Избранный. Печать тайны. Бездна Миров

– Пож… – он не договорив, попятился. То, что он увидел в следующий момент, заставило ужаснуться. Внутри дома на деревянном полу избы лежали три мертвых гнома. Кровь, словно из кувшина с перевернутым томатным соком растеклась из спальни до прихожей, впитавшись в ковер. Дуг, Луиса и маленькая дочурка Сю. Рядом с Дугом лежал сломанным пополам в рукояти молот. Старл почувствовал, как потемнело в глазах. Он неуверенно, опираясь рукой о стену, вышел из дома вон и застыл у порога. Из дальнего конца деревни на него смотрел его собственный дом. Улица, вся деревня пугали мертвенно спокойной пустотой и тишиной.

«Отец, мать…», – Старл прервал полезшие, было в голову мысли и, сбежав по ступенькам вниз на улицу, двинулся к своему дому. В окнах не горел свет свечей. Не было слышно столь знакомых причитаний матери. Отец и мать всегда ждали своего сына допоздна и не ложились спать, пока Старл не вернется с пашни. Но сейчас в доме не было ничего кроме пустоты. Пустота. И тишина. Старл заметил, как пламя перекинулось на следующий дом. Сзади зарычал Бруно и, пригнувшись, кинулся куда-то в сторону.

– Бруно, ко мне!

Пес не ослушался, но Старл заметил, с каким трудом собака заставила себя остановиться. Волкодав что-то чувствовал… возможно, это был какой-то след. Но пустить Бруно по нему, не зная куда этот след может завести, означало подвергнуть волкодава опасности.

Старлу показалось, что он слышит какой-то шум с противоположного конца деревни. Что-то в самом крайнем доме грохнуло. Послышался сдавленный крик. Юноша застыл на полпути к родительскому дому. Броситься туда сломя голову? Помочь? Выяснить, что тут происходит? И пусть нет оружия, но есть верный Бруно… Старл стиснул зубы и замер в нерешительности. Воздух разрезал затяжной детский крик, прервавшийся резко, будто бы его и не было и растворившийся в тишине. Но ведь Старлу было только шестнадцать лет! Сердце разрывалось. В родительском доме помощи ожидали отец и мать. Он попятился и, развернувшись, бросился к родительскому дому. Дверь оказалась не заперта. Старл полными слез глазами увидел на пороге следы чьих-то сапог. Кровавые следы.

– Мама, папа!

Юноша забежал внутрь и, запустив Бруно, захлопнул за собой дверь. Мрак комнат разрезал свет бушующего снаружи пламени. Мать, пронзенная кинжалом, лежала в дверном проеме. Лицо старухи побледнело. Седые волосы, распущенные перед сном впитали кровь. Разорванная рубаха, словно губка или какая-нибудь повязка, прикрывала рану. Отец лежал рядом. В руках старика был зажат меч, схваченный силой предсмертных судорог так крепко, что вандалы, похоже, не смогли забрать его с собой. Из ребер старика торчал переломленный кинжал, загнанный наполовину и, похоже, задевший легкое. Он хрипел и еще был жив. Старл почувствовал, как по его лицу скатились слезы. Слова застряли в горле и он, сделав несколько шагов навстречу умирающему отцу, упал на колени. Старый гном медленно открыл глаза.

– Старл?

– Это я, папа, я, – задыхаясь от слез прошептал юноша.

Старл нашел руку отца и, схватив ее, поднес к губам.

– Что здесь произошло, папа, что случилось?

– Они пришли, Старл, – сказал гном.

Юноша вздрогнул. Голос отца был слаб. Старик умирал.

– Кто они? Зачем они пришли? – спросил Старл.

– Это люди барона, мы не заплатили им вовремя подать, сынок, – прошептал старый гном.

Старл почувствовал, как по телу заструился холодный пот. В голове не укладывалось ни одной мысли. Хотелось упасть на грудь отцу и зарыдать.

– Он выбрал нашу деревню как образец, чтобы показать остальным, что будет с теми, кто посмеет ослушаться, – старик тяжело дышал, и слова давались ему с трудом. Старый гном сделал паузу, но продолжил, – Все произошло неожиданно. Они вырезали нас, как свиней. Их было четверо. Я не успел разглядеть лиц, но это были люди, и они сказали мне и твоей маме, что пришли от барона….

Глаза старика закрылись. Он несколько секунд хрипло дышал. К горлу старого Снапа подкатил комок и он, кашлянув, сплюнул сгусток слизи вперемешку с гноем и кровью. Из раны в боку засочилась кровь.

– Я взял меч, кажется, ранил одного, – продолжил он. – Но все было тщетно. Они убили твою мать и нанесли мне смертельную рану…

Старл отчаянно покачал головой.

– Отец, не говори так, ты будешь жить, я сейчас приведу целителя!

– Не стоит, мой мальчик, рана смертельная, – вздохнул старик. – А у меня не так много времени, как хотелось. Я должен тебе кое-что сказать…. Выслушай меня, пожалуйста, выслушай.

– Отец, я приведу целителя, до близлежащего села всего несколько миль, я успею, клянусь, – Старл крепко сжал руку старого отца и прижал к груди, в которой колотилось юное сердце.

– Исполни последнюю волю отца и выслушай меня. – отрезал старик.

Старл склонил голову. Слезы капали на пол, стекая по подбородку вниз. Старый гном собирался силами. Было видно, как на его лице, не смотря на всю бледность, выступил румянец.

