Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16

Я все еще продолжал бегать, когда колокол прозвонил полдень, созывая стариков из дома престарелых, правда, не на молитву, а всего лишь на обед. Мне тоже пора было подкрепиться, тем более что Десмонда, няни и младенца уже не было на террасе. Вместо душа я наскоро обтерся салфеткой, в которую был завернут ланч, надел джемпер и присел на скамью.

Ланч был выше всяких похвал! Ничего лишнего, только великолепный сэндвич с ветчиной, кусочек эмментальского сыра между диетическими печенюшками с маслом и фрукты: яблоко, апельсин и божественно сочная груша. После интенсивной пробежки еда показалась мне особенно вкусной. Затем я аккуратно завернул фруктовую кожуру в салфетку и с удовольствием растянулся на скамье в тени деревьев. Я был готов провести в этом райском уголке хоть все лето. И вообще, Десмонд уже изрядно меня утомил. Последнее время мы постоянно были вместе, а если учесть его озлобленность и неустойчивое душевное состояние, то легко понять, что в данный момент он был не самым приятным компаньоном. Но я дал бедняге честное слово и, как бы там ни было, обязан был его сдержать.

Должно быть, меня сморил сон, так как, когда я проснулся, на часах была уже половина третьего. Неожиданно на аллее, ведущей к обнесенному стеной саду, я заметил совершенно очаровательную процессию: няню, Десмонда, толкавшего перед собой открытую коляску с ребенком, и двух керри-блю-терьеров.

Несколько минут я наблюдал за ними, весьма довольный тем, что все прошло тихо и мирно, без вспышек ярости и откровенной враждебности. Я понял, что моя помощь больше не требуется, и решил вернуться в отель. Я уже пересек парк и вышел на центральную аллею, когда заметил на террасе женщину, сделавшую мне знак подойти поближе. И хотя мне не слишком хотелось снова встречаться с мадам Донован, я не осмелился пренебречь ее приглашением.

— Я не могла вас отпустить, не извинившись за свое оскорбительное замечание сегодня утром.

— Ради Бога, не волнуйтесь, мадам. Профессия сделала меня привычным к грубым выпадам.

Она замялась и наклонилась вперед, словно желая доказать, что намерения у нее самые лучшие:

— Разрешите угостить вас чаем. Здесь, на террасе.

— Благодарю вас, мадам, — вежливо улыбнулся я, не в силах отказаться.

— Не сомневаюсь, вы просто умираете от жажды после такой пробежки. Посидите секундочку, пойду скажу Марии.

Она вернулась буквально через несколько минут в сопровождении дородной итальянки, которая несла хорошо сервированный чайный поднос. Взяв предложенную мне чашку чая, я задумался над тем, как лучше завязать разговор.

— Мадам, у вас прекрасное поместье. И очень большое.

— Да, когда я еще только приехала сюда, цены были не слишком высоки, и я решила не дробить поместье. Я даже прикупила ферму и теперь нисколечко не жалею. У меня трудятся итальянцы, причем очень хорошо. Думаю, вы знаете, итальянцы едут в Швейцарию в надежде найти работу и приличную зарплату.

— Мадам, так вы здесь навсегда обосновались?

— Я люблю Швейцарию. В основном, конечно, за красоту. Но в любом случае это со всех точек зрения замечательная страна. Здесь люди трудятся в поте лица, поезда ходят по расписанию и везде царит образцовый порядок, — произнесла она и, помолчав, добавила: — Естественно, раз в год я на три месяца уезжаю домой в Ирландию.

— Я уже не раз подумывал о том, чтобы переехать в Швейцарию. Причем по вполне тривиальной причине. Из-за налогов.

— Да, швейцарцы очень добры к нам и к своим жителям тоже, — улыбнулась она. — А вы не хотите осесть в Голливуде?

— Ни за что на свете, мадам! Они там не слишком уважают писателей. Смотрят на них с презрением. Как на прислугу.

— И тем не менее вы туда едете, причем уже завтра.

— Я еду по двум причинам. В первую очередь из-за Десмонда. Но хочу еще попробовать продать свой последний роман.

