Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й

нения интересов, не только противоречащих друг другу, но и опасных для государства. Поэтому никто, начиная от сенатора, не может, как я уже тебе говорил, иметь владения за пределами республики, а лица знатного про¬ исхождения не могут связать себя узами брака с ино¬ странцами, пользующимися опасным влиянием, если иа то не будет согласия республики. Это касается и тебя, потому что среди нескольких иноземных лордов, которые ищут твоей руки, Совет не нашел ни одного, кому можно было бы оказать эту честь, не опасаясь создать новое влияние здесь, в центре каналов, которое нельзя предо¬ ставить иностранцу. У дона Камилло Монфорте, кому ты обязана жизнью и о ком ты недавно говорила с такой признательностью, во всяком случае больше причин роп¬ тать иа эти суровые законы, чем у тебя. — Меня бы очень огорчило, если бы человек, про¬ явивший столько мужества, спасая меня, был тоже бес¬ силен перед лицом их жестоких законов, — с живостью ответила Виолетта. — Но что привело герцога святой Агаты в Венецию так счастливо для меня, если благо¬ дарная ему девушка вправе спрашивать об этом?.. — Твой интерес к нему естествен и похвален, — ответил кармелит с тем простодушием, которое делало честь скорее его сутане, чем наблюдательности. — Он мо¬ лод и избалован судьбой и, конечно, подвержен всем сла¬ бостям своего возраста. Не забывай его в своих молитвах, дочь моя; таким образом ты хоть немного отблагодаришь его. Его светские похождения всем известны в городе, и ты ничего не знаешь об этом только потому, что живешь в уединении. — У моей воспитанницы есть более интересные за¬ нятия, чем думать о молодом незнакомце, приезжающем в Венецию ради похождений, — мягко заметила донна Флоринда. — Но, если я должна о нем молиться, падре, мне не¬ обходимо знать, что ему нужнее всего. — Мне бы хотелось, чтобы ты молилась только о его духовных нуждах. Говоря откровенно, у него есть все, чего может желать человек, хотя тот, кто много имеет, обычно желает большего. Предок дона Камилло, кажется, был когда-то сенатором Венеции, но после смерти одного из своих родственников он унаследовал много земель в Калабрии. Потом эти земли по особому указу за большие 52

заслуги перед правительством получил его младший сын, а старший унаследовал титул сенатора и состояние отца в Венеции. Со временем ветвь старшего сына заглохла, и дон Камилло вот уже много лет добивается в сенате тех прав, от которых когда-то отрекся его предшественник. — И они могут ему отказать? — Его требования влекут за собой исключение из установленных законов. Но, если бы он отрекся от своих владений в Калабрии, он проиграл бы больше, чем вы¬ играл. Владеть же и тем и другим — значит нарушить закон, который не терпит нарушений. Я плохо знаю светскую жизнь, дитя, но враги республики говорят, что ей нелегко служить, потому что за каждую подобную милость она требует возмещения сторицей. — Разве это справедливо? Если дон Камилло предъ¬ являет свои права на дворцы на канале или иа земли, если он требует почестей от правительства или голоса г> сенате, следовало бы вернуть ему все это, иначе в конце концов скажут, что республика не доказывает на деле тех своих великих добродетелей, какими кичится. — Ты очень наивно рассуждаешь, дитя мое. Челове¬ ческой натуре свойственно отделять свой общественный долг от ответственности за личные свои дела. Как будто бог, наградив человека разумом и великими надеждами христианства, вселил в него также две души, из которых нужно заботиться только об одной. — Неужели люди не понимают, что каждый человек сам в ответе за свои грехи, а грех, совершенный госу¬ дарством, падает иа всю нацию? — Гордыня человеческого разума изобретает всевоз¬ можные уловки для удовлетворения своих страстей. Но это заблуждение — самое роковое! Преступление, кото¬ рое бросает тень на других или пагубно для других, — вдвойне преступление; и, хотя грех влечет за собой воз¬ мездие даже на этом свете, тот, кто. надеется на прощение потому, что грех его не очень велик, надеется тщетно. Наше спасение в том, чтобы устоять перед соблазном, и только тот в безопасности, кто дальше всех ушел от обольщений мира и его пороков. И, хотя я желал бы только справедливости для достойного неаполитанца, боюсь, что липшее богатство может помешать спасению ого души. 53

