Изгнание в рай
Шрифт:
Надо ей повидаться с Мишкой. В глаза ему посмотреть, попробовать понять: зачем он натворил такое. А вдруг Томский больше не буйный? И согласится ей интервью дать? Начальство в полный восторг придет.
…Поначалу все шло легко, если не сказать банально. За небольшую взятку она проникла в больницу. За сумму чуть побольше с ней согласился встретиться лечащий врач Томского Константин Юрьевич. Оказался он дядькой жадным, хватким. Не чинясь, поинтересовался: есть ли у Кондрашовой деньги? Настя решительно отозвалась: «На нужное дело всегда найду».
Ну, доктор и рубанул открытым текстом: на данный момент
– Но невменяемым – как он тут у нас числится – я бы его не назвал. У меня, знаете, опыт большой, и я вам ответственно заявляю: неизлечимых среди моих психов – от силы процентов двадцать. Томский в их число не входит.
– То есть он косит? – нахмурилась Настя.
– Нет, – снисходительно фыркнул врач, – таких деятелей я сразу выявляю – и в цугундер. С программистом все сложнее. У него шизофренийка-то имеется. Но некритичная. Таблеточками, когда надо, подкормить, нормальные условия жизни создать – никто ничего и не заметит. Но тут случается у человека стресс. То ли сам убил – на аффекте. То ли не убивал – увидел трупы. Да кого: жены, дочки! В любом случае для его психики слабой – полный шок. Его бы потихоньку, бережно из этого состояния вывести, а делали – все наоборот.
– Не понимаю, – пробормотала Настя.
– Да закололи его, оглушили. Мозг вырубили. Сразу начали убойные препараты давать.
– А… зачем? – осторожно поинтересовалась она.
– Ну, этого я вам, милая девушка, сказать не могу, – усмехнулся доктор.
– А предположить?
– Судить действия коллег права не имею, – хмыкнул доктор. – Но невменяемый убийца – это всегда очень удобно.
– Особенно если убийца – кто-то другой, – подхватила Анастасия.
– Я вам такого не говорил, – поспешно открестился доктор. Потер ладони. Молвил: – Вы ко мне пришли спросить о нынешнем состоянии гражданина Томского. Мой ответ: сейчас он эскарго.
– Как?
– Засел, будто улитка, в раковине. Хорошо ему – ни проблем, ни хлопот, ни забот. Ест, пьет, дрыхнет.
– А можно его, – загорелась Настя, – из этой раковины выковырнуть?
– Теоретически – да. Только зачем? – Доктор взглянул на нее лукаво. – Так у меня с ним никаких хлопот, самый спокойный пациент, на уколы в первых рядах бежит…
– Сколько? – выпалила она.
– Ой, ну зачем вслух-то? – укорил доктор.
И написал цифру на бумажке.
Насте показалось много. Но торговаться она не стала. Раз ввязалась в историю, нужно идти до конца. Все равно ведь с овощем интервью не сделаешь. И торжествовать над ним тоже не получится.
– Отлично, – повеселел доктор, когда Настя кивнула, – тогда прямо сегодня начинаем эксперимент. Но предупреждаю сразу: здоровым человеком ваш Томский уже никогда не будет. И тихим шизофреником – как был раньше – тоже не останется. После года такой терапии, как мы ему тут устроили, мозг поражен необратимо. Апатию снимем – что-то другое выскочит. Агрессия. Истерики. Мания преследования. Бред ревности. Вариантов масса. Может, лучше не городить огород? Пусть все будет как будет.
– Нет, – упрямо помотала она головой. – Давайте попробуем.
– Дело ваше. Только потом не жалуйтесь, –
равнодушно предостерег доктор.Эксперимент удался.
Томский преображался на глазах.
Но Настя с каждым днем все больше и больше терялась. И не понимала: чего она в итоге добилась?
Про интервью для телевидения можно даже не заикаться, Михаил ее сразу пошлет. Торжествовать над ним? Не хотелось. Да, Томский предал ее. Но высшие силы его уже покарали. Теперь еще ей, что ли, плясать на его костях? Нет, этого она делать не станет. Но что тогда? Помогать Михаилу добиться справедливости? С какой стати? У нее собственных забот выше крыши.
Вот и получалось – только деньги зря потратила.
Ладно, будем считать, впервые в жизни она совершила благотворительный поступок. Дала Мишке шанс. А дальше – пусть он делает что хочет. Возвращает себе доброе имя и деньги. Мстит. Ищет новую жену.
Она сходит в клинику последний раз – попрощаться. И на этом общение с Томским прекратит.
Однако оделась, причесалась, накрасилась для визита особенно тщательно. Пока ехала, готовила речь: мол, рада была тебя повидать и помочь, но больше никаких дел с тобой вести не желаю.
…Бедная Настя никак не могла привыкнуть, что Томский теперь каждый день другой.
Сегодня он ей и слова не дал вымолвить, раздраженно рявкнул:
– Чего так поздно пришла?
Он побрился. Сменил грязную пижаму на синюю робу. Выглядел собранным, деловитым. Почти нормальным. Только глаза слезились, руки сильно дрожали. И губами противно причмокивал, будто у него во рту съемный протез мешается.
Сухо, тоном начальника, велел Насте:
– Дай санитару денег, пусть отвалит.
– Так можно?
– Тысяча рублей, – поморщился он.
Бугай с удовольствием принял купюру, но совсем не ушел. Сказал Кондрашовой:
– Я рядом буду. Если что, кричи.
Лицо Томского болезненно дернулось. Он повернулся к Насте:
– Тут у них камеры, пошли в парк, подальше.
– А ты на меня бросаться не будешь? – кокетливо улыбнулась она.
И себя отругала: зачем она дает ему повод?
Но Миша взглянул на нее равнодушно:
– Анастасия, в меня столько дерьма влили, что я давно импотент.
Как должное причем произнес – нет бы смутиться!
А когда молча углубились в парк, протянул ей флешку.
– Что это?
– Игрушка. Тупая, как народу нужно. Сегодня ночью придумал.
Она уставилась на него во все глаза:
– За одну ночь?! Врешь.
– Настя, я когда-то был гением, – без рисовки, грустно произнес он.
– А где компьютер взял?
– В кабинете врача, Константина этого. Он просил тебя заплатить (сардоническая усмешка) за амортизацию оборудования, дай ему денег, не забудь.
– И что я должна с твоей игрушкой сделать? – Настя недоверчиво взяла флешку в руки.
– Разошлешь всем крупным издателям. Вот список.
Он протянул ей еще один листок.
– А можно… я хоть сама посмотрю сначала?
Томский скривил рот в презрении:
– Я не рисовал мультипликацию. Это просто коды. Ты не поймешь. Чтобы их прочитать, надо быть программистом.
Настя бросила флешку в сумочку. Слегка поклонилась Михаилу:
– Какие будут дальнейшие приказы, шеф?