— Какая жалость, что Десмонд не может вернуть себе доброе имя как-то иначе, более достойным способом, — помолчав, проронила она. — Как раз сегодня я снова читала о молодом священнике, который всю свою жизнь провел в самых удаленных и нищих китайских провинциях, посвятив себя не пустым разговорам, а реальным делам — борьбе с болезнью, страданиями и голодом.

— К сожалению, мадам, подобная самоотверженность и искупление грехов таким способом не в характере Десмонда. Он доберется не дальше Гонконга и вернется оттуда первым же судном с приличным запасом китайского фарфора. Нет, мадам, он может проложить себе дорогу к спасению исключительно своим волшебным голосом.

— Кто знает, что ждет любого из нас впереди. Будущее предсказать невозможно, — слабо улыбнулась она и добавила: — Но я никак не могу понять, почему вы так добры к нему?

— Мы очень дружили в школе. Когда у меня не было ни гроша за душой, он вел себя по отношению ко мне очень благородно. Именно ему я обязан тем, что мог, сидя в партере Королевского театра, восхищаться бесподобным исполнением Джеральдиной Мур партии Тоски, — сказал я, обратив внимание на то, что на ее лице ни один мускул не дрогнул. — Кроме того, с тех пор как он спутался с вашей смазливой племянницей, ему здорово досталось.

— Он сам сделал свой выбор. Вы, наверное, слышали, что Клэр просит развода. Она уже живет с Мунцио.

— Это ничего не меняет. Завтра рано утром мы уезжаем в Геную. Он никогда больше не увидит ее.

На террасе повисло тягостное молчание, и меня внезапно потянуло к этой женщине, а еще мне было ее ужасно жалко. Она не была создана для жизни весталки, и тем не менее все вышло именно так. И что тут можно было сказать?!

— Ну, мне пора идти, — решительно поднявшись с места, сказал я. — Думаю, Десмонд еще задержится, чтобы посмотреть, как купают малышку. Еще раз благодарю вас за доброту.

— Если все же решите переехать в Швейцарию, непременно мне сообщите, — улыбнулась она. — И приезжайте ко мне в Ирландию.

— А вы, мадам, если окажетесь в Лондоне, приезжайте к нам в Сассекс. Жена будет счастлива с вами познакомиться. Она у меня немножко затворница, и для нее ваш визит будет большой радостью.

— Обязательно приеду, — ответила мадам.

Эти три простых слова положили начало чудесной дружбе.

Мы пожали друг другу руки, и я отправился обратно в отель, где во дворе уже, естественно, стоял заляпанный грязью «альфа-ромео». Я прошел к стойке портье, заказал на шесть тридцать утра машину до Генуи, а также просил приготовить счет.

Я поднялся наверх, ощущая странную тяжесть на душе, возможно, из-за впустую потраченной недели. Поэтому я решил написать длинное, подробное письмо домой, где, между прочим, поинтересовался, как поживает новая клумба с желтофиолью. Какое счастье иметь свой дом, любящих жену и сыновей! У Десмонда ничего этого не было, а потому мне все же следовало проявлять большую терпимость к его чрезмерному восхищению своей дочуркой.

В отель он вернулся поздно. Я уже заканчивал обедать. Десмонд едва притронулся к еде и за все время не проронил ни слова. Наконец он поднял на меня глаза, полные тоски:

— Я так понимаю, что моя жена собирается развестись и снова выйти замуж. Но если она предъявит права на ребенка, то это конец.

И что я мог ему сказать? Ничего. А так как завтра нам надо было вставать с петухами, мы улеглись спать пораньше.

Глава 6

Пароход «Христофор Колумб», подняв флаги, выскользнул из широкой гавани под рев сирен и звон церковных колоколов. Мы прибыли в Геную, имея в запасе два часа, и без линей спешки и суеты получили посылки в офисе «Италиан лайн». Там были все наши заказы, аккуратно упакованные и прошедшие таможенный досмотр. Настоящий триумф мастерства, опыта и согласованности лондонских умельцев. И если в те времена такое было в порядке вещей, можем ли мы сказать то же самое о времени сегодняшнем? Ну, здесь даже и спрашивать-то бессмысленно.