Избранные труды. Норвежское общество

Не вызывает сомнения, что земля в Wassingwell была пожалована Вуллафу на правах бокленда: освободительная формула весьма типична. Столь же бесспорно и то, что пока Mersham находился в руках Вул-лафа, он являлся боклендом, ибо тогда Вуллаф пользовался в этом населенном пункте той же «вольностью», которую теперь получил в Wassingwell. Здесь, таким образом, мы наблюдаем превращение, обратное тому, о каком шла речь в разобранном выше завещании элдорме-на Альфреда. Там фолькленд превращался путем королевского пожалования в бокленд; здесь же мы узнаем о переводе земли из категории бокленд в фолькленд. Если смысл первого превращения (фолькленда в бокленд) состоял в передаче королем земли под власть монастыря или служилого человека с тем, чтобы он мог собирать с этой территории доходы в свою пользу, то возвращение такой пожалованной в бокленд земли в разряд фолькленда означало, по-видимому, возобновление уплаты ее населением податей в казну.

Подобно норвежскому одалю, английский фолькленд был обложен повинностями и данями в пользу государственной власти. По мере распространения в Англии привилегированной земельной собственности-бокленда, владельцы которого — феодалы присваивали эти доходы с подвластного им крестьянства в свою пользу, отличительной чертой фолькленда все более становилась, судя по всему, именно обязанность уплачивать в казну дань и исполнять службы. С развитием феодального строя изменялась сущность «народного права», лежавшего в основе права фолькленда, и на первый план выступали уже не права его владельцев, а их обязанности по отношению к государству.

Как указывается в рассмотренной выше грамоте, по соседству с селением Wassingwell, переданным Вуллафу (либо в самом этом селении), был расположен «королевский фолькленд», которым владел, однако, не сам король, а некие Wighelm и Wulflaf. Полученную в результате обмена землю в Mersham король сделал своим фольклендом (буквально: «превратил себе в фолькленд»). Поддается ли фигурирующий в этом контексте термин «фолькленд» той интерпретации, которую ему дает П.Г. Виноградов? Очевидно, смысл только что охарактеризованных дарственных и меновых актов заключался не в отчуждении земельных владений, а в пожаловании права сбора даней-кормлений.

Вместе с тем понимание П.Г. Виноградовым противоположности бокленда и фолькленда как якобы свободно отчуждаемой частной собственности, с одной стороны, и земли, индивидуальное владение которой ограничено правами сородичей, не допускающими ее отчуждения посторонним, с другой, — это понимание вызывает возражение также и потому, что ведь и боклендом нельзя было свободно распоряжаться. При пожаловании бокленда могло быть запрещено передавать землю кому-либо, за исключением родственников. Об этом говорится в «Законах Альфреда»: «Если кто-либо имеет бокленд, полученный им от своих родных, то мы постановляем, что он не должен отчуждать эту землю за пределы своей семьи (1?aet he hit ne moste sellan of his maegburge) в случае наличия грамоты или свидетельства (gewrit oooe gewitnes), подтверждающих, что теми, кто первоначально приобрел ее, и теми, кто передал ее ему, это было запрещено; и пусть тот [кто оспаривает отчуждение] докажет это перед его родными в присутствии короля и епископа»³².

Мы сравнительно редко встречаемся в грамотах с такого рода запрещениями отчуждать бокленд, но необходимо помнить, что сохранились преимущественно лишь церковные архивы, тогда как подобные ограничительные условия следовало бы искать в грамотах, выданных мирянам. Так, мы находим аналогичное указание в завещании короля Альфреда, где сказано: «И я желаю, чтобы те, кому я завещал свой бокленд [короли жаловали земли в бокленд и самим себе. — Л./¹.], не отчуждали бы его за пределы моего рода после моей смерти»³³. Кроме того, Альфред выражает желание, чтобы этой землей владели его ближайшие родственники по мужской линии (on ]эа waepned healfe), как было принято и при его отце; если же случится, что земли перейдут к женщине, то после ее смерти они должны достаться мужским потомкам. Свобода распоряжения вовсе не была такой уж отличительной чертой бокленда, хотя о ней сплошь и рядом упоминается в грамотах, фразеология которых отражает в гораздо большей степени влияние папской канцелярии и римского права, нежели реальные отношения.

Итак, различия между боклендом и фольклендом в смысле возможности отчуждения к концу IX в. (к этому времени относятся изучаемые нами документы) не были глубокими, если вообще не стерлись, а между тем взаимная противоположность этих двух форм земельной собственности сохранялась. В «Законах Эдуарда Старшего» (начало X в.) земельная собственность подразделяется опять на те же два вида: бокленд и фолькленд³⁴. Различие между ними, насколько можно судить по этому постановлению, заключалось в том, что тяжбы из-за фолькленда происходили в присутствии местного королевского чиновника — гере-фы, тогда как разбор дел относительно бокленда переносился в королевский суд³⁵, ибо только королевское пожалование могло создать бокленд. Приведенное постановление короля Эдуарда не раскрывает полностью отличия бокленда от фолькленда, но подсудность дел о владении собственностью этих видов разным инстанциям подтверждает, что бокленд был привилегированным земельным владением, а фолькленд — непривилегированным, подчиненным народным обычаям. Недаром в одной грамоте короля Эдвина говорится, что он пожаловал монастырю территорию в сто гайд с ее «поземельными и народными обычаями, так, как они установились в стране»³⁶.

