Избранные произведения. Том 3

На Мальгина вдруг накатило черное и злое, свет в глазах померк, и хотя он почти сразу же овладел собой, по лицу Ивана понял, что скрыть свои переживания не смог.

— Извини. Я что-то сказал, нет?

— Ничего, — прыгающими губами выговорил побледневший Заремба. — Мне, наверное, показалось…

— Что? Говори!

— Честное слово, я не… понимаешь, из тебя словно зарычал… или выпрыгнул…

— Кто? Не тяни душу! Надо же мне знать, как управлять собой во время «черных затмений».

— Кажется, на меня прыгнул не то барс, не то леопард… пятнистый такой, с клыками… Жуть, честно говоря! Но ведь ты же не виноват, Клим? Оно сидит в тебе и ждет выхода… Ты же не хотел? Ничего, справимся.

— Ох и мастак ты успокаивать пациента, — с трудом улыбнулся Мальгин, чувствуя уходящую дрожь: он испугался не меньше Ивана, а заодно понял, что не все будет просто в его нынешней жизни и кроме «тихих» знаний память хранит и «мины» чужих реакций на мир, неадекватных понятиям человеческой морали и нравственности. Успеть бы вовремя научиться подавлять эти реакции…

— Звонила Купава, — после недолгого молчания сказал Заремба. Он хотел что-то предложить Климу, но не решался.

— Вот как? — Мальгин постарался задавить поднявшееся в душе волнение. — Что ей было нужно?

— Искала тебя. Одевается она, надо признаться, весьма экстравагантно, хотя и со вкусом. Видел бы ты ее серьги!

Мальгин наконец понял, что его мучило в последнее время, что он пытался вспомнить и не мог. В горле сразу пересохло, в голове опять словно лопнул сосудик боли.

— Что за серьги?!

— Они то появляются, то исчезают, то становятся огромными радужными шарами, то черными каплями, то начинают дымиться, то сверкают искрами. Я таких еще не видел! Ты что? — Иван все же уловил перемену в его настроении.

Держи себя в руках, приказал внутреннему «я» Мальгин, а вслух проговорил:

— У меня, кажется, есть любопытная информация для Ромашина… и для отдела безопасности.

Заремба превратился в глаза и в слух.

— Где Ромашин, не знаешь? — продолжал задумчиво Клим, забавляясь реакцией Ивана и одновременно думая о своем.

— Он ушел с Железовским на Нептун, по-моему, хочет найти орилоуна, через которого Шаламов смылся из Системы. Да скажешь ты наконец, в чем дело?

— На Нептун?!- ошеломленный, переспросил Мальгин. — Искать орилоуна? О черт! Поехали.

— Куда?

— Надо успеть отговорить их от этого шага, орилоун на Нептуне давно и безнадежно мертв.

— Откуда ты?…

Мальгин, не слушая, увлек за собой хирурга и погнал такси-пинасс в Спасск, где располагалась ближайшая станция метро. «Отец не обидится, — подумал он мимолетно, — старик все понимает. Но, может, к ужину я и успею…»

— Ты что-то насчет Ромашина говорил, — напомнил быстро пришедший в себя Заремба. — Зачем он тебе нужен-то?

— Шаламов был здесь.

— Что?! Где здесь?

— На Земле. И вероятно, у Купавы. Я был у нее… недавно и видел кое-что интересное. Серьги — подарок Даниила. Она прямо сказала мне, а я, телелюй, не понял, думал, это еще до его похода в Горловину. Почему же она не ушла с ним? — Мальгин пристально посмотрел на Ивана, не видя его.

— Разлюбила, — брякнул тот, шмыгнув носом. — А может быть, он сам не захотел… или находится до сих пор на Земле, а? Почему бы и нет?

Почему бы и нет? — повторил про себя Мальгин, и ему показалось, что кто-то странно знакомый и одновременно чужой окликнул его из невероятной дали: белый всплеск на сером фоне… толчок в сердце… тихий звон лопнувшей струны…

Мистика дальнего зова, обманываешь ты или говоришь правду? Кто меня зовет? Купава? Карой? Даниил? Или просто напомнил о себе патруль памяти сердца?…

— Кто?! — беззвучно позвал Мальгин, пытаясь унять вспыхнувшую головную боль.

Никто не ответил.

Клим вздохнул, расслабляясь, искоса поглядел на раскрасневшуюся физиономию спутника: фантазия Ивана, видимо, работала вовсю.

— Что ты хотел мне предложить?

— Да ты понимаешь… — Заремба вдруг застеснялся. — Ради чистоты анализа надо бы тебе поносить на себе пару «филеров», хотя бы дня два-три.

— Только ради анализа? Не стесняйся, я уже понял, к чему ты клонишь. Ты прав, надо записывать физиопараметры во время «выпрыгивания» из меня «барса». Это интересно не только тебе, это поможет и мне установить полный контроль над собой.

Заремба просиял.

На горизонте показалась бликующая вершина гигантской пирамиды — культурный центр Спасска, и такси спирально ввинтилось в его зеркально-стеклянное нутро.

9

Нептун казался громадной черной бездной на фоне мелкого бисера Млечного Пути. Солнце пряталось за планетой, и сейчас она была повернута к наблюдателю «спиной», пряча в глубокой черноте ночи свои загадки и тайны.

Ромашин покосился на соседнее кокон-кресло, скрывающее в своем нутре Железовского. Тот с момента старта с Тритона не проронил ни слова.

В тесной рубке драккара располагались всего три кресла, третье занимал пилот аппарата, драйвер-прима Паат Хузангай. Драккар имел название «Индевор», а его инк носил имя Вояджер.

Поскольку драккар разрабатывался как корабль исследовательского десанта, он и оборудован был соответственно: кресла представляли собой автономные защитные комплексы с пси-управлением и энергетическим и материальным ресурсом, позволяющим его обитателям при появлении непредвиденных обстоятельств прожить около месяца. При необходимости шлюп мог взять на борт исследовательский отряд в количестве двадцати душ. Десантники в этом случае ждали своего часа в отсеке десанта, каждый в своем коконе ЗСК — защитном скафандровом комплексе, приспособленном к работе в любых экстремальных условиях. Скафандры эти мало чем напоминали человеческие фигуры, вернее, совсем не напоминали, и на жаргоне косменов их называли «заскоками». В настоящий момент на борту драккара, кроме Железовского, Ромашина и пилота, живых душ не было, вместо человеческого десанта аппарат был загружен роботами с широким спектром исследовательских операций.

— Такое впечатление, будто впереди абсолютная пустота,- проговорил Ромашин. — Даже вакуум вокруг так не воспринимается.

Железовский промолчал, а пилот хмыкнул и сказал:

— По-китайски пустота — куншу, по-японски — кусо или кукё, но лично мне нравится древнегреческое кенон. А вам?

— Не вижу разницы, хотя привык больше к обычному вакуум.

Пилота нашел Железовский, буркнув, что это драйвер от бога. Ромашин не возражал. Он сразу понял, что Паат Хузангай тоже интрасенс, иначе инспектор погранслужбы на Тритоне не выпустил бы драккар в самостоятельный поиск. Правда, вовсе без объяснения уйти к Нептуну не удалось.