– Я должен сказать тебе правду. Ты должен знать все, так как есть, – сказал старый гном.

– Я слушаю, отец, – Старл смиренно склонил голову.

– Я солгал тебе, – выдохнул старик. – Ты не наш законный сын, мальчик! Мы не брали тебя, как сироту шестнадцать лет назад. Я солгал.

– Но… – Старл почувствовал, как закружилась его голова.

– Послушай, – гном сжал руку юноши. Старл заметил, какую боль вызвало это движение на лице старика, – но мы любили тебя всегда, знай это. Любили как своего родного ребенка, как гнома. И мать, и я, – голос старика вздрогнул. – Прости, если сможешь.

– Папа я люблю тебя, люблю маму! Что ты такое говоришь!

Гном часто задышал и закашлялся.

– Тогда была зима, – сказал он. – Жуткий зимний день, вьюга. Я был на охоте. У нас через запад мигрировал кабан, и я хотел пострелять тушу, чтобы жена могла засалить зверя, и нам было, что есть. Времена были жуткие. Тогда здесь водились волки и тигры…. Я приготовил лук и стрелы, взял кинжал и пошел глубоко в лес испытать свое счастье там. Охоты не было. Зверь будто провалился сквозь землю. Я несколько часов бродил по лесу в поисках своей удачи, но тщетно. Фортуна в лице кабана прочно отвернулась от меня в тот день. Опечаленный я решил возвращаться – уже темнело, а хищники в ночном лесу тогда были наглые и запросто могли напасть и растерзать в клочья любого кто попадется на пути. Я шел, уныло почесывая нос, трещавший от холода, и вдруг…. Под одним из огромных дубов, наверное, самым большим в том лесу, я увидел какую-то корзину, рядом лежал меч. Я удивился, – откуда в такой глуши может быть такая вещь? Может быть, забыл какой-то охотник? Сам знаешь корзины в наших краях вещь дорогая. А уж меч…. Да и любопытство толкнуло меня вперед. Я подошел ближе и заглянул внутрь. И, какого же, было мое удивление, когда на дне корзины я увидел маленький живой комочек, абсолютно голый, спокойно дремавший на боку. Вокруг младенца дно корзины было усыпано пеплом, не совру, если скажу что в палец толщину… Я замер, – старик перевел дыхание. – Если честно, я думал, что сошел с ума, что на старости лет ко мне пришло какое видение. Я отошел, но корзина стояла на месте, а когда вернулся, ребенок все еще был там. «Господь милосердный» – все, что я мог сказать тогда. Как получилось так, что в Шердонский лес занесло такую кроху? Как он выжил на таком морозе. Голый, абсолютно голый розовощекий мальчуган… Я стоял возле корзины и не знал, что делать дальше. Наконец, когда прошел шок, я сбросил с себя меховую накидку и поднял малыша, сняв перчатки. Руки обожгло теплом. От младенца шел какой-то непонятный, необъяснимый жар, а на его левой руке, на плече, был изображен рисунок в форме какого-то незнакомого мне знака. Он светился словно светлячок в ночи. От этого младенца исходила аура… – гном открыл глаза и нашел взглядом Старла. – Этот младенец, сынок, это был ты.

Юноша невольно потянулся к левому плечу, но одернул руку.

– Я не знал, что делать с ребенком. Но как только я окутал младенца, свечение прекратилось. Я понимал, что отдать тебя в приют значит одно из двух – отдать тебя либо в руки инквизиции, либо сломать твою еще не начавшуюся жизнь до конца. А у меня ведь никогда не было детей… – гном запнулся и закашлялся. Он долго сипло дышал, после чего откинул голову на пол. Глаза медленно начали заволакиваться пеленой. – Ты необычный Старл. Все это не твоя жизнь и не для тебя. Я знаю… – гном не успел договорить.

Рука старика, медленно теряя последние капельки жизни, разжалась и старик обмяк. Глаза заволокло пеленой. Старл осторожно опустил отцу веки и, поднявшись на ноги, подошел к бездыханному телу матери, шатаясь из стороны в сторону из-за головокружения. Он нежно взял ее руку и поцеловал.

– Прости, мама.

Верный Бруно стоял неподалеку, понурив голову. На улице послышались голоса. Старл вскочил на ноги и подбежал к окну. Горело уже четыре дома и пламя не думало останавливаться, готовое перекинуться на пятый. Возле дома старосты на лошадях сидели четыре всадника. Старл почувствовал, как подкосились его колени, и чтобы не упасть, он схватился за подоконник. Это были те самые люди, которых он встретил в лесу. В душе зарождалась паника вперемешку с яростью. Главарь с каменным выражением лица вытер свой кинжал, засунул его в ножны и что-то принялся приказывать остальной троице, обильно жестикулируя. Один из них был ранен и зажимал руку перевязанную тугой повязкой чуть выше локтя. Кровь пропитала ткань и просачивалась сквозь пальцы. Видимо рана была глубокой. Главарь несколько раз указал пальцем на дома по сторону двухэтажного здания, где бушевал пожар, а потом указал кивком на противоположную сторону в ряд, где находился дом Старла. Отдав распоряжения, он развернул коня и поскакал в сторону пашни, в лес, туда откуда они пришли все вчетвером, за ним поскакал раненый. Двое головорезов остались.