Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16

Мама организовала ранний плотный ужин с чаем – на столе были холодная ветчина и картофельный салат, а потом мама дала мне денег, сказав, что я могу сходить в город и купить коробку ирисок «Имэн». Я знал, что они хотят поговорить, поэтому не торопился назад, но, когда я вернулся, они все еще разговаривали, и их головы склонялись над кучей бумаг на столе.

– Тебе и правда не стоит волноваться, Грейс, – говорил Стивен. – Все идет хорошо. – В одной руке он держал карандаш, а другой ерошил свои черные волосы, роняя на воротник чешуйки перхоти. – Когда все будет оплачено, включая дефолтный счет, у тебя все равно останется сто пятьдесят фунтов в банке.

– Этого недостаточно. Если учесть образование Лоуренса.

– Но у тебя есть твоя работа. Хагеманн был очень честен в обеспечении поставок на тех же условиях, что и раньше. Твой бизнес, как я вижу, чрезвычайно прост в управлении. И заказы более или менее на прежнем уровне.

– Мне делают заказы только из жалости. И потому, что им очень нравился Конор.

– Ты им тоже понравишься.

Мама покачала головой, но не с таким упадническим настроением, как раньше.

– Я не могу быть для них своим в доску парнем с бутылкой пива, как бедный Кон.

Образ мамы с бутылкой пива был настолько комичным, что я громко рассмеялся – это заставило их отвлечься и посмотреть на меня, и мама коротко улыбнулась мне. Она собрала бумаги.

– А ты знаешь, что твой умный молодой дядя получил диплом с отличием и добился еще одной стипендии для научной работы в университете? Ты ведь тоже станешь таким, не так ли?

Я в этом не сомневался.

Стивен встал, посмотрел на свои часы, простые, как у меня, «Ингерсолл» за пять шиллингов, и сказал, что ему пора на поезд. Затем, бросив на меня осторожный взгляд, сказал маме вполголоса:

– Не хочу снова давить на тебя, Грейс. Но может, ты еще раз обдумаешь предложение отца?

– Какой смысл? – сказала мама. – Вернуться и делать вид, что якобы я сожалею об ужасной своей ошибке и теперь буду хорошей и все исправлю?

– Убежден, что тебе были бы рады. У тебя снова появился бы дом со всеми удобствами и близкие люди вокруг.

– Но на их условиях? Я не могу на это пойти.

– И все это только из-за одного важного для тебя обстоятельства?

Мама, глядя себе под ноги, казалось, сама с собой обсуждала какой-то вопрос.

– Как ни странно, это так. И конечно, это из-за… ты знаешь из-за кого. Что он подумает о матери, которая внезапно отреклась от своих убеждений и сказала: теперь ты должен забыть все, что в тебя было заложено воспитанием, и уступить, и стать чем-то другим? Помимо того что это жестоко, это было бы ужасным предательством по отношению… к покойному… – Мама покачала головой. – Что сделано, то сделано. Я ни о чем не жалею. И нет пути назад.

После долгого молчания Стивен сказал:

– Я считаю, что ты права, Грейс. И уважаю тебя за это.

Этот не понятый мною разговор тем не менее сильно меня расстроил. И я был рад, когда Стивен попросил меня проводить его до станции.

Пока мы шли, он убеждал меня как можно лучше учиться в школе. Он слышал, что я умный, и для любого мальчика, у которого нет отца, путь к успеху лежит через тяжелый труд. Он сказал мне, что сделает попытку поступить на Индийскую гражданскую службу [650] , для чего ехать в Индию не обязательно, потому что, если он получит высокий балл на экзамене, его оставят дома. Но он со сдержанным пессимизмом оценивал свои шансы.

650

Индийская гражданская служба (Indian Civil Service) – высший управленческий аппарат Британской Индии во время британского правления в период с 1858 по 1947 г.

Наконец, незадолго до того, как поезд тронулся, он осторожно сказал мне:

– Не тревожь маму по пустякам, Лоуренс. Сейчас у нее хватает забот. Ради тебя она и так многим жертвует.

Я честно обещал быть внимательным, осмотрительным и бдительным. Да, всеми возможными способами лелеять маму. Разве я не любил ее всем сердцем? Увы, обещания было давать легко, и вскоре я забыл о них. Теперь, когда погода окончательно испортилась, а зима была на носу, меня захватила новая страсть.

Глава пятнадцатая

У мисс Гревилль была обширная библиотека, унаследованная ею от отца, к которой у меня был свободный доступ. Как я понимаю, это была типичная библиотека английской усадьбы того времени, полная книг в отличных переплетах, как хороших, так и плохих, с охотничье-спортивным уклоном. Во время холодной, мокрой и слякотной зимы – таковы обычно климатические условия этого времени года на данных широтах – я читал все с неуемной ненасытностью.

В воспоминаниях тех, кто вроде меня отважился описать свои ранние годы, ничто меня так не утомляло, как длинные, скучные и поименные перечисления книг, прочитанных автором, которые в конце концов и сформировали его литературный вкус, как водится отменный. По этой причине я воздерживаюсь от представления своего каталога и просто заявляю, что читал все подряд.

Но то, как именно я читал, может быть достойно внимания, хотя бы потому, что это было ужасно. Лежа лицом вниз в укромном и, следовательно, темном углу комнаты, чуть ли не втыкаясь носом в книгу, я читал с огромной скоростью, которая постепенно все росла. Я не только безжалостно проскакивал целые куски текста, я обрел нечестивую сноровку улавливать смысл страницы почти мгновенным усвоением ключевых слов и фраз, хватаемых моим вспыхивающим зрением. Я живо помню, как пронесся по «Алой букве» [651] за одно короткое утро, застав Эстер Прин уже с ребенком – из-за неясных пертурбаций, остававшихся вне моего разумения, – и похоронив ее между завтраком и ланчем, тем самым давая пример скверного усвоения материала, чему мог бы позавидовать даже самый профессиональный критик.

651

«Алая буква» («The Scarlet Letter») – роман (1850) американского писателя Натаниэля Готорна.

Не знаю, способствовало ли такое лихорадочное чтение моему умственному развитию, когда, словно вводя меня в транс, воображение кипело тревожными видениями, но вскоре физические последствия подобного состояния не преминули сказаться. В глазах появилась резь, они покраснели, начались головные боли, стало постоянно сводить шею, и я метался во сне. Тем не менее я упорствовал, не собираясь сдаваться, а точнее, был уже не в состоянии сдаться – настолько попал в зависимость от этого наркотика.

Однажды в субботу, в марте, когда первое весеннее солнце бледными пальцами лучей осторожно ощупало мою комнату, я, лежа животом на полу, как в тумане поднял глаза. С неприязнью глядя на меня, надо мной стояла мисс Гревилль.

– Так дело не пойдет, Кэрролл.

– Какое дело, мисс Гревилль?

– Ты становишься книжным червем. Разве ты не видишь, что солнце вышло? Где мой юноша-спартанец?

– Да, но это так ужасно интересно, мисс Гревилль. Мистер Джоррокс только что сделал невероятный прыжок в болото.

Она слегка смягчилась:

– Да, Джоррокс хорош, не так ли? И Джеймс Пигг [652] . Тем не менее всему есть предел, Кэрролл.

Она вышла. Вздохнув с облегчением, я снова вернулся к мистеру Джорроксу, который гнался за своей лошадью.

652

Герои одного из приключенческих романов английского писателя Роберта С. Сертиса (1805–1864).