— А я не могу поверить, падре, что человек, который с такой готовностью пришел на помощь ближнему в не¬ счастье, станет злоупотреблять дарами судьбы. Кармелит с беспокойством взглянул на прекрасное лицо юлой венецианки. В этом взгляде смешались оте¬ ческая заботливость и пророческое предчувствие, но из глаз девушки глядела ее чистая душа, и это его успо¬ коило. — Благодарность твоему спасителю — твоя святая обязанность, твой долг. Береги это чувство, оно сродни святой обязанности человека — благодарности его созда¬ телю. — Разве достаточно только чувствовать себя благо¬ дарной? — горячо воскликнула Виолетта. — С моим име¬ нем и связями можно сделать больше. Мы можем распо¬ ложить патрициев моего рода в пользу иностранца, и тогда его просьба может быть удовлетворена скорее. — Будь осторожна, дочь моя! Вмешательство того, в ком так заинтересована республика Святого Марка, мо¬ жет увеличить число врагов, а не друзей дона Камилло. Виолетта молчала, а монах и донна Флоринда с лю¬ бовью и тревогой смотрели на нее. Потом монах надви- нул на глаза свой капюшон и собрался уходить. Благо¬ родная девушка подошла к нему и, доверчиво глядя ему в глаза, с привычной цочтительностыо попросила благо¬ словить ее. Когда эта торжественная церемония была окончена, кармелит повернулся к наставнице своей ду¬ ховной дочери. Та отложила кусок шелка, по которому усердно вышивала, и сидела в благоговейном молчании, пока монах держал руки над ее склоненной головой. Губы его шевелились, но слов благословения не было слышно. Будь девушка, врученная их совместной заботе, менее занята своими мыслями или более искушена в де¬ лах того мира, в который собиралась войти, возможно, она бы заметила ту глубокую, но сдерживаемую симпа¬ тию, что так часто проскальзывала в молчаливых сценах между ее духовным отцом и наставницей. — Не забывайте о нас, падре, — сказала Виолетта с подкупающей искренностью. — Сирота, чьей судьбой так живо интересуется республика, очень нуждается в на¬ стоящих друзьях. — Благослови бог всех твоих заступников, — сказал монах, и да пребудет душа твоя в мире. 54

Он еще раз взмахнул рукой и, повернувшись, мед-* ленно вышел из комнаты. Донна Флоринда не отрывала взгляда от белых одежд монаха, пока он не скрылся из вида, а когда она вернулась к вышиванию, она на мгно¬ вение закрыла глаза, словно прислушиваясь к укоризнен¬ ному голосу разума. Молодая хозяйка дворца позвала слугу и приказала ему со всеми почестями проводить духовника в его гон¬ долу. Затем она вышла на балкон и долго стояла там в молчании. В этот час прекрасный итальянский город от¬ дыхал, погруженный в задумчивость, объятый тишиной и овеваемый легким ветром. Вдруг Виолетта в тревоге отпрянула назад. — Что там такое, лодка? — спросила донна Флоринда, невольно заметившая это движение. — Нет, вода внизу спокойна. Но ты слышишь звуки гобоя? — Разве они так необычны на каналах, что напу- гали тебя? — Но там, внизу, под окнами дворца Ментони — ка¬ валеры! Они поют серенаду моей подруге Оливии! — Такая галантность здесь не редкость. Ты ведь знаешь, что Оливия скоро соединится со своим женихом; вот он и выражает свою любовь, как принято здесь. — А тебе не кажется, что публичное признание в любви неприятно? Если бы я была невестой, мне бы хотелось, чтобы слова любви предназначались только для моих ушей. — Какое неподходящее настроение у той, чья рука — подарок сената! Боюсь, что такой знатной девушке, как ты, предстоит услышать, как кавалеры будут превозно¬ сить ее красоту и воспевать ее добродетели даже при помощи каких-нибудь наемных певцов! — Хоть бы они скорее кончили! — воскликнула Ви¬ олетта, затыкая уши. — Никто не знает достоинств моей подруги лучше меня, но это публичное излияние таких интимных чувств наверное ее обидит. Ты можешь снова выйти на балкон, музыка пре¬ кратилась. — Вот теперь я слышу, как у Риальто поют гон¬ дольеры. Эти песни я очень люблю. Приятные сами по себе, они не оскорбляют наших сокровенных чувств. На хочешь ли покататься по каналам, моя Флоринда? 55

— А куда бы ты хотела поехать? — Я не знаю, но вечер так прекрасен, что мне хо¬ чется слиться с его очарованием и насладиться прогул¬ кой по каналам. — А в это время многие тысячи на-каналах страстно желали бы слиться с очарованием твоего дворца и насла¬ диться прогулкой по его комнатам... Такова жизнь! Все мы мало дорожим тем, чем владеем, а то, чего у нас нет, представляется нам бесценным. — Я должна побывать у своего опекуна, — сказала Виолетта. — Мы поедем к нему во дворец. Хотя донна Флоринда и высказала такую серьезную мысль, суровости в ее голосе не было. Отложив в сто¬ рону работу, она приготовилась исполнить желание своей воспитанницы. В этот час люди высшего общества и всех других сословий обычно совершали прогулки; ведь Вене¬ ция с ее веселыми толпами да и вся Италия с ее мягким климатом неудержимо влекли людей насладиться вечер¬ ней прохладой каналов. Позвали слугу, тот вызвал гондольеров, и дамы, за¬ вернувшись в мантильи и захватив с собой маски, быстро спустились в гондолу, ожидавшую их у подъезда дворца. Глава V] ...Если Твой повелитель хочет, чтоб царица Просила подаянья, то скажи, Что подаянья меньшего, чем царство, Просить не подобает государям. Ш е к с п и р, «Антоний и Клеопатра» Скользя плавно и бесшумно, гондола вскоре доставила прекрасную венецианку и ее наставницу к водным воро¬ там дома знатного господина, которому сенат оказал высокое доверие, назначив его опекуном богатой наслед¬ ницы. Это была особенно мрачная резиденция, отличав¬ шаяся пышной и величавой роскошью, столь характерной для жилищ патрициев этого богатейшего и гордого го¬ рода. Размеры и архитектура дворца хотя и не произ¬ водили такого впечатления, какое оставлял дворец дониы 56

Виолетты, однако здание это относилось к лучшим по¬ стройкам города, а убранство его фасадов говорило, что владелец его — один из знатнейших патрициев республи¬ ки. Бесшумные шаги и молчаливая подозрительность оби¬ тателей этих великолепных и мрачных покоев как бы воссоздавали в миниатюре образ самой республики. Обе посетительницы не впервые переступали порог дворца синьора Граденйго — ибо таково было имя его владельца — и потому поднялись по массивной лестнице, не обращая внимания на особенности конструкции зда¬ ния, которые несомненно вызвали бы интерес незна¬ комца, впервые попавшего сюда. Знатность донны Виолетты и ее положение в этом доме обещали ей неизменно радушный прием; пока слу¬ ги, низко кланяясь, вели ее наверх, кто-то уже успел известить хозяина о ее приезде. Однако перед кабинетом своего опекуна Виолетта остановилась, не решаясь нару¬ шить его покой и уединение. Но старый сенатор, изве¬ щенный о ее приходе, поспешно вышел из кабинета и приветствовал девушку с подобающей опекуну любез¬ ностью. Лицо старого патриция, на котором думы и за¬ боты оставили не меньше морщин, чем годы, осветилось неподдельной радостью, когда он увидел свою прекрас¬ ную воспитанницу. Он не хотел и слушать ее извинений за неурочное вторжение и, приглашая к себе в кабинет, галантно заявил, что она оказала ему честь своим визи¬ том и что только ей, с ее особой деликатностью, этот час мог показаться неурочным. — Для тебя не может быть неурочного времени, ибо ты дитя моего старейшего друга и к тому же о тебе очень заботится государство, — сказал он. — Двери дворца Гра- дениго всегда готовы распахнуться даже в самый поздний час, чтобы принять такую гостью. Да и час, избранный тобой для прогулки по каналам, очень хорош для людей твоего круга, которые обычно именно в это время выез¬ жают подышать свежим ночным воздухом. Если бы мой дом не был всегда открыт для тебя, то какой-либо невин¬ ный каприз, естественный для твоих лет, остался бы не удовлетворенным. Ах, донна Флоринда, я молю бога, чтобы мы своей любовью — или слабостью? —* к этой де¬ вушке не нанесли ей. вреда. — За любовь и ласку я благодарю вас обоих, — от¬ ветила Виолетта. — Но я боюсь своими „ пустячными 57

