Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Вывод, сделанный Германном на основании аналогии, в действительности не правильнее, например, такого вывода: из большого бассейна я могу в продолжение часа выливать каждую секунду литр воды. Каждый из 3600 вылитых литров воды имеет самостоятельное существование и представляет собой предмет, отличный и от той воды, которая была вылита раньше, и от той, которая осталась в бассейне. Если же я имею только один литр воды и переливаю его постоянно из одного сосуда в другой, то я могу также в продолжение часа выливать каждую секунду один литр: следовательно, и в этом случае должно существовать 3600 самостоятельных литров, которые можно вылить из наших сосудов.

Германн делает, наконец, третий шаг: он подразделяет употребление длящихся благ на два элемента: на элемент, который один только заслуживает название употребления или пользования, и на элемент «износ». Я должен сознаться, что этот последний шаг сильно мне напоминает известную проделку Мюнхаузена, в которой последний спускается с луны при помощи веревки, которую он постоянно обрезывает над своей головой и привязывает внизу. Германн совершенно так же понимает сначала все (валовое) пользование длящимися благами, как пользование, до тех пор, пока он посредством аналогии, основанной на таком понимании, не нашел также пользования и у благ потребляемых. Лишь только он добился этого, он выбрасывает за борт свое первоначальное понятие пользования, не заботясь о том, что он этим уничтожает также и точку опоры, на которой он основывает свое позднейшее самостоятельное понятие пользования, и что это последнее висит теперь в воздухе.

Это обстоятельство ведет еще к другим непоследовательностям; о них я буду говорить ниже. Здесь же я ограничусь только констатированием того, что действительно подкупающие на первый взгляд рассуждения Германна, если исследовать их основательнее, покоятся исключительно на неверной аналогии.

Я допустил бы существенный пробел, если бы не распространил своей критики и на основательные и добросовестные исследования нашего вопроса Книсом. Выводы этого замечательного ученого обнаруживают сходство с учением Германна в двух отношениях: на первый взгляд они кажутся такими же убедительными, как и выводы последнего, и этой своей убедительностью они также обязаны искусному применению аналогий, которые я, однако, также должен буду объявить несостоятельными.

Книс затрагивает нашу тему при выяснении вопроса о хозяйственной природе ссуды. Он придерживается мнения, что сущность ссуды заключается в перенесении пользования ссужаемой суммой; со свойственной ему добросовестностью он старается обосновать этот взгляд и поэтому вынужден коснуться вопроса о существовании или несуществовании самостоятельного пользования потребляемыми благами.

В своем вступительном рассуждении он исходит из той отправной точки, что существуют хозяйственные «передачи» («"Ubertragungen»), которые не совпадают с передачей прав собственности. Такими являются, главным образом, передачи употребления благ или же пользования благами. Затем он упоминает о различии между потребляемыми и непотребляемыми благами и обращается к подробному исследованию передачи пользований непотребляемыми благами; эти пользования для него так же, как и для Германна, должны служить переходом к объяснению более щекотливых явлений, касающихся пользования благами потребляемыми. Он устанавливает здесь, между прочим, различие, которое можно провести между «пользованием», ограниченным периодом времени или моментом времени, и самим благом, «носителем пользования». Хозяйственный принцип этих передач заключается в том, что передается пользование, между тем как носитель этого пользования не передается. Однако природа рассматриваемого нами явления делает необходимым то, что передача пользований благами всегда влечет за собой известную передачу самого носителя этого пользования. Например, собственник отдаваемого в аренду поля

должен передать таковое арендатору и физически для того, чтобы последний мог им пользоваться. Характер передаваемых при этом прав, а также сопряженная с такой передачей опасность потери или порчи носителя пользования различны в зависимости от различия предметов и случаев; при найме, например, известная порча и разрешение таковой со стороны собственника даже необходимы⁵¹⁰.

Затем Книс выясняет также значение юридических категорий заменимых и незаменимых благ и выдвигает следующий вопрос (с. 71): «Не является ли вещественно возможным и, с точки зрения цели договора даже понятным, чтобы переносилось также пользование заменимым и даже потребляемым благом?»

