Избранные творения в двух томах. Том 2

Плач инока о брате его, впавшем в искушение греховное

Когда опустошен и разрушен был Иерусалим, а народонаселение его отведено пленником в страну дальную, тогда пророк Иеремия, тщетно предвещавший бедствия Иерусалиму за беззакония жителей его, тщетно призывавший к покаянию ожесточившихся и ослепших беззаконников, остался на развалинах Иерусалима, остался оплакивать свое пророчество совершившееся. Рыдал он рыданием неутешным на пепелище сожженного храма: храм этот признавался чудом зодчества, был единственным храмом на земле, посвященным истинному Богу. Рыдал пророк рыданием неутешным на развалинах города: город этот был единственным городом на земле, в котором поклонники истинного Бога могли воздавать поклонение Богу, установленное Богом, единое благоприятное Богу.

Объемлет меня плач – наследство прародителя моего, Адама, который обратился к плачу, начал искать в нем утешения после утраты сладостей райских. Этот плач – отблеск вечного блаженства; этот плач – свидетельство, что вечное блаженство было некогда достоянием человека: этот плач – средство к возвращению потерянного блаженства. Как отблеск блаженства, как воздыхание и воспоминание о блаженстве, плач заключает в себе наслаждение: уязвляя сердце скорбию, вместе орошает и помазует его утешением. Благословил Богочеловек всесвятыми слезами Своими душеспасительный плач покаяния и любви. Пролил Богочеловек всесвятые слезы о четверодневном мертвеце, Лазаре; пролил Богочеловек Божественные слезы о многолюдном городе, о народе, который не познал, или притворился непознавшим, посещения Божия. Не только блудница употребила для омовения грехов слезную воду ¹⁷⁰; не только прибегали к слезам все грешники, желавшие примириться с Богом посредством покаяния: признал слезы необходимым врачеством для себя, спасительным орудием, верховный Апостол. Плакася горько ¹⁷¹ великий Петр по отречении от Христа: исцелил он смертельную греховную язву плачем и слезами. И кто, приступавший к Богу с плачем, не был услышан Богом?

Начну же я произносить мои вопли! Стенаниями и воздыханиями облегчу и разрешу тесноту моего сердца! Не ранами, не укоризною послужат тебе слова плача моего; они – выражение любви, знаки участия и сострадания, утешения и ободрения, кроткий голос, призвание к оставлению греховной жизни, призвание к вступлению снова на поприще святого иноческого подвига, призвание к свержению греховного ига, призвание к мужественной борьбе за духовную свободу с Началами и Властями поднебесной. Плач мой о тебе есть вместе и плач о мне: и я преисполнен грехами, и на мне звучат тяжкие цепи греховных навыков и впечатлений. Если дозволяю себе восплакать о тебе, то и ты восплачь о мне. Соединим сердца наши в плач! Облеченные в плач как бы в одежду, необходимую для прикрытия наготы душевной и стыда явившихся от преступления заповеди Божией, предстанем пред Господа: принесем Господу не пустое и гордое оправдание себя, которым всегда печатлеется греховность и погибель человеков, – принесем исповедание из сердца сокрушенного и смиренного. Исповеданием решительным и искренним согрешений наших, нашего падения, нашего бедственного состояния войдем в покаяние и спасение. Покаяние – врата к Богу. Внидите во врата его во исповедании ¹⁷², объявляет и завещавает всему человечеству пророк, приглашая к покаянию все человечество.

Дивные храмы Божии, смиренные иноческие кельи, башни угрюмые, стены зубчатые монастыря древнего, освященного подвигами многих старцев преподобных, смотрят на тебя печально, как бы угадывая измену, тайно совершившуюся в душе твоей. Слышится в песнопениях церковных отголосок заунывный, слышится он для сердца, болезнующего о бедствии твоем. Для такого сердца песнопения церковные плачут о тебе: отдаются из них в это сердце звуки плача, подобные звукам плача, разливающимся из песнопений надгробных.

Плачут Ангелы, плачут лики мучеников и Отцов пустынных сонмы, плачут, все небожители – не хотят утешиться. Внимательно, любовно смотрят они с неба на землю, радуются добродетели, совершаемой человеками, – огорчаются грехами их.

Грехи, по-видимому ничтожные, но пренебрегаемые, не врачуемые покаянием, приводят к грехам более тяжким, а от невнимательной жизни зарождается в сердце гордость.