просьбами отнять у вас драгоценное время, которое вы отдаете служению республике. — Ты переоцениваешь важность моих дел. Я действи¬ тельно иногда посещаю Совет Трехсот, но мой преклон¬ ный возраст и пошатнувшееся здоровье не позволяют мне служить республике так, как я бы хотел. Слава святому Марку, нашему покровителю, — для нас дела республики складываются не так уж плохо. Мы расправились с по¬ следними язычниками, наш договор с императором нам не в убыток, а гнев церкви за нашу мнимую покорность смягчился. Этим мы в какой-то степени обязаны моло¬ дому неаполитанцу, который сейчас здесь, в Венеции. У него прочные связи с папским престолом, потому что его дядя — кардинал-секретарь. А ведь через влиятель¬ ных друзей можно сделать много добра. В этом я вижу секрет настоящего благополучия Венеции. То, чего нельзя добиться силой, может быть достигнуто с помощью дру¬ жеской поддержки и мудрой выдержки. — Ваши слова дают мне смелость снова обратиться к вам с просьбой. Должна признаться, что мной руководило не одно лишь желание увидеть вас. Мне хотелось просить вас употребить ваше влияние в пользу одного справедли¬ вого дела. — Подумать только! Я вижу, донна Флоринда, наша юная воспитанница унаследовала от своей семьи не только богатство и знатность, но и обычай покровитель¬ ствовать и защищать! Но мы ведь не против этого ее качества, потому что побуждения ее самые похвальные, и, если им пользоваться с осторожностью, оно может по¬ служить только на пользу ей самой, ибо оно укрепляет знатность и могущество людей. К тому же, — негромко добавила донна Флорин¬ да, — можно сказать, что, проявляя заботу о менее удач¬ ливых, богатые и счастливые тем самым не только вы¬ полняют свой долг, но и благотворно действуют на души людей. — Несомненно! Ничто не может принести столько пользы обществу, как правильное понимание всеми его гражданами своих обязанностей и своего долга по отноше¬ нию друг к другу. Я полностью разделяю это мнение и надеюсь, моя воспитанница следует моему примеру. — Она счастлива, что у нее такие учителя, которые так искусно и так охотно передают ей необходимые зна¬ 58