Показательно также понимание пожалованной в бокленд земли как «свободной» от налогов — frelond, в отличие от фолькленда, который не был свободен в этом отношении³⁷. Вследствие этого на землю, переданную в бокленд, распространялась «привилегия вольности», выражавшаяся именно в освобождении от налогов и повинностей. Собственно, эта «привилегия вольности» (libertatis privilegium) и являлась непосредственным объектом пожалования³⁸. Не случайно в одной грамоте конца VII в., согласно которой епископ Уилфрид получил от уэссекского короля Кед-валлы ряд земель, употреблено такое своеобразное выражение: «и мы оцениваем эту вольность (libertatem) в 70 гайд»³⁹. Король передавал доходы, поступавшие с определенного количества податных единиц.

Приведенный нами материал свидетельствует о тех изменениях, которые претерпел фолькленд в процессе феодального развития, совершавшегося весьма интенсивно в VIII—IX вв. Из формы дофеодального землевладения, несшей на себе следы своего происхождения в недрах общинно-родового строя, фолькленд все более превращался в такое владение, которое втягивалось в сферу феодальных отношений. Естественно, что поскольку фолькленд становился до некоторой степени отчуждаемым, начались утрата его бедневшими крестьянами и переход земли в руки представителей класса феодалов. Но подчинение крестьянского фолькленда феодалам в широких масштабах осуществлялось прежде всего при посредстве королевских пожалований в бокленд. Мы позволим себе напомнить вывод, сделанный в результате изучения пожалований в бокленд: «... один и тот же участок земли мог быть одновременно и фольклендом и боклеидом: наделом непосредственного производителя и средством его эксплуатации привилегированным собственником. Фолькленд и бокленд не были просто двумя сосуществующими один подле другого видами земельной собственности, - они выражали развивавшуюся в англосаксонском обществе классовую противоположность между крестьянином и крупным землевладельцем и двойственный характер феодальной собственности. Наделение королем монастыря или служилого человека правом бокленда означало по существу установление отношений, делавшихся со временем отношениями феодальной эксплуатации. Первый из этих видов собственности был основан на личном труде, а второй — на эксплуатации чужого труда»⁴⁰.

3

Формирование господствующего класса в известной мере происходило за счет размывания слоя общинников, выделения из их среды зажиточной верхушки, представители которой могли превратиться в мелких феодалов. Нам уже приходилось прослеживать пути возвышения таких мелких вотчинников, вышедших из высшего разряда кэрлов⁴¹, но было бы весьма поучительно познакомиться с теми переменами, которые претерпевал их фолькленд, становясь владением феодального типа.

В этой связи представляет интерес изучение одной из сохранившихся юридических формул первой половины XI в. Насколько нам известно, в литературе она ни разу не привлекалась для уяснения судеб фолькленда, оказывавшегося в руках представителя указанной социальной группы. По всей вероятности, эту формулу должен был произносить в суде владелец, право которого на землю кем-либо оспаривалось. Возможно, что в действительности перед нами не одна формула, а две или даже три, посвященные одному и тому же предмету. Начало текста не сохранилось, да^ ^ле читаем:

(1) «...и это завещал [владельцу, у которого оспаривается право на землю] и оставил после своей смерти тот, кто владел ею [землей] с полным основанием по народному праву (mid fullum folcrihte), так же, как его предки законно приобрели ее, уплатив деньги и продукты, и передали и оставили ему в распоряжение, чтобы он свободно ею распоряжался [или: как они этого хотели⁴²].

(2) И я владею этим [имуществом] на том же основании, на каком это передал тот, кто имел право передать, бесспорно и беспрепятственно.

(3) И я утверждаю, что владею как собственным имуществом тем, что у меня есть, и никогда не уступлю тебе ни куска или плуга земли, ни дерна или хижины, ни борозды или пяди, ни пашни или луга, ни ручья или болота, ни нерасчищенного или ровного места, в лесу или в поле, на твердой земле или на берегу, на пустоши или на сыром месте. Но да будет так, пока я жив; ибо никогда не найти такого человека, который когда-либо слышал, что тому [завещателю] при его жизни была предъявлена претензия или вчинен иск в сотне или в каком-либо другом суде, на рынке или в церковном приходе: в течение его жизни его права были неоспоримы; пусть ему мертвому будет так, как он заслужил! Поступи так, как я говорю; оставь свое при себе и предоставь мне мое; я не хочу твоего, ни общинных прав, ни земли, ни судебных прав; ты не должен притязать на то, что принадлежит мне, и я не уступлю тебе ничего»⁴³.