Настигли тебя враги твои! Ненавидящие душу твою окружили ее, возложили на нее тяжкие оковы, увлекли в плен и рабство, покрыли язвами бесчисленными, мучительными, неисцельными! ¹⁷³

Оставлены тобою святые подвиги иночества; служение твое Богу обратилось в постыдное лицемерство, нет места истинному богослужению в душе, когда она, ниспавши в смертный грех, пребывает в нем. Овладело тобою уныние и расслабление; увяла сила мужества; произведение благое поколебалось; сердце лишилось благодатного мира и утешения, которыми питается и окрыляется инок на пути своем к Богу. Суетные и греховные помыслы, сопутствующее им расстройство ощущений, витают в душе твоей, как витают в опустевшей храмине гады и хищные птицы. Блекнут цветы и листья на растении, когда ствол его подсечен косою.

Отъяся от дщери Сиона вся красота ея ¹⁷⁴: отъята красота у души твоей, уневещенной Христу, отъята красота духовная. Отступили помыслы святые, в которых пребывал ум твой, как в чертоге брачном. Ты лишен высокого, царского достоинства! Ты ниспал в униженное состояние раба!

Наступило время скорбное, время тяжкое, время твоего уничижения и бесславия, время, в которое ты отринут от лица Господня. Лишенный помощи Вышнего, как бы забытый Богом, оставленный в руках супостатов, ты служишь для них игралищем и посмешищем. Падение инока и всякого христианина – предмет плача для святых Ангелов; оно – предмет радости для злобных демонов ¹⁷⁵. Ликуют полки их о бедствии человеков, раздается в полках их громкий, безумный хохот.

Прельстился ум твой: вкусил плод, воспрещенный Богом. Вкушение плода поразило вкусившего смертью. Смущение, недоумение, омрачение, неверие объемлют душу твою.

На краю падения твоего, на краю греховной пропасти не вспомнилось тебе, что тесный гроб и могила темная соделываются рано или поздно, соделываются непременно, жилищем всякой плоти, что наслаждения греховные оканчиваются с разложением человека. Не замедлит он, Суд Страшный, не замедлит; скоро, скоро настанет: приидет, яко тать в нощи ¹⁷⁶. Потребуется на нем отчет у каждого человека во всей земной деятельности его. Забыл ты о вечной участи грешников, не удостоившихся милости Божией. Они, за отвержение добродетели и за отвержение покаяния, которым врачуются уклонения от добродетели, нисходят в преисподний ад. Средства мира, развлечения, увеселения, попечения и занятия земные не доставят тебе успокоения.

Иноплеменник да не внидет в храм Господень ¹⁷⁷, заповедал Бог. Не сохранил я повеления Бога моего. Я допустил себе предательство – и вторглись, при посредстве моего предательства, иноплеменники не только в храм, но и в святилище, простерли дерзкие руки на сосуды и жертвы, освященные Богу. Храмом Божиим называю всего человека; святилищем – сердце; сосудами и жертвами – помыслы и ощущения. Попирается храм Божий ногами нечестивых и нечистых духов; они осквернили святилище; помыслы и ощущения духовные, благодатные, превратили в плотские, греховные, злосмрадные.

Согрешение мое, предательство мое отняли у меня дерзновение.

Страдаю, мучусь тем, что я удалился от Господа грехопадением. Изменил я Господу, предал Господа, далеко отринут от лица Создателя моего, ввергнут в нравственную тьму, предан демонам. Связаны мои руки и ноги: отнята у меня святая деятельность, отнята самая способность к ней.

Внезапно напали на меня враги из засады, в которой они скрывались, – и я, приведенный в недоумение неожиданностью, подвергся поражению, обратился в бегство.

Теперь, когда я в плену у врага, когда я порабощен ему, он снова бдит надо мною, бдит, чтоб не бежал я из плена, не сверг с себя иго, иго позорное и тяжкое. Изнемогла крепость моя, ослабли руки, не могу восстать из падения, освободиться из плена. Я облечен грубою и вместе немощною плотию, пребываю в ней, как в узах, как в темнице; враг мой – дух, быстрый в движениях как молния, облечен, как во всеоружие, в обилие способностей, знания, силы.

Тоскует, томится во мне дух мой: он ощущает свою нищету и уничижение. Дадеся ми пакостник плоти, ангел сатанин, да ми пакости деет, да не превозношуся ^{1 78}. Этот ангел имеет свою цель – цель погубить меня.