ния, — ответила Виолетта. — Но теперь, после такого вступления, могу ли я надеяться, что сенатор Градениго выслушает мою просьбу? — Я всегда охотно выполняю твои невинные жела¬ ния. Хочу только заметить, что иногда щедрые и увле¬ кающиеся натуры все свое внимание сосредотачивают на каком-нибудь отдаленном предмете, не замечая, что во¬ круг есть иные, не только более близкие и более важные, но и более доступные. Делая добро одному, мы должны быть осторожны, чтобы не повредить многим. Вероятно, тот, за кого ты хлопочешь, родственник кого-либо из твоих слуг, который неосмотрительно завербовался в сол-< даты? — Если бы это случилось, я надеюсь, что у рекрута хватит мужества не посрамить чести знамени. — Может быть, твоя кормилица, которая тебя выра¬ стила и, конечно, этого не забывает, просит устроить кого-то из родни на службу? — Мне кажется, все члены этой семьи давно уже пристроены, — смеясь, сказала Виолетта, — осталась разве что сама кормилица. Не устроить ли и ее на какое-нибудь почетное место?.. Нет, ни за кого из них я не хлопочу. — Тогда, может быть, просьбы о помощи опустошили твой кошелек? Или, может быть, женские капризы в по¬ следнее время очень дорого стоят? — Нет, нет! Я не нуждаюсь в деньгах, ибо ни одна девушка в моем возрасте не умеет должным образом хра¬ нить свое состояние. Я пришла к вам с более серьезной просьбой, чем вы думаете. — Я надеюсь, никто из тех, к кому ты благоволишь, не оскорбил тебя неосторожным словом! воскликнул синьор Градениго, бросая быстрый подозрительный взгляд на воспитанницу. — Если бы кто-либо оказался так неосмотрителен, он понес бы должное наказание. — Меня радует твой ответ. В наш век появилось слишком много новых убеждений, и их нужно искоренять любыми средствами. Если бы сенат пропускал мимо ушей все эти новые сумасбродные теории, порожденные легко¬ мыслием и тщеславием, они легко нашли бы путь к без¬ заботным умам невежественных и праздных людей. Проси сколько угодно денег, но не пытайся склонить 59

меня к помилованию того, кто нарушает общественный покой! — Мне не нужны деньги. Моя просьба более благо¬ родного свойства. — Скажи мне ясно, без загадок, о чем ты просишь., Теперь уже дичто не мешало Виолетте высказать свою просьбу, но она все не могла решиться произнести ее вслух. Лицо ее то вспыхивало, то бледнело, и она умо¬ ляюще поглядывала на свою насторожившуюся и недо¬ умевающую наставницу. Ничего не зная о намерениях Виолетты, донна Флоринда могла только ласковым взгля¬ дом подбодрить ее, ибо в такой поддержке ни одна жен¬ щина никогда не откажет другой представительнице сво¬ его пола. Виолетта наконец поборола смущение и, сама смеясь над своим волнением, продолжала: — Вам известно, синьор Градениго, — сказала она высокомерно, что тоже казалось странным, хотя и более понятным, чем волнение, минуту назад мешавшее ей го¬ ворить, — что я — последний отпрыск древнего венециан¬ ского рода, прославленного столетиями. — Так гласит история. — Что я ношу славное имя своих предков и должна сохранить его незапятнанным. — Эта истина, которую едва ли нужно объяснять, —* сухо ответил сенатор. — И что я, несмотря на происхождение и богат¬ ство, дарованные мне судьбой, не отблагодарила за ока¬ занное мне благодеяние в той мере, как этого требует честь дома Тьеполо. — Это и в самом деле серьезно. Донна Флоринда, наша воспитанница взволнована и говорит невразуми¬ тельно, поэтому я хотел бы получить объяснение от вас. Ей не подобает принимать благодеяния от кого бы то ни было. — Я ничего не знаю и могу только догадываться, — скромно ответила наставница, — но я думаю, что она имеет в виду спасение ее жизни. Лицо синьора Градениго помрачнело. — Теперь я понимаю, — холодно произнес он. — Это правда, неаполитанец проявил готовность спасти тебя, когда несчастье постигло твоего дядю из Флоренции, но ведь дон Камилло Монфорте не какой-нибудь гондольер, и его нельзя вознаградить так же, как того, кто выудил 60