В этих словах Книс косвенно поднимает вопрос о существовании самостоятельного пользования потребляемыми благами. На этот вопрос он отвечает следующим рассуждением, которое я передаю здесь дословно:

«Центнер хлеба является таким заменимым и потребляемым благом. Собственник при известных обстоятельствах может не желать ни передать, ни обменять, ни продать этот центнер хлеба, может быть, потому, что он сам должен или хочет потребить таковой по истечении шести месяцев. Но до этого времени он также в нем не нуждается. Он мог бы поэтому, конечно, согласиться уступить употребление этого центнера хлеба в продолжение ближайших шести месяцев другому, если только он получит обратно свое благо по истечении этого срока. Если затем другой человек, желающий получить этот хлеб, но не имеющий возможности приобрести таковой путем обмена или покупки, заявляет, что пользование центнером хлеба, как потребляемым благом, по необходимости заключается в потреблении самого хлеба, например, в качестве семян, и что поэтому он хотел бы возвратить другой центнер из полученного, благодаря перенесению этого пользования, урожая, то собственник может, с точки зрения своих хозяйственных интересов, согласиться на это, так как здесь ведь идет речь о заменимом благе».

«В этом изложении нет ни малейшей мысли, которая содержала бы в себе что-либо невозможное, неестественное, искусственное. Такой процесс сам по себе, т. е. передача центнера хлеба при условии возврата центнера хлеба по истечении шести месяцев, без сомнения, принадлежит к тем, которые называются «ссудой»... Таким образом, мы включаем ссуду в ряд передач пользования, а именно пользования заменимыми благами, которые передаются для употребления временному собственнику и возвращаются в неизменном количестве. Конечно, при ссуде следует особенно твердо помнить, что принцип этого явления заключается не в передаче носителя пользования, как бы велики ни были уступаемые при том права. Размеры этих прав всегда ограничиваются тем, что безусловно необходимо для приобретения пользования, и поэтому именно эти права на потребляемые блага распространяются даже вплоть до прав собственности, причем нигде — даже в этом последнем случае — нет другого руководящего принципа, кроме передачи пользования. Таким образом, при ссуде передача права собственности неизбежна, но все же она представляет собой только второстепенное явление».

Я охотно признаю, что эти рассуждения могут показаться вполне убедительными всякому, кто не очень глубоко в них вникнул. Книс не только использовал с необыкновенным умением употребляемую уже старыми противниками канонистов аналогию между арендой и наймом, с одной стороны, и ссудой — с другой, но и обогатил ее еще новой необыкновенно убедительной чертой. В самом деле, посредством указания на неизбежную при всех передачах пользования передачу самого носителя этого пользования он сумел сделать опорой аналогии между ссудой и наймом как раз тот момент, который больше всего, казалось, нарушал таковую, а именно полную передачу права собственности на ссужаемые блага.

Кто, однако, не увлекается такими блестящими аналогиями, а относится к ним критически, тот легко заметит, что допустимость, а следовательно, и убедительность всех этих аналогий зависит от предварительного вопроса, существует ли вообще у потребляемых благ самостоятельное пользование, которое может быть перенесено при ссуде; поэтому внимательный читатель исследует основательнее те доказательства, которые Книс специально приводит для разрешения этого предварительного вопроса, составляющего ключ ко всей его теории ссуды.

Здесь мы сделаем неожиданное открытие, что Книс совершенно не доказывает существования или хотя бы возможности существования самостоятельного пользования потребляемыми благами, а обходит этот камень преткновения своей теории, пользуясь растяжимостью слова «пользование». Я постараюсь обнаружить его ошибку.

Книс сам отождествляет (с. 61) пользование с употреблением благ. Он знает также (см. также с. 61), что у потребляемых благ невозможно никакое другое употребление, кроме потребления. Он должен поэтому, конечно, знать также, что у потребляемых благ пользование тождественно с их потреблением. Между тем при постановке проблемы и в окончательном выводе: «Таким образом, мы включаем ссуду в число передач пользования и т. д.», он, очевидно, употребляет слово «пользование» в таком смысле, в котором оно не тождественно с потреблением, а понимается как длящееся пользование. К такому заключительному выводу Книс приходит благодаря тому, что в своем рассуждении постоянно смешивает пользование в первом смысле с пользованием во втором и потом из целого ряда мыслей, которые верны только по отношению к пользованию в первом смысле, делает вывод, что существует пользование во втором смысле.

В начале своего рассуждения он говорит: «Собственник при известных обстоятельствах может не желать ни передать, ни обменять, ни продать этот центнер хлеба, может быть, потому, что он сам должен или хочет потребить таковой по истечении шести месяцев. Но до этого времени он в нем также не нуждается».

В этих словах Книс имел в виду и в силу природы явления исключительно мог иметь в виду тот род пользования, который представляет собой потребление. Затем он продолжает: