову рухнул потолок. В таком состоянии его и застал Железовский.

Человек-глыба молча подошел и положил свои огромные длани — руками их назвать язык не поворачивался — на затылок и лоб хирурга, и тому показалось, что под черепом приятно потянуло прохладным сквознячком. Аристарх кивнул сам себе и бесшумно сел в кресло Карой, принюхался.

— Духи «Витэ». От Джумы Хана тоже попахивает этими духами. Это была его жена?

— Испугалась и убежала, — слабо улыбнулся Мальгин. — Хотя, честно говоря, я испугался не меньше. До сих пор не верится…

— Все нормально, интрасенс, когда-то это должно было произойти.

— Как я выгляжу без волос?

— Очаровательно. Похож на Юла Бриннера, актера, играющего в старых ковбойских фильмах. Кстати, волосы можешь вырастить себе сам за два сеанса, это нетрудно.

— Я подумаю. Все утверждают, что такая прическа мне идет.

Мальгин налил вина в чистый бокал, поднял свой и сказал, кивнув на дверь в спальню:

— Черт с ним, пусть вопит.

Математик понимающе кивнул.

— С ним управиться легко, а вот с «минами» внутри труднее. Я пришел помочь тебе, — Аристарх не обратил внимания на протестующий жест хозяина, — разобраться в себе. Чем скорее научишься контролировать свое «экстра-я», тем легче будет справляться с синдромом «черного человека». И не смущайся, мне тоже помогли в свое время.

Клим проглотил вино, не чувствуя вкуса.

— А разве мое… моя телепатия — не результат прорыва подсознания, вернее, маатанского знания?

— Во-первых, не маатанского, а шаламовского, что, кстати, намного упрощает дело, во-вторых, не телепатия, а экстра-видение, что не одно и то же, и, в-третьих, ты интрасенс, то есть экстрасенс от рождения, только реализуешь свои способности с опозданием.

Железовский вдруг набычился, поглядев на Мальгина как-то остро и оценивающе, и тому показалось, что он видит перед собой полупрозрачную фигуру «черного человека». В затылке родилось ощущение вонзившейся иглы, рядом с фантомом, рожденным пси-передачей Железовского — Клим это понял, — появилась еще одна такая же фигура, но с человеческой головой, и все исчезло в красной вспышке боли…

Очнулся Мальгин в постели. Озабоченный Аристарх сидел рядом и переговаривался с кем-то по виому, а заметив движение больного, наклонился над ним:

— Извини, мастер, это я виноват.

— Нет, — сквозь зубы сказал Мальгин. — Похоже, я нечаянно разбудил один из «кладов». Мне надо прежде всего научиться при этом терпеть боль и не терять сознания.

— Я вызвал Джуму и лечащую группу, пусть посмотрит. Вечером составлю программу оптим-тренинга, а с завтрашнего дня начнем выявлять твои резервы, сегодня ты еще не в форме.

Мальгин с благодарностью сжал руку Аристарха и увидел, как у «железного» Железовского порозовели щеки. И у Клима стало удивительно легко на душе, словно они безмолвно сказали друг другу: будем друзьями.

У выхода из спальни Аристарх обернулся.

— Забыл передать тебе привет от Ромашина. Он рад, что ты со мной одного поля ягода.

Исчез. Ни шороха, ни звука. Однако неосознанно включившимся внутренним видением Мальгин легко определил, как человек-глыба миновал гостиную, переднюю, вышел на лифтовую площадку и лишь потом исчез, послав короткое, как толчок сердца, слово-ощущение: будь!…

* * *

— Он в порядке, — сказал Джума сдержанно.

Сидевшие напротив переглянулись.

— Немного подробней, — проговорила женщина.

— Он интрасенс. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но экстраспособности его врожденные, ничего общего с «темным знанием» не имеют, просто прорезались поздновато.

Боянова снова посмотрела на соседа, растянула губы в улыбке.

— Кажется, ваши страхи не имеют почвы, Казимир?

— Хотелось бы верить,- улыбнулся в ответ председатель СЭКОНа. — До сих пор кошки на душе скребут, что мы разрешили ему этот плохо спрогнозированный эксперимент. В дальнейшем, вероятно, после детального анализа, комиссия подготовит предложение для ВКС о моратории на подобные эксперименты. Даниил Шаламов, потом Майкл Лондон, теперь Мальгин…