со дна безделушку, упавшую с гондолы. Ты уже поблаго¬ дарила его. Я уверен, что в подобном случае этого вполне достаточно для такой знатной девушки, как ты. — Да, я поблагодарила его, и поблагодарила от всей души, — горячо воскликнула Виолетта. — И если я забуду его помощь, то пусть пресвятая Мария и добрые наши святые покровители забудут меня! — Мне кажется, синьора Флоринда, что ваша воспи¬ танница проводит слишком много времени за чтением романов в библиотеке ее покойного отца, вместо того чтобы читать требник. Глаза Виолетты сверкнули, и она обняла свою спут¬ ницу, как бы защищая ее. Наставница опустила на лицо вуаль, но ничего не ответила. — Синьор Градениго, — сказала юная наследница, — возможно, я не заслуживаю похвалы своих учителей, но, если ученица ленива, это не их вина. К тому же я прошу сейчас за человека, которому обязана жизнью, — это ли не доказательство того, что учение христианской церкви преподавалось мне неустанно? Дон Камилло Монфорто давно и безуспешно хлопочет о своем деле, и требование его так справедливо, что даже если бы не было иных оснований удовлетворить его, то сами принципы Вене¬ цианской республики должны были бы подсказать сена¬ торам, что промедление опасно. — Вероятно, моя воспитанница проводит свой досуг с докторами из Падуи. Республика имеет свои законы, и ни одна справедливая просьба не остается тщетной. Я не осуждаю тебя за чувство благодарности — оно достойно твоего происхождения и твоего будущего, — и все же, донна Виолетта, мы должны помнить, как трудно иногда отсеять правду от обмана и хитроумного коварства. И су¬ дья должен прежде всего быть уверен, что его решение в пользу одного человека не ущемит законных прав дру¬ гих людей. — Но ведь сенаторы попирают его права! Он родился в Неаполе, и потому его заставляют отказаться от всех владений на родине, а они гораздо больше и богаче тех, которых он добивается-здесь. Он попусту тратит жизнь и молодость в погоне за призраком! Вы пользуетесь боль¬ шим влиянием в сенате, синьор, и, если бы вы оказали ему поддержку своим могущественным голосом и силой убеждения, дворянину была бы оказана справедливость* 61

а Венеция, потеряв какой-то пустяк, поддержала бы свой престиж, о котором она так заботится! — Ты отличный адвокат. Я подумаю, что тут можно сделать, — сказал синьор Градениго. Выражение лица его изменилось, мрачная настороженность уступила место ла- сковой улыбке: он умел придавать лицу нужное выра¬ жение в зависимости от обстоятельств — искусство, при¬ обретенное большой практикой. Теперь мне по долгу судьи следовало бы выслушать самого неаполитанца, но его услуга тебе и моя к тебе слабость порукой тому, что ты своего добьешься. Донпа Виолетта приняла это обещание со светлой и простодушной улыбкой. Она поцеловала протянутую ей руку с таким жаром, что ее проницательный опекун сно¬ ва не на шутку встревожился. *— Ты слишком очаровательна, чтобы перед тобой мог устоять даже такой искушенный человек, как я, — доба¬ вил он. — Молодые и великодушные верят, что все в жизни должно складываться соответственно их наивным желаниям, не правда ли, донна Флоринда? Что же ка- сается прав дона Камилло... Но все равно, раз ты этого хочешь, дело будет рассмотрено с той беспристрастностью и слепотой!, которую счптают недостатком нашего пра¬ восудия. — Я всегда думала, что эта аллегория означает: «сле¬ пы к пристрастию, но не бесчувственны к правам». — Боюсь, что как раз чувство может убить наши на¬ дежды... Впрочем, посмотрим. Надеюсь, мой сын за по¬ следнее время проявил к тебе больше должного уваже¬ ния? Я знаю, мальчика не придется уговаривать оказать честь моей воспитаннице, красивейшей девушке Вене¬ ции. Ты уж прими его как друга ради любви к его отцу. Донна Виолетта с подобающей сдержанностью при¬ села в поклоне. — Двери моего дворца всегда открыты для синьора Джакомо, когда этого требуют вежливость и приличие, —: холодно сказала она. — Сын моего опекуна не может не быть почетным гостем в моем доме. — Я бы заставил его быть внимательным... и даже больше... мне бы хотелось, чтобы он доказал тебе хоть 1 Здесь игра слов: намек на принятый обычай изображать бо-* гиню правосудия с завязанными глазами и с весами в руках. 62